Песочный человек

***

На четвёртый день Сандор тупо пялился в потолок, лёжа в постели, щёлкал пультом бездумно, не зная, чем себя занять. Идти никуда не хотелось совершенно. Он затеял бы уборку дома, да вот нога всё не давала покоя.

Звонок в дверь раздался, будто гром среди ясного неба. Не вовремя. Уж честно признаться, он никого не ждал и не имел желания с кем-то общаться. Пару раз звонили коллеги с работы, и он отбрехивался пустыми общими фразами.

Поднявшись с постели, Сандор зажал в зубах сигарету и прикурил. Звонок всё трещал в прихожей, и он нехотя поплёлся открывать.

Тормунд ворвался рыжим ураганом в его дом и сразу же с порога упрекнул:

— Почему ты мне не позвонил?

— Не хотел, — пожав плечами, ответил Сандор. Отступил назад, так как в узком коридоре негде было развернуться.

Тормунд, похоже, растерялся, опустил на пол пакет.

— Я тут привёз кое-что из еды и… надо выпить. Как ты?

Сандор качнул головой и прошёл на кухню. Тормунд задумчиво поглядел на него и также молча накрыл на стол. Подготовил закуски: рыбную нарезку, ветчину и сыр, а по центру поставил широкую бутылку из прозрачного стекла. «Живую водицу» или, проще говоря, норвежскую картофельную водку.

Наблюдая за этими манипуляциями, Сандор невольно усмехнулся. Тормунд знал его, как никто другой, и явно понял, что к разговорам душа сейчас не лежит. Вскоре Тормунд занял своё место и разлил напиток по стопкам. Хмуро кивнул, и выпили они, не чокаясь.

— Шеф предлагал мне сходить к психологу, — произнёс Сандор после второй стопки. — Бля… какой же это дикий бред, — самому с трудом верилось в то, что события той ночи произошли на самом деле.

Тормунд пожал плечами.

— Я думаю, тебе действительно стоит с кем-то поговорить. Бога ради, Сандор, ты ведь даже не позвонил, откуда я мог узнать?

И Сандор понял, что другу стыдно, что не пришёл раньше.

— Я не был готов к тому, чтобы с кем-то говорить… даже с тобой, — выдержав паузу, заявил он.

— Ты не виноват, — положив руку ему на плечо, сказал Тормунд. — У тебя не было выбора.

— Я убил брата. Иногда думаю, что бы мать сказала, — покачав головой, горько усмехнулся Сандор.

— Она ведь просто не хотела признавать, кем он был на самом деле, но ты-то знал, — заглянул ему в глаза Тормунд.

Если бы от этого стало легче… Сандор не нашёл, что ответить, лишь опустил голову и вновь разлил по стопкам.

— Ты должен был его остановить, — опять завёл тему Тормунд, и Сандор уныло кивнул.

Все эти правильные слова всего лишь слова. Можно повторить их хоть сотню раз, но на душе всё равно будет паршиво.

— Ты ведь понимаешь, что он никогда бы не изменился.

— Да, конечно, — послушно подтвердил Сандор.

Григор так и не оставил его в покое: приходил во снах. В глубине души Сандор понимал, что это всего лишь чувство вины терзает его, принимая столь причудливые формы. Но как от этого избавиться, не знал.

Больше они не говорили о Григоре и о том, что случилось. Тормунд, похоже, понял, что свежим ранам нужно просто дать время затянуться. Они болтали об отвлечённых вещах, вспоминали детство. Много хорошего было в жизни, оказывается. На какой-то момент Сандор и правда переключился, а потом как-то резко наступила ночь.

***

Утром следующего дня Тормунд разбудил его раным-рано. Сам он выглядел отвратительно бодрым и воодушевлённым. Пока Сандор спал, он успел прибраться на кухне.

— Я хочу тебе кое-что показать, — сообщил он, едва Сандор поднялся с постели.

— Ну, вот ещё, — проворчал он, хмуро взглянув на друга. Прихрамывая, побрёл в ванную. День он планировал провести дома и уж точно не горел желанием тащиться на улицу.

Однако Тормунд не унимался и настойчиво звал с собой, правда так и не сообщил пункт назначения.

— Давай уже, «доктор Хаус». Это важно, — поторопил он.

Сандор лишь ухмыльнулся. Понял, что Тормунд хочет его развеселить. Что ж, хорошо, небольшая прогулка не повредит.

Путь оказался недолгим: они приехали в больницу. Очутившись в холле, Сандор растерянно огляделся по сторонам, развёл руки в стороны.

— И на кой-чёрт мы сюда припёрлись?

За стойкой регистрации торчала немолодая замотанная медсестра. Тормунд включил всё своё обаяние и преподнёс коробку конфет, разумеется, чтобы её заворожить. Приёмные часы ещё не наступили, и медсестра, хоть и с неохотой, но всё же их впустила.

Пока они поднимались на лифте, Сандор начал догадываться что к чему. Когда они оказались на третьем этаже, Тормунд осмотрелся и уверенно повёл за собой по коридору. Дверь в палату Мартелла была приоткрыта. Сандор услышал тихие голоса и попятился назад.

— Мы здесь лишние, — севшим голосом произнёс он.

Тормунд дружески стиснул его плечо.

— Заходить не обязательно. Я просто хотел, чтобы ты кое-что увидел.

Несколько минут они в молчании наблюдали за семейством Мартеллов через незашторенное окно палаты.

Оберин, видно, спал. Две младшие дочери рисовали что-то за столиком. Очевидно, их рисунки украшали бледно-лимонные стены. Эллария с Тиеной о чём-то переговаривались вполголоса, наклонившись друг к другу. Обе выглядели уставшими, печальными. Эллария, отложив книгу, поглаживала дочь по плечу. Та едва улыбнулась, взглянув на неё.

Сандор отвернулся: неловко стало наблюдать за этой личной семейной сценой.

— Ты спас двоих: две жизни. Я хотел, чтобы ты вспомнил об этом, — сказал Тормунд, когда они отошли в сторону.

— Конечно, — Сандор кивнул, бросив последний взгляд в окно. Мартелл проснулся, и дети засуетились вокруг него, показывали свои рисунки. — Пойдём, — больше не оглядываясь, Сандор направился к лифту. Курить чертовски хотелось, да и понял уже, что пытался донести Тормунд.

Друг предлагал подвезти до дома, но Сандор попросил притормозить возле парка.

— Хочу прогуляться, — пояснил он. — И спасибо… за всё, — к слову, мать всегда говорила: «Не стесняйся благодарить».

— О чём разговор, — Тормунд крепко пожал его ладонь. — Я зайду, как вернусь в город.

Сандор отстранёно кивнул, вспомнив, что сегодня, оказывается, суббота, и Тормунд собирался навестить семью на выходных.

***

В парке было спокойно и тихо: ветер улёгся, а из-за облаков выглянуло скупое осеннее солнце. Первый проблеск света среди пасмурных дней. Точно, как в жизни: в пору затяжных дождей солнце становится редким гостем.

Немного прогулявшись вдоль сухой кленовой аллеи, сбросившей листья, Сандор устроился на пустой скамейке. Равнодушно поглядывая на проезжающие за частой железной оградой машины, он раздумывал над словами Тормунда.

Тяжесть вины не растаяла, однако, в каком-то роде и правда стало проще. Будто какой-то смысл появился. У Мартелла большая семья, которая его любит, и оказалось бы крайне хреново, если бы его дети остались без отца. Да и девчонка его жива, благодаря тому, что Сандор появился вовремя.

Григор был ему братом, хоть Сандор долгие годы и старался выбросить это из памяти. Теперь же он остался и вовсе один: ни отца, ни матери — никого из родных больше нет. И это осело горечью на губах вместе с сигаретным дымом.

Григор был настоящим чудовищем, и одной жертвой дело бы не ограничилось. У старика-сторожа, которого он убил, тоже осталась семья.

И всё же, Сандор не желал брату смерти, хотя и не мог не признать, что ему крупно повезло в этой схватке. Григор точно не стал бы медлить и раздумывать. Родственные связи для него вряд ли что-то значили: он видел лишь препятствие на пути к своей цели.

Домой Сандор вернулся ближе к вечеру, и чтобы занять себя чем-то, решил приготовить ужин. Времени потребовалось немало, но процесс его действительно увлёк.

Когда суп уже был почти готов, в прихожей заливисто тренькнул звонок. Сандор отложил в сторону ложку, которой снимал пробу, и выключил плиту, без особого удовольствия потащился в коридор. Кого там ещё принесло?

Дверь он открыл не с самым дружелюбным выражением лица, однако, увидев гостью, смущённо опустил глаза.