Страница 5 из 6
Кончалась зима, и кончалась сказка про лягушку-путешественницу.
Ваня совсем разлюбил Тяпу, и родители решили отдать щенка другому мальчику, который будет любить его больше, чем Ваня.
Родители так и сделали. А Ваня об этом не жалел, потому что всё равно продолжал любить своего Ливерпуля. И странное дело, когда Тяпы не стало, Ливерпуль пошёл на поправку. Он стал оживать. Шли дни, солнце становилось всё ярче и ярче. Ливерпуль начал есть, шевелиться, выходил на прогулки по комнате, а когда стало совсем тепло, он совершенно выздоровел: опять прыгал и квакал с такими переливами и трелями, каких раньше не было в его пении.
Однажды к родителям Вани пришли гости, и мама попросила Ваню устроить для них концерт.
Удивительно, но после нескольких репетиций Ливерпуль чудесно выступил. Он помнил азбуку, а прыгать стал ещё выше и таблицу умножения знал назубок.
А один из гостей даже объяснил болезнь Ливерпуля. Он сказал, что лягушки зимой спят. Некоторые лягушки даже замерзают во льду, и ничего с ними не случается. Весной, когда лёд тает, они снова возвращаются к жизни.
Но Ваня этому не поверил. Он-то знал, что Ливерпуль заболел по другой причине. Он не мог спокойно смотреть, как Ваня играл с Тяпой, а на него, Ливерпуля, не обращал внимания. Это ужасно обидно, когда ты кого-то любишь, а он не обращает на тебя внимания.
А когда Тяпу отдали, Ливерпуль выздоровел.
Стало тепло, ярко светило солнце, и Ваня выходил с Ливерпулем гулять во двор и даже несколько раз ездил с ним за город.
Прощание
А вскоре наступили летние каникулы, и Ваня снова поехал в деревню. Он опять поселил Ливерпуля под деревом, но уже не огораживал лягушкин дом, так как знал, что Ливерпуль никуда не убежит.
Ваня придумал новый номер для Ливерпуля. Он стал учить лягушонка держать прутик. То есть Ваня хотел, чтобы Ливерпуль мог летать, как лягушка-путешественница. Правда, Ваня ещё не знал, кто будет выступать в роли уток, но решил это додумать потом. Главное – научить Ливерпуля держаться за прутик. И Ливерпуль успешно справлялся с задачей. Он висел на прутике сначала совсем немного, а потом больше, и чувствовалось, что вскоре он так к этому привыкнет, что сможет висеть на прутике часами, хотя никакой необходимости в этом не было.
Вечерами с речки доносились лягушачьи концерты. Ваня и Ливерпуль слушали их, и если Ваню эти концерты веселили, то Ливерпуль почему-то мрачнел, начинал нервничать, прыгал и сам квакал вовсю. Будто хотел, чтобы его услышали на болоте.
И однажды Ваня взял Ливерпуля с собой на речку именно тогда, когда разразился лягушачий концерт. Лягушек не было видно, но слышно их было хорошо.
Ливерпуль замер и сидел молча, только часто дышал. А где-то близко, то с одной, то с другой стороны, раздавалось лягушачье пение. Сначала солировал один голос, потом другой, а то они начинали петь вместе. И вдруг, в одну из пауз, Ливерпуль тоже запел. Трудно сказать, о чём пел Ливерпуль. Может, о том, что ему хорошо живётся с Ваней, а может, он жаловался кому-то на своё лягушачье одиночество. Может, он вспоминал свою маму-лягушку. Или звал кого-то подружиться с ним.
Трудно сказать, о чём он пел, но только, когда он замолчал, какой-то голос ответил ему, и потом они радостно заквакали вместе. Так дружно, будто всю жизнь репетировали это выступление.
А когда песня закончилась, Ливерпуль стал удаляться от Вани в сторону незнакомого голоса.
Ваня понимал, что задерживать Ливерпуля нельзя, и знал, что Ливерпуль не обернётся и не попрощается с ним. Потому что лягушки не прощаются с друзьями и не оглядываются. Им и не нужно оглядываться. У них, лягушек, глаза устроены так, что они видят даже то, что находится позади.
Но Ливерпуль вдруг остановился, повернулся к Ване и заквакал так, будто говорил: «Прощай!»
И Ваня, сквозь навернувшиеся на глаза слёзы, увидел, как внимательно и благодарно смотрит на него Ливерпуль. Одна слеза выкатилась из Ваниного глаза, а из второго глаза никак не выкатывалась. И мешала Ване смотреть. И он стал вытирать рукой глаза.
А когда вытер – Ливерпуля уже не было.
Рассказы
Опоздал
– Мария Ивановна, можно войти?
– Давай, Сидоров, входи.
– Вхожу.
– По-моему, ты опоздал.
– Да я вижу.
– Мы тоже видим. Ну, что на этот раз?
– Мария Ивановна, вы даже представить себе не можете…
– Представить я себе как раз могу, но хочется послушать твою версию. Давай, рассказывай!
– Лёг я вчера спать…
– Тебе со вчерашнего дня удобней начинать?
– Ну да, а что?
– Я не знаю, может, лучше с позавчерашнего, для разгона.
– Нет, я со вчерашнего разгонюсь. В общем, лёг я, значит, спать. Нет, сначала я завел будильник на семь утра. И вот, значит, сплю я, сплю, а он не звонит и не звонит, а я всё сплю и сплю, а он не звонит и не звонит, не звонит и не звонит.
– Мы уже поняли, что он не звонит, давай дальше.
– Но я-то сплю…
– А он не звонит. А когда он всё же зазвонил?
– А он и не зазвонил.
– Знаешь, какая-то на этот раз неизобретательная история. А родители твои где были в это время?
– А они спали. Они так спят, что их никакой будильник не разбудит.
– А тебя разбудит?
– А он меня и не разбудил. Я сам проснулся, уже полвосьмого, а мне же в школу.
– Надо же, ты всё-таки вспомнил, что тебе пора в школу!
– Ну да, ведь для меня школа – это главное, она у меня на первом месте! Я быстро собрался…
– И тут…
– А что – тут?
– Тут и произошло то, из-за чего ты опоздал.
– А откуда вы знаете?
– Я же не в первый раз слышу твои сказки, давай дальше. И тут…
– Ничего не тут. Я собрался, даже поесть не успел, потому что мне в школу опаздывать нельзя. Я же помню, что сегодня контрольная. Я – бегом. А лифт сломался.
– Так пошёл бы по лестнице.
– Как же я пойду, если он сломался, когда я в него вошёл? Вошёл и кнопку нажал.
– И что?
– А он сломался.
– И сколько же ты в лифте просидел?
– Нисколько. Я сразу нажал кнопку диспетчера и кричу: «Вы что, у меня сегодня контрольная, а вы меня в лифте держите! Я сейчас мэру города позвоню, он мой дядя!»
– А он действительно твой дядя?
– Ну да, дядя, но не мой.
– А зачем же ты соврал?
– Так ведь мне в школу надо. Я ради школы на всё способен. Они испугались, быстро лифт отремонтировали, и я дальше поехал. Я ещё не опаздывал, на улицу выскочил, подбежал к троллейбусной остановке…
– А там…
– Точно. Там все троллейбусы стоят.
– И почему же это они стоят?
– А потому что какой-то дядька машину свою на дороге оставил, а троллейбус машину объехать не может. Троллейбус же со штангами.
– Зачем же он машину оставил?
– Да потому что там дорогу не чистили, у тротуара снег был навален. Вот он и поставил подальше. Троллейбус машину объехать не мог.
– Это что-то новое в твоём репертуаре.
– Не верите? Они там, эти троллейбусы, до сих пор стоят.
– Давай дальше, посмотрим, до чего тебя твоя фантазия доведёт.
– А нет никакой фантазии, я сразу побежал к автобусу, влетел в него и поехал. Еду я, еду, еду я, еду…
– Мы поняли, что ты едешь, давай дальше.
– Еду я, еду…
– Приехал уже.
– В том-то и дело, что не приехал, вернее, подъезжаю я к своей остановке, пробираюсь к выходу, а народу столько, что пробиться не могу, вот автобус дальше и поехал.
– Да, Сидоров, что-то ты сегодня совсем заврался.
– Ничего я не заврался! Не успел я выйти и школу проехал. Но я ещё не опаздывал. На следующей остановке выскочил и бегом назад, дорогу только хотел перебежать…
– Поезд преградил дорогу.