Страница 14 из 20
И я осмелилась спросить, почему Маша так истерит.
– Призраков боится, наверное, – усмехнулся тренер. – В одна тысяча девятьсот пятом году здесь казнили двенадцать крестьян, которые разорили и сожгли памятник культуры – усадьбу Звягинцевых. Даже семнадцатилетнего подростка Колю не пощадили. И здесь же их похоронили. Еще целы старинные могилы, заросшие мохом. А в Советское время на этом месте установили памятник. Тогда вандалов чуть ли не героями посчитали. Говорят, стела сохранилась, но вокруг бродят привидения.
– И это правда? – я поежилась.
– Нет, конечно. Лес действительно никто не посещает, но вовсе не из-за призраков, а из-за змей и поваленных деревьев.
– Почему же здесь нет лесника?
– А где его найдешь? Одни пьяницы да наркоманы, – поморщился Грин.
Я остановилась.
– Слышишь шорох? За нами кто-то наблюдает.
– Всего лишь барсук, – усмехнулся тренер. – Здесь их целая колония. Лучше подумай о желании, которое загадаешь.
Вскоре мы взошли на вершину одной из гор. Внизу простиралась Верена, сияя серебряными куполами. Склон был усыпан цветами. И я поняла, что мое сердце вот-вот разорвется от такой красоты. Желаний не было.
Грин потянул меня за рукав:
– Пойдем, покажу тебе могилы и памятник. И надо вернуться до темноты.
Через несколько минут мы вышли на поляну, окруженную старыми соснами. На полуобломанном клене висел пожухлый венок. Я наклонилась над кирпичными могилами. Затем резко обернулась. За стелой кто-то прятался. Кто-то очень маленький, вполовину человеческого роста.
– Чертов поутри! – выдохнул Грин, доставая меч.
Я последовала его примеру и трясущимися руками вынула романец из ножен.
Карлик приблизился. В сумерках очертания расплывались, но я успела разглядеть его бархатный коричневый камзол и высокие сапоги.
– Позволь нам уйти, – выдохнул Грин.
– Позволю. Тебе. Не ей, – прошелестел карлик.
И подошел еще ближе. Он был безоружен. Но меня липкими волнами накрывал страх.
– Она вам нужна, – Грин усмехнулся.
А может, мне это лишь показалось.
Потому что он сильно толкнул меня:
– Беги к рельсам. Это граница между нашим миром и миром поутри.
– А ты?
– Не бойся.
– Я останусь!
Поутри сделал еще два шага.
Грин взглянул мне в глаза и легонько погладил по щеке.
– Беги, ради меня. Давай, к железке! Там ты в безопасности.
Еще три шага.
– Эля!
– Грин… Я люблю тебя.
И тогда я побежала. Меня подгонял не только страх, но и стыд от неуместного признания.
В рекордные полчаса я добежала до железной дороги. И упала без сил, сгребая под себя щебенку.
Затем я вернулась в лагерь, не надеясь встретить Грина живым.
Но он был там! Живой, здоровый и очень веселый. Видимо, успел выпить немало вина, пока я лежала и рыдала на путях.
Гриндерс притянул меня за локоть:
– Никому ни слова о поутри. Нечего волновать людей. Главное, мы отбились.
– Как ты сумел?
– Я же крутой боец, – с иронией сказал мой тренер. – Иди к Маше. Твоя подружка тут шороху навела, когда я явился с гор один.
Вечером играли ролевую свадьбу. Мы много пили, и я, забыв о пережитом, танцевала с Грином.
– Выходи за меня, – вдруг предложил он.
– По-игровому – без проблем, – засмеялась я.
– А в реале?
– Никогда не выйду замуж за собственного тренера в семнадцать лет.
В ту ночь я и предположить не могла, что не пройдет и нескольких лет, как я захочу выйти замуж за собственного тренера. Правда, вовсе не за Грина.
Я совсем забыла о Йеннифер: вино, гитара, лес, близость Гриндерса вскружили мне голову. Как только все узнали, что близится еще одна свадьба, то засуетились. Девочки-ролевики, мастерицы на все руки, соорудили мне фату из шторы, которую запасливо привезли на игру. Больше всех старалась Йен: она сплела венок из ландышей.
Грог, который мы пили, ударил в голову. Я только засмеялась, когда священник спросил меня: «Анвенна из Редании, согласна ли ты стать женой Эскеля из Вертемберга?» Он спросил еще раз. И тогда я поняла, о чем меня спрашивают, и кивнула. Грин также ответил согласием, после чего поцеловал меня в щеку и крепко пожал руку.
Мы с Машей пили грог, когда к нам подошла Йеннифер. И мне сразу стало не по себе. Нам предстоял тяжелый разговор.
– Что, Элюшка, трахаться захотелось? Выросла, девочка? Гриндерс ничего, попробуй с ним. А то семнадцать лет – и ни с кем ни разу. Позор, – прошипела Йен. Ее лицо исказилось от злости.
Все прошлые чувства: ненависть, зависть, обида зашевелились в моей душе.
Мне захотелось ударить Йеннифер.
Но я выпила слишком много, ругаться уже не было сил. Я лишь устало сказала:
– Ты с ума сошла, посмотри на себя и на меня… Я тебе не соперница, да и не нужен мне твой Грин.
– Слушай, ты. Отвали от Эли. Она – совсем не такая! – взвилась Маша и обняла меня за талию. – Пойдем отсюда.
Удивительно, но в глазах Йен уже не было ненависти.
– Дура ты, Элька, мне Грин давно не нужен. Тебя жалко. Извини, но ты – просто жирная корова в кошмарном зеленом платье. Хотя такое изящное лицо и ярко-зеленые глаза – редкость. Похудей, приведи себя в порядок, покрась волосы, и Грин к тебе на коленках приползет. Вы прекрасно друг друга подходите – в отличие от многих не прячетесь от жизни.
– Ладно, – примирительно сказала Маша, – давайте нальем еще грогу. А кому достанется Гриндерс, узнаем потом.
Мы выпили еще, а потом под одобрительные крики ролевиков стали танцевать на столе степ.
Я проснулась в палатке Грина, мое прекрасное зеленое платье было грязным и порванным. Я попыталась прикрыться одеялом.
– Успокойся, у нас ничего не было, – холодно сказал тренер.
– Да? А где Йен?
– Думаю, в палатке у Хадсона.
В углу палатки я нашла чей-то плащ и оделась.
– Ой…У нас точно ничего не было?
– Было! Обожаю трахать пьяное бревно. Эля, тебе надо сбросить вес, если хочешь, чтоб я тебя и дальше таскал в свою палатку.
– Да пошел ты…
– Элюшка, стой! Эля… не уходи…
Я вылезла из палатки и стала собирать свой рюкзак. Маша угрожающе молчала. Я подумала, что она злая с похмелья, и решила ее не беспокоить.
По шпалам мы дошли до остановки. Затем разъехались по домам. Казалось, что поутри были всего лишь дурным пьяным сном. Казалось…
На следующей тренировке я сразу заметила напряжение ребят. Никто не занимался на тренажерах и не устраивал поединки. Ролевики гладили руками игровые наряды, постукивали пальцами по доспехам, а некоторые и вовсе сидели на полу с отсутствующим видом.
– У клуба финансовые проблемы, – объяснил Хадсон.
Общее настроение передалось и мне. Я снова ощутила себя толстой и неуклюжей.
Вдруг меня толкнули в спину. Не удержав равновесия, я упала на колени. И только после этого обернулась, ожидая увидеть Йеннифер.
На меня смотрела Маша.
– Я люблю Грина. А ты… Ты обманула меня! Ты спишь в его палатке… Ты – неуклюжая потаскуха, совсем его не стоишь.
– Ты, что ли, его стоишь, тощая уродина, – прошипела я, – да он разобьется о твои кости.
– А не пошла бы ты…
Краем глаза я отметила, что на нас все смотрят. И тут мне мучительно захотелось доказать, что я сильная, что я умею драться. Даже не драться, а биться за свое достоинство. Неужели все они думают, что я спала с Гриндерсом? Что я… девушка не слишком тяжелого поведения?
Мне было всего семнадцать. И хотелось одного – доказать, доказать всем, что я крутая. Я еще раз посмотрела на Машу.
И я ударила кулаком это милое лицо, которое так любила. В первую секунду на нем отразились обида и изумление, позже – звериная ненависть. И все равно я не смогла ударить сильно свою Машу, свою дорогую подругу – крови не было.
Но зато она стала зверем, и от удара ногой в живот я согнулась. Наши не шевелились. Я не могла ждать, когда боль отступит, я должна была действовать. Наконец-то мной завладели собственнические инстинкты. Я кинулась на Машу и вырвала огромный клок волос. От злости мои силы удесятерились. У моей противницы тоже – она толкнула меня на стол, зачем-то поставленный в тренировочном зале.