Страница 5 из 15
Предложенная Фрейдом сначала в виде догадки, а позже сформированная им как фундаментальная концепция, теория о бессознательной, тайной стороне человеческой психики, которая, по сути, является причиной всех человеческих мотивов, желаний, фантазий и поступков, несомненно стала его величайшим, революционным открытием. Однако одна из претензий к Фрейду со стороны последователей, критиков и ненавистников заключается в его якобы примитивном сведении всех психических процессов и нарушений к сексуальным влечениям. Такая трактовка теории Фрейда крайне одностороння. Фрейд действительно придавал сексуальной энергии ведущую роль в жизни человека, но ни в коем случае не ограничивался лишь ею, что стало удобно ему приписывать. В конечном итоге фиксация на сексуальных влечениях как на первопричинах не являлась открытием. Достаточно обратиться, например, к философии и культуре Древней Индии, а также к эзотерическим учениям, которые позиционируют сексуальную энергию в роли основополагающей для физического, духовного и творческого развития человека.
По моему опыту, неприятие этого результата психоаналитического исследования является важнейшим источником сопротивления, на которое он натолкнулся. Хотите ли вы знать, как мы себе это объясняем? Мы считаем, что культура создавалась под влиянием жизненной необходимости в ущерб удовлетворению влечений и большей частью она постоянно воссоздается, поскольку отдельный человек, который вновь вступает в человеческое сообщество, повторяет жертву, поступаясь удовлетворением влечений в пользу общества. Среди используемых таким образом энергий влечения энергии сексуальных побуждений играют важную роль; при этом они сублимируются, то есть отклоняются от своих сексуальных целей и направляются на социально более высокие цели, теперь уже не сексуальные. Но эта конструкция лабильна, сексуальные влечения плохо поддаются укрощению; для каждого отдельного человека, который хочет присоединиться к культурной работе, существует опасность того, что его сексуальные влечения воспротивятся такому использованию. Общество не видит большей угрозы для своей культуры, чем освобождение сексуальных влечений и их возврат к своим первоначальным целям. Поэтому обществу не нравится, когда ему напоминают об этом деликатном моменте его возникновения, оно совершенно не заинтересовано в том, чтобы признать силу сексуальных влечений и прояснить значение сексуальной жизни для отдельного человека; больше того, в воспитательных целях оно стремится отвлечь внимание от всей этой области. Поэтому оно не терпит указанного результата исследований психоанализа, ему хочется больше всего заклеймить его как отвратительный в эстетическом отношении, морально предосудительный или даже опасный. Однако такими выпадами нельзя опровергнуть выдаваемый за объективный результат научной работы. Возражение, если оно должно прозвучать громко, должно быть перенесено в интеллектуальную область. Но в природе человека заложено то, что он склонен считать что-либо неверным, если ему это не нравится, и тогда очень легко найти против него аргументы. Стало быть, общество делает не нравящееся неверным, оспаривает истины психоанализа с помощью логических и объективных аргументов, но взятых из аффективных источников, и придерживается этих возражений в качестве предубеждений в ответ на все попытки опровержения. Но, уважаемые дамы и господа, мы смеем утверждать, что, выдвигая тот оспариваемый тезис, не преследовали вообще никакого намерения. Мы всего лишь хотели выразить настоящее положение вещей, которое, как мы полагали, выявили благодаря упорной работе. Мы и теперь настаиваем на праве категорически отклонять вмешательство в научную работу из таких практических соображений, даже если раньше исследовали, оправданно или нет опасение, диктующее нам подобную осмотрительность. Таковы некоторые из трудностей, которые препятствуют тому, чтобы вы занялись психоанализом. Для начала, пожалуй, этого более чем достаточно. Если вы сумеете справиться с неблагоприятным от них впечатлением, то мы сможем продолжить.
Часть третья. Общая теория неврозов
Шестнадцатая лекция. Психоанализ и психиатрия
Уважаемые дамы и господа! Я рад видеть вас снова после годичного перерыва и продолжить наши дискуссии. В прошлом году я представил вам психоаналитическую трактовку ошибочных действий и сновидений; нынче я хотел бы ознакомить вас с пониманием невротических явлений, которые, как вы обнаружите вскоре, и с теми, и с другими имеют много общего. Но я скажу вам заранее, что на этот раз не смогу позволить вам занимать по отношению ко мне такую же позицию, как в прошлом году. Тогда для меня было важно не делать ни одного шага, не согласовав его с вашим суждением; я много с вами дискутировал, считался с вашими возражениями и, собственно, признавал вас и ваш «здравый смысл» решающей инстанцией. Дальше так продолжаться не может, а именно в силу одного простого обстоятельства. Ошибочные действия и сновидения как феномены не были вам чужды; можно было сказать, вы обладали таким же большим опытом, как и я, или легко могли приобрести столь же опыта.
Ошибочные действия – часто встречающиеся и мало привлекающие к себе внимание явления, которые наблюдаются у любого здорового человека и которые он воспринимает как досадную случайность, недоразумение. В классическом психоанализе они являются объектом исследования, свидетельствующим о действенности бессознательных процессов в душевной жизни человека.
З. Фрейд различал три группы ошибочных действий. К первой группе он относил оговорки, описки, очитки, ослышки. Ко второй – такие явления, в основе которых лежит временное забывание имен и выполнение обещаний. К третьей – запрятывание, затеривание предметов, а также ошибки-заблуждения, когда на какое-то время человек верит тому, о чем он знает, что это не соответствует действительности.
Для психоаналитика ошибочные действия – это полноценные психические акты. Они имеют смысл, т. е. обладают определенным значением и включают в себя конкретное намерение. Более того, нередко ошибочные действия по сути дела совершенно правильны. Другое дело, что они возникают вместо другого предполагаемого или ожидаемого действия. Как бы там ни было, ошибочные действия дают ценный материал, который изучается методами психоанализа.
Однако область проявлений неврозов вам незнакома; поскольку сами вы не врачи, у вас нет иного доступа туда, кроме моих сообщений, и чем поможет самое лучшее суждение, если обсуждаемый материал при этом незнаком. Но не воспринимайте мое заявление так, будто я собираюсь читать вам догматические лекции и требую от вас безусловного доверия. Такое недоразумение было бы по отношению ко мне величайшей несправедливостью. Я не хочу в чем-либо убеждать – я хочу дать некие импульсы разбудить вашу мысль и поколебать предубеждения. Если вследствие незнания материала вы не можете составить собственного суждения, то вы не должны ни веровать, ни отвергать. Вы должны слушать и позволить воздействовать на вас тому, что я вам рассказываю. Убеждения приобретаются не так просто, а если же к ним пришли без малейших усилий, то вскоре оказываются не имеющими никакой ценности и нестойкими. Право на убеждение имеет лишь тот, кто, подобно мне, многие годы работал над одним и тем же материалом и сам испытал при этом те же новые и поразительные переживания. К чему вообще в интеллектуальной области эти поспешные убеждения, молниеносные обращения в другую веру, моментальное отвержение? Разве вы не замечаете, что «coup de foudre», любовь с первого взгляда, приходит из совершенно другой, аффективной, области? Даже от наших пациентов мы не требуем, чтобы они приходили к нам с убежденностью или приверженностью к психоанализу. Это часто даже делает нас к ним подозрительными. Самая желательная для нас установка у них – доброжелательный скепсис. Попытайтесь и вы спокойно дать вырасти у себя психоаналитическому пониманию наряду с общераспространенным, или психиатрическим, пока не представится случай, когда то и другое смогут повлиять друг на друга, друг с другом помериться и объединиться в одно решение. Но с другой стороны, вы и мгновения не должны полагать, что то, что я представляю вам как психоаналитическую точку зрения, является спекулятивной системой. Напротив, этот опыт – либо непосредственное выражение наблюдения, либо результат его переработки. Осуществлялась ли эта переработка достаточным и правомерным образом, выяснится в ходе дальнейшего развития науки, а по прошествии почти двух с половиной десятилетий и довольно далеко продвинувшись в жизни, смею без хвастовства утверждать, что работа, принесшая эти наблюдения, была особенно тяжелой, интенсивной и углубленной. У меня часто возникало впечатление, будто наши противники вовсе не желали принимать во внимание это происхождение наших утверждений, будто они полагали, что речь идет лишь о субъективно обусловленных идеях, которым любой другой по своему усмотрению может противопоставить свои собственные. Это поведение противников мне не совсем понятно. Возможно, оно объясняется тем, что обычно врачи так безучастны к нервнобольным, так невнимательно слушают то, что они говорят, что лишены возможности вынести из их сообщений что-нибудь ценное, то есть производить над ними тщательные наблюдения. Я обещаю вам по этому поводу, что в своих лекциях не буду много полемизировать, меньше всего – с отдельными людьми. Я не смог убедиться в верности тезиса, что в споре рождается истина. Я думаю, что он происходит от греческой софистики и, как и та, грешит переоценкой диалектики.