Страница 12 из 15
– Не пожалел сил? – машинально повторила я, чувствуя в глубине душе зарождающуюся тревогу за сероглазого брюнета. – С ним всё будет в порядке?
– Да что с ним станется! Полежит пластом с недельку на фоне магического истощения, – махнул рукой Малефисент. – Блэкшир победил Асмандиуса Редстаффа, так что я уверен: после Нити Ариадны он быстро оклемается, – затем Хранитель нахмурился и произнёс уже куда как более серьёзным тоном. – Меня больше волнует, как бы он не узнал, где мы находимся, и не сорвал все наши планы.
– Я что такого? С тем как ты перемещаешься, не должно возникнуть проблем, – я непонимающе пожала плечами, всё ещё ошеломлённая информацией про Нить Ариадны и про то, что Дариону придётся целую неделю пролежать без капли магии. А он, на минуточку, глава Службы Безопасности по Иномирным Делам! А что, если его неприятели воспользуются его плачевным состоянием и нападут?
– Так-то оно та-а-к, – нехотя протянул Малефисент, задумчиво потирая подбородок большим и указательным пальцем, – вот только прерываться с перестроением твоей ауры крайне нежелательно, а перемещение в другое место – это вмешательство в процесс, которое замедлит мою работу. А, ладно, разберёмся!
***
Удивительно, но дни в компании Малефисента пролетали незаметно. Я жила в той самой странной пещере, где ничего не было и в то же время было всё. Пещера оказалась удивительным местом. Поначалу я ужаснулась, неужели мне здесь придётся жить? А где же кровать, шкаф для хранения продуктов, стол и стулья, минимальные удобства, в конце концов? Я очень сильно стеснялась задать все эти вопросы своему похитителю, и каково же было моё удивление, когда к концу первого дня я поняла, что не чувствую ни голода, ни холода, ни других естественных потребностей организма. Вроде бы я не делала ничего конкретного, но в то же время я совершенно не ощущала скуки, которая всегда меня накрывала, когда я была вынуждена слоняться от безделья в собственном мире.
Малефисент научил меня медитации. Именно тогда, когда я находилась в этом состоянии, он постепенно изменял мою ауру. Я не видела этих изменений, но хорошо чувствовала их. После каждого его вмешательства в мою ауру, я ощущала, как у меня нещадно ломит мышцы, накатывала невероятная усталость, даже просто вдыхать воздух казалось настоящим подвигом. Спасали всё те же медитации.
Иногда я разговаривала с Малефисентом, иногда молчала. Удивительное дело, это был первый в моей жизни человек, или точнее бессмертный, рядом с которым я могла молчать часами, и чувствовала себя при этом комфортно. Наверное, разве что с Дарионом я могла бы провести столько же времени, не проронив ни слова, и чувствовать себя так же комфортно. Но с ним я столько времени ещё ни разу не проводила: в департаменте Службы Безопасности по Иномирным Делам мы обсуждали рабочие моменты, проводили сканирование артефактов, или он рассказывал мне что-то из своего опыта, а в Лазурии в ходе судебного процесса над Асмандиусом я не оставалась с ним наедине вовсе.
В ходе наших разговоров с Малефисентом, я вспомнила, что хотела спросить, кто такой загадочный Иракл, которого он упоминал при первой нашей встрече. Как оказалось, это был Хранитель мира Лазурии, который пристально наблюдал за моими выкрутасами и перемещениями в облике троллины, смакуя все мои приключения, переживания и полученный стресс.
– И что, он знал всё это время, что Асмандиус Редстафф похищает эльфов, дезертумцов, сирен и вампиров для своих опытов, и не вмешался? – ужаснулась я, поняв всю глубину извращённого чувства юмора загадочного Иракла. Выходит, он долгое время наблюдал за всеми теми мерзостями, что творил сумасшедший маг в своём подвале, и ничего не предпринимал.
Малефисент, как ни в чём не бывало, пожал плечами:
– Лоли, не забывай, что Иракл – Хранитель. Его интересует в первую очередь лишь то, что происходит с его миром и его обитателями. Лазурии ничего не угрожало, и потому он не вмешивался. Более того, из-за тебя и твоего друга – главы Службы Безопасности по Иномирным Делам, – Иракл лишился славного развлечения – наблюдения за опытами Редстаффа. Что ни говори, а лазуряне живут крайне скучно, у них ничего интересного не происходит, они даже колдовать – и то ленятся. А Редстафф несмотря на все свои странности – гениальнейший маг-генетик. Так что в некотором роде Иракл сейчас в обиде на вас обоих.
Я поражённо пожала плечами, узнав о точке зрения Хранителя на сложившуюся историю. Выходит, не такие уж эти Хранители и замечательные, поддерживающие баланс магии и творящие добрые дела, как хотел показаться мне Малефисент при нашем первом диалоге. Видимо, Малефисент уловил отголоски моих мыслей, потому что, чуть помедлив, ответил мне:
– Не меряй нас по человеческой шкале, – отрывисто бросил он, а его глаза заволокло чёрной пеленой. – Мы бессмертны и могущественны. В наши обязанности входит защищать те миры, к которым мы приставлены, а также их обитателей, но уже по мере возможности. И мы совершенно не обязаны следить за нравственной стороной последних. А когда живёшь тысячелетиями, наблюдая за скучными жизнями людей, эльфов, троллей… в конце концов, начинаешь ценить то, что способно тебя хоть как-то заинтересовать и развлечь. Я бы не стал поступать как Иракл, но прекрасно его понимаю. Никто не заставлял глупеньких сирен покидать Сиегалию, сбегать от родителей и врать им. Они попали в руки Асмандиуса исключительно по своей инициативе. Как никто и не заставлял Виера Крувицки ехать в замок Редстафф. Более того, я сделал всё, что было в моих силах, чтобы остановить его, но при этом не нарушить баланс Сумеречного мира. Я даже подарил ему ещё одного наследника, но он всё равно оставил свою беременную жену ради поездки к сумасшедшему магу.
Я сглотнула, поняв, что, кажется, ненароком разозлила Хранителя Сумеречного и постаралась больше не думать ни об Иракле, ни о Хранителях в целом. Всё сказанное Малефисентом было для меня, в некоторой мере, невероятным. В тот день мы больше с Малефисентом не разговаривали.
Прошло ещё несколько дней. Однажды я поймала себя на том, что понятия не имею, как долго уже нахожусь в пещере, и сколько сейчас времени там, в Сумеречном мире. Мне показалось, будто бы время внутри этой загадочной скалы течёт по-другому, не так как во всём мире. Именно на этих мыслях я почувствовала на себе взгляд Малефисента. Он усмехался лишь одними уголками губ, а в его глазах заплясали огоньки веселья.
– Ты угадала, здесь время идёт совсем по-другому, – неожиданно нарушил он тишину, отвечая на мои размышления.
Я еле заметно кивнула головой. За время, что я провела вместе с Малефисентом, я настолько привыкла к тому, что он читает мои мысли и отвечает на них, что абсолютно не удивлялась его внезапным ответам.
Рассветы и закаты мы проводили на горе, наблюдая за белым и красным светилами. Всякий раз светила на небосводе поднимались и опускались по-разному: с разной скоростью и траекторией, – а оттого все рассветы были совершенно не похожи друг на друга. Я с огромным восхищением наблюдала за лиловым морем и необычными волнами, омывающими песчаный берег у подножья горы, а также за цветным ветром. Солёный воздух кружил голову, и я чувствовала себя спокойной и умиротворённой. Заключая сделку с Малефисентом, я рассчитывала на то, что у меня появится время подумать о личной жизни и той нелёгкой ситуации, которая сложилась у меня. Однако, всякий раз видя восхитительный по своей красоте Сумеречный мир, мне совершенно не хотелось думать о проблемах. Малефисент же признался, что специально вытаскивает меня посмотреть на закаты и рассветы, так как на горе я лучше всего ловлю состояние медитации, и ему легче всего работать с моей аурой. Да и я, зачарованно наблюдая за непривычно красочной природой, совершенно забывала о ломоте в мышцах и тяжести в голове от вмешательства в мою ауру Хранителя. Вот только управлять временем, похоже, Малефисент мог лишь в том загадочном гроте, а здесь, на горе, оно утекало слишком быстро.