Страница 19 из 24
В 1945 г. областная прокуратура в порядке общенадзорной работы установила, что в сбытовых организациях г. Молотова почти ничего нельзя получить по фондам без взаимных услуг и, как я теперь восстановил по имеющимся в областной прокуратуре документам, на имя секретаря обкома тов. Гусарова была представлена большая по содержанию по этому поводу докладная записка[221].
Какая польза от Михаила Тихоновича? Тем более что журналист метил не только в М.З. Дугадко, но и в директора завода А.Т. Семченко, члена областного комитета партии (избран единогласно в феврале 1948 г.[222]), по мнению знающих людей, любимца К.М. Хмелевского. Об этом обстоятельстве Данилкину могли и не рассказать. Но вряд ли он мог не знать, что подвергает критике и осмеянию основной принцип кадровой политики первого секретаря – ставку на людей, умеющих работать.
К.М. Хмелевский был убежден в том, что судить о человеке нужно по тому, как он справляется с возложенными на него обязанностями. «Если предприятие, та или иная организация выполняют план, справляются с производственными заданиями, то и руководители хороши, им прощаются все грехи – вот с такой меркой подходили к оценке работы руководителей, ставя партийность и принципиальность работника на второй план», – уличал первого секретаря один из его бывших подчиненных и, кажется, был недалек от истины[223]. К человеческим слабостям хозяйственников К.М. Хмелевский относился снисходительно: прощал им алкогольные эксцессы, грубость, волокитство, стремление к комфорту («бытовое обрастание», как это называлось тогда на партийном языке). Только надо было меру знать. Того, кто слишком распоясывался, вызывали на бюро обкома, говорили много строгих слов, записывали в протокол взыскание и отпускали с миром. В партийной среде г. Молотова об этом вполголоса говорили. Особняк в Закамске, которым во время войны пользовались для отдыха руководящие работники («там всегда имелись пиво, водка, закуски – и все это за государственный счет»), называли «дачей Хмелевского»[224]. «Разгребателей грязи», напротив, на дух не переносил, видел в них угрозу делу. В данном случае – ритмичной работе азотно-тукового завода[225].
В составе комиссии обкома ВКП(б) не было единодушия. Представляющий редакцию газеты «Звезда» партийный журналист поддержал своего товарища по цеху. Он доложил секретарю обкома:
Фигура жулика Дугадко в Березниках не случайна. И как раз именно в том, что такие процветающие жулики здесь не единичны, беда партийного руководства Березников. Не вызывает никакого сомнения покровительство, оказываемое Дугадко со стороны директора азотно-тукового завода т. Семченко. Совершенно ясно, что прокурор Булошников проявил непозволительную медлительность в расследовании дела Дугадко и даже не взял с него подписки о невыезде из города. У Дугадко в Березниках были предшественники, и есть последователи, которые не прочь пожить на широкую ногу за счет государства. И странно, что, нанеся огромный материальный ущерб, они целехонькими и невредимыми выбираются из Березников. […] А если бы горком ВКП(б) действительно проанализировал все служебные преступления, совершенные хозяйственными руководителями, то он неизбежно пришел бы к выводу, что партийные организации слабо контролируют хозяйственную деятельность предприятий и безответственно относятся к подбору кадров, допуская, что во главе завода вместо руководящей группы ответственных работников находятся «приятели», «земляки», близкие – семейка, которая старается не замечать недостатки друг друга, замазывает их, выгораживает друг друга и т. п. Понятно, что на такой почве ничего, кроме обывательщины и недобросовестного, наплевательского отношения к интересам государства, произрасти не может. Березниковский же горком ВКП(б), как мне кажется, не видит политического существа всех тех грязных дел, с которыми ему порой приходится разбираться[226].
К.М. Хмелевский на письмо М.Т. Данилкина не ответил и стал готовить контрмеры. За мятежным журналистом стояла Москва, и потому просто уничтожить его – после разоблачений – было невозможно. Следовало соблюсти все приличествующие партийному регламенту церемонии: признать ошибки, наказать виновных, принять организационные меры, призвать к порядку пошатнувшегося было редактора и только потом приступить к решению главной задачи – дискредитировать и удалить журналиста. Правда, поначалу секретарь обкома несколько поторопился, вновь организовав выдвижение партийного журналиста на политработу в армию. Данилкин обратился в ЦК. Оттуда Хмелевскому дали понять, что он не прав, столь откровенно избавляясь от неудобного товарища. Пришлось давать задний ход. «Редакция (газеты “Звезда”. – О. Л.) обратилась в обком ВКП(б) с просьбой ходатайствовать перед Политуправлением Уральского военного округа об оставлении М. Данилкина на прежней работе. Просьба редакции и обкома партии была удовлетворена»[227]. Впоследствии К.М. Хмелевский отрицал свою причастность к неудачной попытке вернуть майора запаса Данилкина в ряды Вооруженных сил:
Версия о том, что его хотели забрить в солдаты, – гнусная клевета. Ты, вероятно, помнишь, – писал он Б. Назаровскому, – что в связи со строительством дороги Кизел – Молотов облвоенком подобрал на командную и политическую работу 60 чел., в т. ч. и Д. Он намечался на газетную работу с пребыванием в г. Молотове. След[овательно], для критики у него тут было гораздо больше возможностей, чем в Березниках. Когда же он (а затем и ты) обратился ко мне с просьбой оставить его на прежней работе, я подписал телеграмму на имя Жукова, и просьба обкома была удовлетворена[228].
Здесь К.М. Хмелевский лукавил. Какие возможности для критики обкома были бы у журналиста армейской многотиражки, полностью подконтрольной окружному политотделу, кто бы стал с ним делиться информацией?
Как полагается, партийные выводы сделало бюро обкома на своем заседании 22 октября 1948 г. Двадцатым пунктом в повестке дня значилось «О письме тов. Данилкина». Выступили 9 человек, в том числе два прокурора – областной и городской, секретарь обкома Хмелевский и редактор «Звезды» Назаровский. Говорили Данилкин и Семченко. В протокольной записи содержание выступлений не зафиксировано. Данилкин позднее вспоминал, как А.Т. Семченко назвал его «фашиствующим молодчиком»[229]. По одной этой реплике можно судить, что дискуссия выходила из берегов. Понять нервозность участников собрания можно. Собкор «Звезды» привлек внимание Москвы к местным безобразиям. Что с того, что они встречались сплошь и рядом. Примерно наказать схваченных за руку провинциалов для того, чтобы всем прочим неповадно было, – обычная практика тов. Сталина. Повод ничтожный. Это не помеха. «Ленинградское дело» начнется с меньшей погрешности: с протокольных нарушений. Хмелевский не был наивным человеком: многое знал, о чем-то догадывался. Дискредитировать заявителя было уже поздно. Принимать к нему меры несвоевременно – и потому нельзя. ЦК мог квалифицировать их как расправу за критику. На языке эпохи – серьезное политическое обвинение. Согласиться с заявителем – принять на себя ответственность за провалы в кадровой политике. Не менее серьезное политическое обвинение. Переложить ответственность на нижестоящих (заводское и городское начальство) – операция деликатная и тонкая. Если грехи большие, то и спрос общий. Почему не доглядели? Тем паче Михаил Тихонович уже объяснил причину. В его письме в ЦК содержался пассаж об «интимной связи секретаря обкома по кадрам» (мужчины. – О. Л., А. К.) с Дугадко. Данилкин позднее признал, что этот эпитет не подходит («в сравнении с духом моего письма – мелочь»)[230]. Если же грехи малые, значит, и наказание должно быть соответствующим. В таком случае есть повод указать на гнилой либерализм. Ужесточить наказание – потерять умелого директора и опытного партийного работника. Это уж совсем не по-хозяйски. Кто работать будет? Хмелевский по образованию был инженером-химиком. Опыт управления областью приобрел в годы войны. Сталинскую грубость к подчиненным перенял, но твердо знал и другое: бросаться работниками нельзя. Лучших все равно не найти. Тем не менее отвечать ЦК нужно. В конце концов, бюро обкома приняло следующее постановление:
221
Куляпин Д.Н. – Хмелевскому К.М. 07.02.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 136. Л. 98.
222
Справка о результатах тайного голосования. Февраль – март 1948 г. по Молотовской области // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 179. Л. 106.
223
Стенограмма 6-го пленума обкома ВКП(б). 13.01.1950 – 14.01.1950 // ГОПАПО. Ф. 105. Оп. 16. Д. 2. Л. 98.
224
Там же. Л. 165–166.
225
«В течение всей послевоенной сталинской 5-летки Березниковский азотно-туковый завод систематически выполнял и перевыполнял государственный план. В результате 5-летний план закончен досрочно на 7 месяцев» (Выступление директора завода на митинге 23 апреля 1952 г. по поводу 20-летия завода // ГАПК Ф. р-1656. Оп. 1. Д. 101. Л. 29).
226
Гросланд Г.И. – Пигалеву П.Ф. 3 августа 1948 г. // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 30. Л. 22–24.
227
Гуревич – Хмелевскому. Справка о работе в редакции газеты «Звезда» члена ВКП(б) тов. Данилкина М.Т. (без даты) // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 30. Л. 26.
228
Хмелевский – Назаровскому. 18.05.1955 // ПермГАСПИ. Ф. 25. Оп. 1. Д. 12. Л. 23(об.).
229
Протокол допроса Данилкина М.Т. от 15.03.1953 // ПермГАСПИ. Ф. 641/1. Оп. 1. Д. 9925. Т. 1. Л. 83.
230
Данилкин М.Т. – Хмелевскому К.М. 05.09.1948 // ПермГАСПИ. Ф. 105. Оп. 14. Д. 176. Л. 179.