Страница 24 из 31
Шпихерн
С наступлением на Саарбрюккен 2 августа инициатива главных французских сил была исчерпана. Неспособность их армии предпринять наступление свидетельствовала об отсутствии воображения у французских командующих, и донесения о том, что германская армия продвигается через Пфальц, сковывали инициативу командующих всех уровней. Три дня, последовавшие за наступлением на Саарбрюккен, французские корпуса провели в Лотарингии в бесцельных, как оказалось, маршах, что отражало нерешительность их командующих. Трудно подвергнуть анализу намерения ставки французов в Меце с 3 по 6 августа из-за калейдоскопической скорости смены планов, но для самих войск результат этого был ясен. По утрам они просыпались в биваках, разбитых предыдущим вечером или поздно ночью, и, прихватив снаряжение и оружие, отправлялись в очередной марш – нередко по той же дороге, что и днем раньше. Никто, от командующего бригадой и до младших командиров, не мог с определенностью сказать, куда они шли и для чего. У них отсутствовали карты, а поступившие из Меца приказы, в которых дотошно перечислялось все: характер биваков, меры предосторожности и даже обмундирование, но не содержалось сведений ни о конечном пункте марша, ни о диспозиции своих войск, ни о диспозиции противника. Источниками новостей в войсках служили слухи и всякого рода домыслы, исходившие от местного населения. Эти марши вслепую, эти нелепые переходы редко предписывали следовать на очень большие расстояния, но на палящем солнце или в проливной дождь войска застревали из-за скопления на дорогах пеших колонн. Личный состав был измотан, все дни походили друг на друга как две капли воды – сначала марш, потом ближе к ночи остановка, сон на голодный желудок, потому что не было сил даже на то, чтобы разложить костры для приготовления скромной трапезы и обогрева. Подобные тяготы легко и быстро забываются уже с первой одержанной победой, но если солдаты терпят поражения, в этом случае их запоминают, и вину за них возлагают на верховное командование.
Шпихерн и Саарбрюккен
Первоначальное намерение Наполеона III и Лебёфа после легкой победы с взятием Саарбрюккена заключалось в том, чтобы повторить ее, пройдя далее вниз по течению силами 4-го корпуса на Зарлуи с тем, чтобы собрать в кулак все силы французов в долине Саара. Но этот последний всплеск инициативы французов так и оказался мертворожденным, ибо то, что представлялось осуществимым в Меце, оказалось совершенно неприемлемым для Ладмиро. Находившийся со своими силами на левом фланге французской армии в Буле, он, как и Дуэ в Страсбурге со своим 7-м корпусом на правом фланге, был встревожен слухами о немцах, сосредотачивающих силы по фронту. Ладмиро понимал на основе поступавших из Люксембурга донесений, что 1-я германская армия, численностью около 40 000 человек (на самом деле больше – вскоре к 6 августа уже 96 000), надвигалась на него со стороны Трира. Что, если эти силы, не встречая на пути сопротивления, доберутся до долины Мозеля, охватив его с фланга у Тьонвиля и ударив ему в тыл? На свою ответственность Ладмиро послал дивизию на ликвидацию бреши в долине Мозеля у Сьерка, в 30 километрах к северу от Буле, и в этом случае его корпус расположился бы на гораздо большем пространстве, что значительно облегчало сосредоточение сил для наступления. От намерения наступать на Зарлуи пришлось отказаться. Теперь налицо были явные признаки сосредоточения крупных сил немцев к северу от Саарбрюккена. Причем сведения об этом исходили не только от разведки, но и из английской прессы, большинство самых видных корреспондентов которой были прикомандированы к прусским войскам и безо всякой цензуры передавали сведения. Поэтому 4 августа Наполеон и Лебёф изменили свои предписания 4-му корпусу, приказав ему сосредоточиться за Саарбрюккеном под командованием Базена для возможного отпора пруссакам. Но Ладмиро был упрям. Если бы он повернул вправо, как требовал Лебёф, оголил бы долину Мозеля. Сьерк, утверждал он, являлся «ключом к ситуации, и важно было оставить его у себя». Лебрюн, уже посланный Наполеоном для изучения ситуации на левом фланге, встал на сторону Ладмиро. Таким образом, Базену было приказано принять командование 3-м корпусом и частью сил занять фронт 4-го корпуса, чтобы дать возможность Ладмиро сосредоточить силы далее на севере. Ладмиро, таким образом, вынудил Наполеона отказаться от завоеванного 2 августа: Базен мог занять позиции 4-го корпуса, лишь отведя войска на левый фланг 2-го корпуса. Одновременно с этим Фейи на правом фланге изымал бригаду 5-го корпуса в Саргемине, а Фроссар, считая себя в опасной изоляции, отступил 5 августа с высот Саарбрюккена на укрепленные позиции вокруг Шпихерна и Форбака, которые он второпях оставил тремя днями ранее. Этот отвод сил, как мы еще убедимся, будет иметь далекоидущие последствия.
Наполеон отказался от своих планов оборонительного сосредоточения сил, родившихся у него всего лишь за несколько часов до описываемых событий. Пока он проявлял нерешительность на Сааре, кронпринц Фридрих Вильгельм взял на себя инициативу на Лаутере и пытался окружить французскую дивизию в районе пограничного пункта Висамбур (Вейсенберг) (в этом бою французская дивизия оттянула на себя 3 немецких корпуса и после упорного сопротивления отступила; немцы потеряли более 1500 человек).
Когда 4 августа новость об этом дошла до главной ставки французов, там отреагировали на нее и гневно, и обеспокоенно. Не только с политической точки зрения было необходимо компенсировать допущенный промах, причем как можно скорее. Было важно и в военном отношении атаковать немцев немедленно, еще до завершения ими сосредоточения сил. Рейнская армия достигла численности свыше 270 000 человек. Пришло время наступать.
Сбросив с себя оковы нерешительности, Лебёф и его советники с головой ушли в планирование этой новой авантюры, пока главный интендант Вольф холодно не указал им, что стоит французской армии форсировать Саар, как она лишится всего самого необходимого. О реквизициях нечего было и думать – Пфальц уже будет разорен немцами, а если они рассчитывают, что Вольф будет снабжать их со складов в Меце, то там запасов хватит лишь на два дня. И новые планы улетучились столь же быстро, как и появились. Штаб разработал еще одно оборонительное развертывание сил – на сей раз сулившее беду. Французские корпуса теперь растянулись вдоль границы, следя за всеми лазейками, но они были слишком рассеяны, чтобы рассчитывать на поддержку друг друга. Ладмиро предстояло сосредоточить силы 4-го корпуса у Зарлуи, Фроссар с 2-м корпусом оставался, где был – у Саарбрюккена, Базен, сохранив штаб 3-го корпуса в Сент-Авольде, должен был поддержать войска Фейи в Саргемине, а Фейи предстояло сосредоточить весь 5-й корпус в Биче. 1-му корпусу немцев, наблюдавшему за проходами в Вогезах у Фрёшвийера, и 7-му корпусу, рассредоточившемуся вдоль верховьев Рейна, французы могли противопоставить лишь 2 резервных корпуса – «Императорскую гвардию», которая уже перемещалась вверх из Меца вдоль дороги на Сент-Авольд, и плохо обученный и недисциплинированный 6-й корпус Канробера из лагеря в Шалоне, который 5 августа был вызван в Нанси. Не требовалось даже свойственной Мольтке проницательности, чтобы предугадать полнейший разгром столь распыленных сил, да еще при наличии численного превосходства. И все же немцы, как ни парадоксально, решились атаковать на единственном участке обороны французов, где существовал достаточно обоснованный риск потерпеть поражение.
В целях облегчения задач управления своими разбросанными формированиями Лебёф решил разделить их надвое. Правое крыло – 1, 5 и 7-й корпуса – перешло под командование Мак-Магона, левое крыло – 2, 3 и 4-й корпуса – под командование Базена. Но многое так и осталось недоработанным. Новые командующие продолжали управлять и собственными корпусами. Не было придано дополнительного личного состава, не было издано ни одного приказа, не был установлен административный контроль над своими формированиями. Ставка императора в Меце была не в курсе, и Наполеон III самолично командовал гвардией и 6-м корпусом. Неудивительно, что Базен считал себя просто каналом для рассылки приказов императора по войскам под его командованием и продолжал заниматься своим корпусом, да и некоторые другие командующие корпусами, Фейи в частности, не знали толком, в какой степени приказы их нового командующего отменяли ранее полученные ими из Меца: два источника хаоса, возымевшие катастрофические последствия для французской армии 6 августа и позже.