Чёрная лента

«Жутковатое место», — подумалось ему.

Музейную тишину нарушили звуки гулких шагов, и откуда-то из темноты конца зала к Миничу торопливо подошли два человека. В одном он узнал Мартина Вацлевича, фотографии которого он пару раз видел в газетах: седой толстяк с большими ушами и мясистым носом. Второго видел впервые: худой высокий брюнет со строгим и суровым выражением лица. Оба одеты в черные костюмы.

— Ну, наконец-то! — воскликнул Мартин Вацлевич. — Мы вас ждали, пан Минич. Простите за прерванный сон, но сейчас вы сами поймете, что дело не терпит отлагательств. Идите за нами…

Они повели его через зал куда-то в подсобные помещения, потом по темному коридору и темной лестнице спустились в подвал. Там располагалась дирекция музея — такое же полутемное помещение, но с несколькими столами и диванами, в углу бар с пузатыми бутылками коньяка, а посередине — стеклянный саркофаг с восковой мумией Ленина. Лицо вождя пролетариата освещала лампа.

— Не смущайтесь, — сказал Вацлевич, запросто присев на саркофаг. — Ильича пришлось убрать в подвал, Совдепия ноту протеста заявила. Коньяк? Кофе?

— Кофе, — ответил Алесь. — Хотя нет, налейте лучше рюмку. Я сегодня изрядно выпил… Хотя, уже вчера…

Пока Вацлевич наливал коньяк, брюнет сел в кресло возле трупа Ленина и поднял в руке пухлый коричневый конверт. Он, сжав губы, потряс им в воздухе, а потом спросил:

— Вы что-нибудь знаете о черной ленте?

— О чем? — спросил Минич.

Он вдруг ощутил, что все вокруг совершенно нереально. Как во сне. Алесь взглянул на труп Ленина, и ему показалось, что тот на мгновение открыл глаза, скосив на него злой взгляд, а потом их закрыл.

— О черной ленте! — почти прокричал брюнет.

— Я что, еще сплю? — сказал, икнув, журналист, закачавшись и чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Это сон?

К нему подошел с бутылкой коньяка в руке Мартин Вацлевич и подхватил его, падающего, за плечо.

— Идите-ка в ту комнату, там холодной водой умойтесь. А потом выпьете коньяку — и вернетесь в норму…

Алесь, уже ничего не понимая, послушно, как зомби, открыл дверь и зашел в комнату с умывальником и туалетом. Открыл кран и уставился на себя в зеркало. На него смотрело бледное и испуганное лицо. Больше похожее на маску.

— Какой странный сон… — удивился он своему отражению.

…Вода из крана оказалась очень холодной, почти ледяной. Вымыв лицо, Минич ощутил, что протрезвел. Журналист еще раз взглянул на себя в зеркало над умывальником. По лицу текли капли воды, щеки порозовели, а глаза обрели осмысленное выражение. Уже не казались глупыми, растерянными и стеклянными. И голова понемногу заработала. Чуть-чуть, потом еще чуть-чуть, потом завелась, наконец, как мотор машины. Тух-тух-тух…

Он снова стал соображать.

— Это, наверно, не сон… — было его первым предположением.

х х х

Он открыл дверь и вернулся в комнату дирекции музея. Мартин Вацлевич и высокий брюнет молча сидели в креслах по обе стороны от саркофага Ленина.

— Ладно, — сказал Алесь. — Рассказывайте. Я вас слушаю.

Ему никто не ответил.

— Я слушаю, говорите, — повторил журналист.

Поначалу ему показалось, что они уснули. Но, подойдя ближе, он увидел у каждого маленькие дырочки на белых сорочках напротив сердца, вокруг которых расплывались пятна крови.

Снова на какую-то минуту ему все показалось сном, но он, дернув головой, вернулся к реальности. И первым делом достал из кобуры свой револьвер.

«Вот так сон…» — подумал он.

Держа «Detective Special» в поднятой руке, он замер и прислушался к звукам музея. Тишина. И три трупа рядом. Брюнет, Вацлевич и Ленин. Хотя, при чем тут Ленин? А мертв ли Ленин? Или он живее всех живых?

Алесь, посмотрев на подсвеченную лампой мумию иностранного вождя, снова почувствовал, что сходит с ума.

Опустив револьвер, он попытался собрать в пучок разбегающиеся мысли.

Что вообще все это значит? Меня сюда позвали. Сказали о какой-то черной ленте. И показали какой-то конверт. Кстати, где он?

Минич осмотрел труп брюнета и затем всю комнату. Конверт исчез.

«Если рассуждать логически, то этот конверт хотели отдать мне», — само собой обозначилось в голове Алеся.

Но дальше мысль не шла.

— Ничего не понимаю, — сказал он вслух.

Оставаться тут дальше смысла не было. Но что делать?

«Если позвонить в полицию, то меня первого арестуют и обвинят в убийстве этих людей. А консьержка пани Франтишка подтвердит, что я вышел в три часа ночи из дому. Пошел убивать… Кого? Зачем? Это уже второстепенно».

Поразмыслив, он решил вернуться домой и позвонить своему старому знакомому — адвокату Люциану Зелинскому. Тот уж точно подскажет советом…

Алесь, идя с револьвером в опущенной руке, поднялся в зал музея. Все было прежним — тишина и восковые тела вокруг. Но у выхода он остановился. Замер на месте, наклонив лицо. Почувствовал: что-то тут изменилось.

Точно! Здесь, недалеко от входа, стояла какая-то фигура с приподнятой рукой. А сейчас ее нет.

Он подошел к этому месту. Журналист ожидал найти на полу следы еще не высохших капель. Что означало бы, что человек пришел с улицы, был под дождем. Но ничего этого он не нашел. И попытки вспомнить облик этой исчезнувшей «фигуры» ничего не дали. Не обратил внимания.

Алесь, с досадой потерев лоб рукой с револьвером, еще раз огляделся на восковые манекены вокруг.

— Я видел убийцу, — сказал себе вслух Минич. — Но он был восковой фигурой среди других. И исчез.

В голове не укладывалось вот что: «я, положим, первый раз в Музее восковых фигур. Но если его владелец Мартин Вацлевич, встречая меня, не обратил внимания на “лишнюю восковую фигуру”, то она, получается, не была лишней, а была частью экспозиции. А теперь исчезла. Что есть сон и мистика».

Сказав это себе, Алесь ущипнул себя за ухо: а может, это действительно сон?

Но не проснулся, хотя — что удивило — и никакой боли в ухе не ощутил. Он спрятал револьвер в кобуру и с крайне озадаченным видом вышел на улицу. Он ничего не понимал.

Глава вторая,

в которой все только усложнилось

Алесь, размышляя о непостижимом, добрел по ночным виленским улицам до своего дома. Открыл дверь. На первом этаже подъезда пани Франтишка сидела на своем стуле, запрокинув голову, на полу валялся ее детективный роман, а на груди расплылось пятно крови возле отверстия от пули.

Минич не мог поверить своим глазам. Несколько минут он стоял на месте, глядя на тело еще недавно живого человека. И не мог понять, снится ему это или нет.

Сглотнув комок в горле, Алесь, наконец, очнулся от шока и поднялся в свою квартиру — он хотел позвонить в полицию. Дверь была распахнута. Он вошел — и снова замер в удивлении. Все разворочено, сброшены книги с полок, вывернуто на пол содержимое всех ящиков, все вещи — кто-то тут что-то искал.

— Ага… — сказал он себе мрачно и в полной растерянности.

Постоял, ничего не понимая, на пороге. Потом, ступая по кучам бумаг и прочего на полу, прошел к телефону. Набрал номер своего адвоката Люциана Зелинского. Подождал, пока снимут трубку.

— Привет, старый друг. Да, я знаю, что сейчас ночь. Дружище, у меня проблемы… Нет, на этот раз серьезные проблемы… Серьезнее некуда, я замешан с убийствами. Да, именно с убийствами! Три трупа. Утром их найдет полиция. Я сейчас буду у тебя, позови еще кого-нибудь из полиции — чтобы разом все вопросы решить. Все очень серьезно…

Положив трубку, Алесь вздохнул и нахмурил брови. Взглянул на часы — стрелка ушла за 4 часа, скоро рассвет.

Он спустился на первый этаж. И обомлел. Стул был теперь пустой — без мертвой пани Франтишки. И ее книжка-детектив исчезла, словно и не было. Только что тут сидела мертвая женщина — и пропала.

Протер свои глаза, потом обошел вокруг того места, где сидел пропавший труп.