Королевская игла

Принцесса забыла, как дышать, жадно всматриваясь в каждый бугорок налитых мышц чародея.

«В книгах все выглядело иначе, да и в королевском озере мужчины купались в рубашках, чтобы не смущать дам», – она с силой сжала куст – и игла проткнула ее ладонь. Вскрикнув, девушка выронила корзинку – и все ягоды рассыпались по траве.

Вытащив из кармана платок, она хотела перевязать на удивление сильно кровоточащую рану, но ее перехватила холодная рука Скальда. Мужчина стоял перед ней с мокрой головой, по его шее и мускулистой груди с темными волосками стекали капли воды. Но не это привлекло девушку, а выжженная пентаграмма, под которой билось сердце.

– Кто это сделал? – она невольно коснулась пальцами белесого круга и звезды, почувствовав твердость мышц и исходящий от кожи жар.

– Преподаватели в университете, – хрипло ответил он. – Знак прохождения обряда одержимости.

– Что это за обряд? – девушка попыталась высвободить больную руку из его цепкой хватки. – Я сама перевяжу… – пролепетала она, чувствуя, как от чего-то смущается. То ли ее волновала близость с чародеем, то ли его полуобнаженный и мокрый вид.

Он ловко затянул узел на платке:

– Угу, я видел, как ты сама, – но так и не отпустил ее. – Этот обряд проходят те студенты, кто решил посвятить свою жизнь борьбе с темными силами. Носящий пентаграмму находится под защитой, поэтому мое тело и разум никто не займет и не сможет влиять… – чародей неожиданно притянул ее к себе.

Оталия почувствовала, как платье на груди вмиг пропиталось влагой, Скальд смотрел на нее пронзительным взглядом, от которого принцессе стало не по себе. Она едва дышала, боясь отвести глаза и чувствуя вместо холода жар, гулкий стук сердца мешал собраться с мыслями. Это близость волновала и одновременно пугала ее.

– Ты не видела обнаженных мужчин? Или, как твоя любимая сестрица, отдала свою невинность бедному поэту?

Принцессе стало так обидно от его слов, как ни от чьих других. «Он не знает Одетт, не ведает о ее добродетели. Грубый мужлан». Она дернулась назад, но мужчина уже ее отпустил и Оталия ударилась спиной о стену.

– Надеюсь, ты не такая как твои сестры, – глухо сказал Скальд и ушел.

Девушка опустилась на траву, ее губы дрожали, а глаза защипало. По щеке скользнули горькие слезы, и она прошептала:

– Не такая… никогда не была и не буду такой, как они, – почему-то ей было важно, чтобы Скальд это знал, был уверен в ней. За сбором ягод принцесса немного успокоилась, удивляясь, почему придает большое значение словам чародея, и они ее задевают.

На столе в кухне лежала раскрытая книга с рецептом варенья из шиповника.

Как следует промыв ягоды и очистив их от пыли и листвы, Оталия принялась за готовку первого в своей жизни варенья и его консервации на зиму.

До вечера она провозилась на кухне, время от времени выходя на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Ее щеки заливал румянец, передник был в пятнах от ягод, а волосы под косынкой распушились и пахли сладковатым ароматом.

Скальд заглянул на запах, когда девушка умывалась водой. Струйки стекали по ее шее и исчезали в вырезе лифа, пропитав светлую ткань рубашки и ткань начала просвечивать грудь. Принцесса этого не заметила, она неторопливо помешивала деревянной ложкой варенье в большом тазу. На столе мерцали найденные на том же чердаке емкости для консервации, а рядом стоял горшочек с золотистым тягучим медом.

На полу у стола Скальд заметил несколько мешочков с торчащей из них мятой, сосновыми веточками и прочими целебными травами.

Чародей усмехнулся. «Она не теряла времени», – ему никогда не нравилось заниматься сбором, как лекарям в Виверне, но время от времени приходилось это делать, чтобы в холодную пору не умереть от какой-нибудь простуды.

Этот замок он получил вместе с наследством от отца. Скальд жил скромно, и ему хватало на жизнь. Он не промышлял грабежами, не требовал выкупа за Оталию. Деньги не имели для него жизненно важного значения, а были лишь средством достижения цели.

Люди в этих землях знали о таких, как он, чародеях, избавляющихся от разной нечисти. И охотно платили, чтобы посторонний пожертвовал своей жизнью, сразившись с болотной тварью, избавился от кладбищенского упыря или кого поопаснее.

Наблюдая сквозь дверную щель за готовкой девушки, Скальд призадумался. «Ее похищение совсем не похоже на месть королю. Скорее, я спас ее от незавидной участи, но что дальше?» – как ни странно, но за все это время в его голову ни разу не забрела мысль воспользоваться девушкой. И хотя Скальд считал себя далеким от света человеком, но превращаться в мерзавца, насилующего невинных девушек, он не собирался. Почему-то ему совсем не хотелось навредить Оталии, и порой это его раздражало. Так или иначе, но они привыкли друг к другу. Чародей глядел на стройную девичью фигурку, румяные щеки и приоткрытые губы, видел, как от духоты ее грудь вздымается, а ткань очерчивает крохотные соски. Принцесса была молода и свежа, в ее глазах оставалась невинность и искренность, которые ни с чем не спутаешь. Скальд давно лишился этих качеств или же запрятал в глубину своего прожженного пентаграммой сердца.

«Хочу ли я сломать эту королевскую розу? Срезать ее бутон, измять нежные лепестки и оставить шипы?» – он не вожделел ее, но и не отвергал этой потребности. В его голове проносились сменяющие друг друга образы возможного будущего с Оталией. Порой его помыслы обрастали кровожадными подробностями расправы над девушкой, но чаще, наблюдая, как она читает, засыпая в библиотеке за книгой, занимается домом, что-то вяжет, готовит… он испытывал странное, до сих пор, как он считал, чуждое ему ощущение покоя. Того душевного равновесия, которое заглушало желание отомстить за отца.

«Она такая же жертва обстоятельств, как и ты. Не ей отвечать за грехи отца, как и не тебе решать ее судьбу», – говорил внутренний голос. «Отомстить можно по-иному. Привязать ее к себе всеми возможными способами, чтобы однажды, она осознала, как ей больно от этой близости».

***

Зима наступила незаметно, хотя, казалось бы, еще вчера Оталия могла гулять по саду без плаща, а сегодня землю сковало холодом. Порой с утра до ночи шел снег, погружая замок в пышное облако, а затем проносился сильный ветер – и сугробов как не бывало. Пруд затянуло толстым слоем льда, и если бы у Оталии были коньки, она могла бы покататься. Как они с сестрами делали каждую зиму, затем наряжали ароматную елку, придумывали прически для зимнего бала. Жизнь в замке казалась Оталии сном, словно она всегда жила здесь, вдали от толпы и суеты. Скальд также мог подолгу пропадать, и принцесса оставалась одна.

Как-то раз, прогуливаясь вдоль пруда, Оталия наслаждалась красотой зимних деревьев. Температура повысилась, и вода растаяла, лишь посередине плавали толстые льдины. Под кустом остролиста принцесса увидела странный, темный сверток. Приблизившись, девушка поняла, что перед ней лежит незнакомец, возможно, замерзший насмерть. Нахмурившись, она подошла к телу и протянула к его бледному лицу руку, затем нащупала пальцами шею. Вздох облегчения вырвался из ее груди: «Жив!»

– Как же его дотащить? – принцесса сняла с себя плащ и расстелила на снегу. Не без труда она перевалила несчастного на ткань и потянула за ее края. По снегу было проще тащить, чем по земле, и с остановками она дотянула его до дверей в кухню. Здесь пришлось поднапрячься, пока она не выбилась из сил.

– Ну и тяжелый… – запыхавшись, проворчала принцесса и, спотыкаясь, закрыла дверь. Больного она уложила рядом с камином на подушку и влила ему в горло лечебный отвар, растерла лицо, руки и ступни холщовым полотенцем, напоследок укрыв пледом. Большего она сделать не могла и стала ждать. Скальда все не было, а за окном быстро стемнело. В душе Оталии зародилось недоброе предчувствие. «Может, мне просто страшно находиться рядом с незнакомцем?», – думала она, перелистывая страницы лекарского справочника. За это время Ота привыкла к чародею, хоть он и похитил ее, но не был груб. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, хотя сама не понимала почему.