Страница 21 из 24
Б.Н. Назаровский пропустил все ядовитые сарказмы неугомонного собкора мимо ушей, просьбу исполнил и уволил М.Т. Данилкина переводом в распоряжение Березниковского горкома 14 февраля 1949 г.
В марте бюро Березниковского горкома ВКП(б) открепило тов. Данилкина М.Т. от партийной организации редакции «Березниковский рабочий» в связи с переводом на другую работу – помощником директора специального ремесленного училища № 22[241]. Это было наказанием. Из номенклатуры обкома М.Т. Данилкин переместили в номенклатуру горкома. Для него закрыли доступ к служебным материалам. Его лишили права присутствовать на пленумах городского комитета партии, на партийно-хозяйственных активах и даже на партийных собраниях в чужих организациях. Возможность публиковаться становилась весьма и весьма проблематичной. Из узкого круга влиятельных партийных журналистов его переместили в толпу маленьких чиновников от идеологии. Ремесленных училищ и школ фабрично-заводского обучения насчитывалось в области более сотни[242].
Они были подведомственны Министерству трудовых резервов СССР. В названии министерства была точно схвачена суть дела – подготовка рабочих массовых профессий для ведущих отраслей промышленности. Набор в училища осуществлялся теми же методами, что и в армию. Указом Президиума Верховного Совета СССР правительству страны разрешалось «ежегодно призывать (мобилизовывать) из числа городской и сельской молодежи для обучения в ремесленных и железнодорожных училищах молодежь мужского пола в возрасте 14–17 лет и молодежь женского пола в возрасте 15–16 лет»[243]. Всего за пятилетку «в соответствии с народно-хозяйственным планом планировалось призвать 4,5 миллиона юношей и девушек»[244]. Речь на самом деле шла о призыве. Мобилизованных эшелонами перевозили из призывных пунктов в районных центрах в промышленные города в любой точке Советского Союза, распределяли по училищам, ставили на довольствие, обмундировывали и обучали. Переходить из одного училища в другое, а тем более покидать их было запрещено. Начальник Молотовского управления Министерства трудовых ресурсов даже издал соответствующий приказ:
За последнее время в областное управление Министерства трудовых резервов поступает огромное количество различных писем и заявлений от учащихся ремучилищ и школ ФЗО об их переводе из училища в школу во время учебного года, из школы ФЗО в ремучилище, об отчислении от обучения по состоянию здоровья без наличия на то актов медицинской комиссии, перемене места жительства родителей и др.
Вследствие чего создаются излишняя переписка и ненужная загруженность аппарата управления, связанная с ответами учащимся.
В соответствии с чем требую немедленно разъяснить всем учащимся обращаться для разрешения с заявлениями и жалобами лично к директору или его заместителю – и только в исключительных случаях направлять заявления в областное управление с визой или представлением директора, когда разрешение того или иного вопроса требует разрешения областного управления[245].
В соответствии с Указом самовольный уход из училища содержал все признаки уголовного преступления. Генеральный прокурор СССР в июле 1947 г. издал приказ, предписывающий усилить меры по борьбе с дезертирами:
Большинство нарушителей Указа от 28 декабря 1940 г. остаются безнаказанными, так как директоры училищ и школ не передают или несвоевременно передают материалы на нарушителей Указа в органы прокуратуры, прокуроры не привлекают многих из этих нарушителей к уголовной ответственности, а суды часто выносят условные меры наказания и оставляют учащихся, самовольно оставивших учебу, в колхозах, откуда они были мобилизованы. По поступающим в прокуратуру материалам о самовольном уходе немедленно принимать меры к розыску лиц, самовольно оставивших училище (школу). Лиц, виновных в сокрытии подростков, самовольно оставивших училища или школы, в использовании их на работе или в способствовании (путем выдачи фиктивных справок) уклонению от обучения, привлекать в зависимости от обстоятельств к уголовной или дисциплинарной ответственности[246].
На праздник Первомая городские обыватели могли видеть марширующие под гром духовых оркестров плотные ряды воспитанников ремесленных училищ в летней парадной форме, предводительствуемые колоннами спортсменов в майках, трусах и «спорттуфлях»[247]. Наверное, это было красочное зрелище. Внутренняя жизнь ремесленных училищ была иной.
«Очень большой процент непосещения занятий учащимися вызван отсутствием обуви, которая в истекшем учебном году была крайне низкого качества, а также в части училищ поставленной не на должную высоту воспитательной работой коллективов училищ», – читаем в официальном отчете областного управления Министерства трудовых ресурсов[248].
Нравы в училищах были грубыми даже по меркам того времени. Мастера раздавали зуботычины. Драки, ругань, кражи считались бытовыми явлениями. Мальчиков, привезенных в училища из сельской глубинки, били, обкрадывали, унижали. В фондах обкома партии сохранилось письмо, отправленное из училища в Закамске заместителю председателя Бардымского райисполкома:
Разрешите Вам писать о нашей жизни. Вы нас посылали сюда учиться, а мы живем хуже заключенных. Питания не хватает, среди 200 русских мы только 26 татары. Русские мальчики нас со словами «татарские сволочи» бьют, ежедневно по 3–4 мальчика бьют. Воспитатели над нами смеются, издеваются, что татары – они на полу спят, без ложек едят. У русских мальчиков имеются у всех сделанные из меди штучки, которыми нас избивают. У некоторых они рот искривили, расшибли голову. […] Тов. Ибраев, у нас нету сил больше терпеть. Мы вернемся домой. В тюрьму идти мы согласны, но тут от русских мальчиков быть оскорбленными и избитыми больше не хотим. Вчера Ахмазию один пьяный русский мальчик чуть ножом не заколол. Мы решили идти к директору. А он нас самих до слез отругал. Начальники все защищают русских, вроде они сами их обучают на это.
Тов. Ибраев, просим Вас, пожалуйста, верните нас в свой район, мы не можем дальше тут оставаться. У всех у нас украли деньги, варежки, мы работаем без варежек. Если об этом скажем начальникам, они нас ругают, говорят, что «как вы не можете потерять свою голову». Мы тут вовсе не учимся, каждый день работаешь по 6 часов. А работе тоже не обучают. Бревна на плечах таскаем и ямы копаем. Когда мы приехали сюда, 10 дней держали нас в грязном, как в конюшне, помещении. А когда русские мальчики приехали, то их встретили честь по чести. Сразу же им дали новые валенки, а мы ходим в ботинках. Сейчас мы ходим в худых валенках.
Тов. Ибраев, мы больше не можем терпеть, что вы думаете с нами делать? Пишите скорее, мы с нетерпением ждем! Пока до свидания. Это письмо писали мы все[249].
У городских жителей ремесленные училища пользовались дурной славой. В детских воспоминаниях коренного ленинградца запечатлелся страх перед жестоким наказанием за потасовку на перемене:
В ремесленное училище отдают – в «ремеслуху»! В моем сознании это понятие было почти аналогично детской колонии. Во всяком случае, нас тогда стращали и тем и другим с примерно равным воспитательским успехом. «Ремеслуха» – спецодежда, казарменное житье, дисциплина, пайковая кормежка впроголодь. «Чтоб тебя ремесленники съели!» – было тогдашним ходовым присловьем. И точно – забирали туда, начиная с четвертого класса[250].
241
Протокол заседания бюро Березниковского ГК ВКП(б) от 08.03.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 55. Оп. 2. Д. 292. Л. 182.
242
См.: Отчет о выполнении директивы министра трудовых резервов № 84/18к от 4 июля 1948 г. «О ходе изучения педагогического минимума директорами ремесленных, железнодорожных училищ и школ ФЗО, их заместителей по учебной части и помощников по культурно-массовой и воспитательной работе в РУ, ЖУ и школах ФЗО Молотовской области по состоянию на 1 октября 1948 г. // ГАПК. Ф. р-982. Оп. 1. Д. 26. Л. 51.
243
Указ Президиума Верховного Совета СССР «О возрасте молодежи, призываемой (мобилизуемой) для обучения в ремесленных и железнодорожных училищах и в школах фабрично-заводского обучения». 19.06.1947 // ГАПК. Ф. р-982. Оп. 1. Д. 18. Л. 126.
244
См.: Приказ министра трудовых резервов Союза ССР № 383 от 06.08.1947 «О состоянии и мерах по улучшению политико-воспитательной работы в ремесленных, железнодорожных училищах и школах фабрично-заводского обучения» // ГАПК. Ф. р-982. Оп. 1. Д. 19. Л. 148.
245
Павлюченков – Черешневу. 14.12.1947 // ГАПК. Ф. р-982. Оп. 1. Д. 19. Л. 280.
246
Приказ Генерального прокурора Союза ССР № 1 т-205 от 31.07.1947 «Об усилении борьбы с нарушениями Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 декабря 1940 года в ремесленных, железнодорожных училищах и школах ФЗО» // ГАПК. Ф. р-982. Оп. 1. Д. 19. Л. 159–158.
247
Приказ начальника областного управления Министерства трудовых резервов № 140 от 18.04.1949 // ГАПК. Ф. р-982. Оп. 1. Д. 20. Л. 1.
248
Отчет об итогах учебной деятельности 1947–1948 учебного года по Молотовскому областному управлению Министерства трудовых резервов. 09.09.1948 // ГАПК. Ф. р-982. Оп. 1. Д. 33. Л. 32.
249
Турумов Бизян – Ибраеву (заместителю председателя Бардымского райисполкома. – А. К., О. Л.). Привет из Закамска. 11.02.1952 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 18. Д. 205. Л. 204.
250
Тарутин О. Межледниковье. Попытка мемуаров // Нева. 1999. № 12. С. 87.