Книга странствий

Лариса Склярук

Книга странствий

От автора

В суматохе, сумбуре, быстроте нашего времени чтение совершенно необходимо. Я не говорю о социальных сетях, где человек не читает, а, скорее, бездумно перепрыгивает с информации на информацию, не в состоянии задержать внимание более чем на пяти строчках. Быстрее, быстрее, до конца, без конца…

Я говорю о КНИГЕ – «единственной хранительнице человеческой мысли и передатчице ее из века в век, из поколения в поколение». И неважно, бумажная она или электронная. Именно книга может помочь в трудную минуту, отвлечь, увлечь, поставить некий заслон между болью и раненым сердцем, скрасить печальные дни.

В данном случае я говорю о книгах легкого жанра, способных дать отдых утомленному уму, измученной душе. Люди напряженного умственного труда с упоением читали и читают детективы и приключения: стресс, необходимо снять стресс. И легкий жанр в этом бывает совсем неплохим помощником.

Читатель, книга, которую ты открыл, – приключения. Мне хотелось погрузиться в вымышленный, но и реальный, вернее, возможный мир, создать ярких, великодушных, благородных героев, как во времена Жюля Верна и Роберта Льюиса Стивенсона, вырваться из рутины повседневности.

«Книга странствий» – книга для тех, кто любит приключения, неожиданные повороты судьбы, интересуется историей и благосклонно относится к научной фантастике. Она адресована всем тем, кто романтичен и обладает возвышенной душой, кто мечтает о путешествиях и неизведанных землях, всем тем, для кого слова «дружба», «любовь», «преданность» – не пустой звук.

Часть первая

Стоит лишь выйти из дома…

Глава первая,

в которой читатель впервые знакомится с некоторыми героями книги и узнает, к чему иной раз приводит своеволие

Шерсть верблюда была волнистой и мягкой. Она пахла дымом родных костров и степной пылью. Девочка теснее прижалась к теплой шее животного, за которым пряталась. Лежащий на коленях верблюд с высоты своей величественно поднятой головы чуть скосил на ребенка глаза и продолжил равнодушно жевать жвачку, равномерно двигая желтыми зубами.

– Где же мальчишки?

Не обладая в свои шесть лет умением выжидать, необходимым для игры в прятки, девочка приподняла голову так немного, чтобы лишь увидеть, где те, от кого она прячется. Сначала над темно-бурым телом верблюда приподнялась головка в вышитой шапочке, потом – смуглый гладкий лоб и, наконец, – блестящие черные глаза. Этого было достаточно, чтобы себя выдать. И хотя она тут же юркнула вниз, за спину верблюда, цепкий взгляд Джамиля ее заметил.

– Выходи, Гюллер, я нашел тебя! – весело прокричал он. Скорчив недовольную мину на хорошеньком круглом личике, Гюллер вышла из своего укрытия и, намеренно волоча ноги в красных сапожках, медленно пошла к стене юрты. Эти мальчишки сейчас спрячутся, разве она их найдет?

Мальчиков было двое. Быстрый, ловкий, решительный Джамиль, который, даже сидя на войлоке в юрте отца, казался сжатой пружиной. Мгновение – и сорванец вскочит, побежит. Его худое лицо с удлиненными правильными чертами и чуть выступающими высокими скулами сразу привлекало к себе внимание, выдавая нрав независимый и сильный. Горделиво приподнятая голова была красивой формы, а серые, прозрачные, как воды холодного горного ручья, глаза, столь неожиданные у мальчика-степняка при его темной коже и черных волосах, делали его умное лицо еще более запоминающимся. Одет Джамиль был небогато, но аккуратно. Синий чекмень[1] подпоясан желтым поясом. Ноги ловко обхватывали потертые сапожки, стриженую голову прикрывала невысокая войлочная шапка с острым верхом.

Внешность второго мальчика, Малика, была совершенно иной. Невысокого роста, стройный и смуглый, он обладал утонченной внешностью будущего поэта и красотой сказочного принца. Его большие черные мечтательные глаза под ровными тонкими бровями часто задумчиво смотрели куда-то в лишь ему одному понятную даль, чем несказанно удивляли всех взрослых стойбища и более всего отца мальчика – Джуму.

– О, Аллах! – восклицал он. – За что ты покарал меня, послав такого сына?

Кажется, ни одной черты ни внешнего облика, ни характера Джумы не передалось Малику. Джума был мужчиной плотным, коренастым, мешковатым, с кривыми ногами кочевника, с необузданным, жестоким нравом. А мальчик был похож на свою мать, красавицу Бегюль, и это почему-то не добавляло любви к сыну со стороны Джумы.

Но вернемся к мальчикам. Они были ровесниками, и им пошла одиннадцатая весна.

Подойдя к стене юрты, Гюллер прислонилась лбом к серому войлоку. Звякнуло монисто из серебряных монет. Войлок пах почти как бок верблюда – пыльной шерстью и дымом. За спиной девочки раздался приглушенный топот быстрых ног, и наступила тишина. Выждав несколько минут, Гюллер повернулась и начала не спеша, не отходя от юрты, осматривать окрестности.

В образованной песчаными холмами небольшой долине стояло больше десятка юрт – черных, серых и даже одна белая. Перед юртами, присев на корточки у костров, готовили еду женщины. Довольные солнечным днем, неподвижно лежали огромные лохматые псы. Положив широкие лобастые головы на передние лапы, они наблюдали за порядком сквозь сонно прикрытые веки, готовые при любой опасности моментально вскочить и поднять лай. Дальше в весенней степи живописно и привольно разбрелись верблюды.

Гюллер сделала несколько шагов вправо. Мальчиков не было видно. Тогда она пошла в противоположную сторону. Никого. Завернула за юрту. Раздался топот, смех, и, промчавшись мимо девочки, сорванцы прижались к стене юрты.

– Все, я не играю! – выкрикнула девочка и, обиженно сев на землю, обхватила колени, натянув на них подол своего свободного красного платья.

– Почему? – удивился Джамиль. – Ведь все было честно.

– Честно?! – тряхнула головой Гюллер, и ее серебряные серьги задрожали. – Я маленькая, а вы большие. У вас вон какие ноги – длинные, как у верблюдов.

– Ладно, поиграем во что-нибудь другое, – примирительно сказал Джамиль.

– Лучше пойдемте в степь. Там сейчас красиво. Тюльпанов нарвем, – предложил Малик.

Обрадованная Гюллер тут же вскочила на ноги, но, вспомнив, что мать запретила ей уходить далеко от юрты, нерешительно затопталась на месте.

Весенняя степь манила. После долгой, холодной зимы, проведенной в полумраке юрт, детям хотелось побегать среди широкого простора, полного свежего ветра, будоражащих запахов цветущих трав. Видя нерешительность девочки, Джамиль скомандовал:

– Далеко не пойдем. Сразу как позовут, вернемся.

Похвальное решение не отходить далеко вскоре было забыто. Небо, тщательно вымытое зимней непогодой, было ярко-синим, без единого пятнышка. В его бездонной глубине плавно парили орлы, зоркими глазами высматривая добычу. Тюльпаны, послушные легкому ветру, приветливо покачивали своими небольшими красными головками. Симпатичные суслики при приближении детей застывали желтыми столбиками и, издав пронзительный свист, кубарем исчезали в норах. Тушканчики легко взлетали на крутые барханы, используя как руль свои длинные хвосты с черно-белой кисточкой на конце.

Дети бегали за порхающими бабочками, пытались ловить быстрых крапчатых ящерок, щекотали палочками ушастого азиатского ежа, недовольно шипящего на них и не желающего сворачиваться в клубок.

Гюллер утомилась первой. Она присела на пригорок, покрытый травой, и стала плести венки. Медленно и задумчиво бродил Малик. И лишь неутомимый Джамиль бегал кругами, подражая молодому жеребцу.

Внезапно неясная тревога заставила мальчика резко остановиться. Его смутило лицо Гюллер. Девочка продолжала сидеть на пригорке, но руки ее не двигались, незаконченный венок лежал на коленях. Подвижное лицо шалуньи заметно побледнело и застыло. Глаза расширились, округлились и, не отрываясь, смотрели на куст, растущий перед ней.

1

Чекмень – верхняя одежда, что-то среднее между халатом и кафтаном.