Страница 9 из 14
— Поверь мне, для бабушки ее панталоны — большая ценность. Дороже только чепцы и перчатки.
— Учту, — кивнул Вир.
Посчитав, что моя миссия по размещению и инструктажу гостя выполнена, я отбыла. Но не прошла по коридору и дюжины шагов, как из-за закрытой двери бабулиной спальни раздалась краткая и емкая характеристика ситуации. Что ж, пусть альв и не говорил на всеобщем, но ругаться явно умел.
Не в силах удержаться от любопытства, я на цыпочках вернулась назад и прильнула к замочной скважине…
Вир стоял посреди комнаты, а в его вытянутой руке дергался бабулин лифчик. Причем не просто трепыхался, а брыкался, клацал зубами, прикрытыми кружевом, и в свою очередь норовил напасть.
Интересную вещь для своего воплощения выбрал обережник в этот раз. Хорошо еще, что не панталоны. Представив отутюженного и воспитанного остроухого с бабулиными внушительными панталонами в руках, я подавилась смешком. Помнится, когда я искала у эйры Норингем ее ведьминский гримуар, на меня напали перчатки. Я от них отбилась. Не сказать, что совсем уж без потерь. Клок волос они у меня, тогда еще тринадцатилетней, выдрали… А что уж тогда сотворили бы с альвом бабулины панталоны, лучше не думать…
Между тем Вир что-то вкрадчиво говорил на своем языке. Слов я не слышала, но обережник явно впечатлился. Потому как брыкаться перестал, а потом и вовсе поник, скорбно трепыхнувшись в сторону шкафа.
Похоже, обережник, заскучав, сам решил напасть на гостя, не дожидаясь, пока тот откроет дверцы его обители. Вот только он, видимо, не ожидал такого отпора.
Внизу раздался шум, я отпрянула от дверей, быстро проскользнула по коридору и спустилась по лестнице. Оказалось, что проснулся дядя Моррис.
Хроносы показывали полдень. После бурного утра хотелось отдохнуть где-нибудь в тени, но… Завтра нужно было идти на учебу, да не в чем: каблуки у туфель оторвались, сапоги давно просили каши. А снова повторять подвиг с босоножками Тай мне жутко не хотелось. И все же дойти до обувной лавки мне предстояло именно в них.
Оставшуюся половину дня я посвятила тому, что тратила деньги с умом. И под вечер у меня не было ни денег, ни, подозреваю, ума. Потому что потратила почти все, что было. Зато купила новые ботинки (в них сразу и переобулась, оценив удобство), потом заплатила за ремонт туфель и сапог.
Затем заглянула в библиотеку. Хоть учились мы всего третью неделю, нам уже успели задать целую кучу домашней работы.
С книгами под мышкой, с сумкой, в которой обретались три пары обуви, и голодным животом я пошла домой. В кошельке осталась пара медяшек. Я печально вздохнула, в который раз вспомнив присказку алхимиков: деньги, как спирт, быстро испаряются, легко растворяются и в чистом виде не употребляются. А до стипендии еще неделя…
— Замена в команде по громобою! Ректору эйловского университета удалось обойти закон! — кричал пацан, держа стопку новостных листков в одной руке, а другой рукой размахивая одним из них. — Сенсация! Варлок в составе игроков!
Я замедлила шаг. Сразу вспомнилось утро. Пронзительный, острый взгляд зеленых глаз. Кажется, именно его искали репортеры на причальной площади.
Я протянула медяшку парню и стала обладательницей типографского листка.
В самом верху его, прямо под заголовком «Новости задумчивого тролля», красовалась движущаяся магография альва. Того самого, которого я пару секунд лицезрела на площади. Его невозможно было не узнать, несмотря на черно-белое изображение. Правда, тут он был запечатлен в полете с молниями, летящими из ладоней.
«Сколько стоил ректору Варлок?» — гласило название статьи ушлого репортера.
Я невольно усмехнулась.
А дело в том, что эйр Ортридж, бессменно вот уже двадцать лет руководивший нашим университетом магии и чародейства, был мужчиной выдающимся. Во всех смыслах этого слова.
Начать с того, что ректор ни демона не смыслил в науке. Но в коммерции мог бы обойти любого дельца. Когда он сел в ректорское кресло, ему достался плохонький университет. Да что там плохонький. Откровенно дрянной и ветхий. С большими дырами в бюджете и репутации. Дипломы выпускников не котировались, стипендии выплачивались через раз. Преподаватели сбегали даже без благовидных предлогов. Уже шла речь о закрытии магистерии. И так их в столице было целых три.
Но эйр Ортридж первым же своим указом заставил всех преподавателей обзавестись орочьими переговорниками, а лучше — выучить язык степняков.
Вторым его приказом было создание лечебной и чернокнижной кафедры. Хотя до этого наш вуз был природно-техномагическим, некогда славившимся своими алхимиками и артефакторами.
А затем предприимчивый ректор предложил обучать… иностранцев. А точнее — орков. Исключительно на платной основе. С учетом того, что в других магистериях несчастные степняки должны были год угробить на изучение единого имперского языка, преимущество нашей магистерии, где курс читался на орочьем, стало очевидно. И сюда лавиной потекли адепты. С деньгами. Но если бы только с деньгами…
Увы, мы познали, что значит выражение «Орка можно почувствовать, не видя его и не слыша его». Дети степи — это ходячее оружие массового поражения. В том плане, что когда в паре ярдов от такого пытаешься дышать, на глаза наворачиваются слезы. И отнюдь не умиления.
Как по мне, чтобы добиться такого ядреного запаха, нужно было не мыться с рождения. Но орки — народ гордый и стойкий. А их девы пошли еще дальше. Они обливались эфирными маслами. Отчего их… аромат становился в прямом смысле убийственным.
Видимо, так у орчанок происходил отбор спутника жизни: сумел продраться через «запах возлюбленной» — значит, достоин.
Хотя магистр Бруем, преподаватель истории и рас, уверял, что у орков ритуальные брачные ухаживания и вовсе сводятся к тому, как половчее огреть дубиной и затащить понравившуюся особь в пещеру. Однако преподаватель не уточнял, кто кого должен «приласкать» по темечку. Но что-то мне подсказывало, что с подобным сватовством вполне могла справиться и условно слабая половина этой расы.
Тем не менее адепты и преподаватели терпели детей степи, которые ходили и зимой и летом в штанах, едва ли не ломающихся от грязи, а дамы еще и в безрукавках.
И терпение спустя год принесло свои плоды: ректор умудрился залатать дыры в бюджете и даже выписать премии преподавателям. А студенты наконец стали получать стипендию постоянно и в нормальном размере.
В общем, с орками свыклись. А методика преподавания «кто не усвоит материал, пойдет на отделение некромантии в качестве учебного пособия», утвержденная ректором, и вовсе оказалась сверхэффективной. Орки стали учиться. Причем почти нормально. А с учетом того, что практиковались они в лечении не на пациентах университетского лазарета (как заявил ректор, своих адептов я угроблю сам, без помощи иностранцев), а на собственных соплеменниках, схлопотавших неуды… В общем, никто из орков особо не стремился попасть на разделоч… операционный стол к своим одногруппникам.
Так за двадцать лет наш университет стал не только полностью не зависящим от государственной казны, но и ведущим во всей империи по успеваемости. Специалисты магистерии теперь были нарасхват. Но вот имелся у ректора один пунктик…
Эйр Ортридж был мужчиной в высшей степени амбициозным. И ежегодные неудачи нашей университетской сборной по громобою его, мягко говоря, удручали. Команда университета традиционно выходила в финал и так же традиционно проигрывала. То сборной имперской северной академии боевой магии, то адептам магистерии темных сил, то студентам института технократии и чародейства. А однажды даже — о ужас! — теоретикам. Кто же мог заподозрить, что среди адептов, которые в основном проводят все время в расчетах сложнейших формул и матриц, окажутся такие… разносторонне одаренные личности в количестве аж шести штук.
Но наш ректор был из тех, кто никогда не проигрывает. Он просто совершает тактические отступления. И судя по тому, что гласил новостной листок, эйр Ортридж в этом году решил-таки приобрести в свою коллекцию достижений университета еще и кубок победителя чемпионата по громобою.