Страница 2 из 10
Ворон уносил ее все дальше и дальше от замка, а куда Оталия не знала. В сознании билась лишь одна мысль: она спасла сестру.
Стараясь не терять сознания и делая глубокие вдохи холодного воздуха, принцесса попыталась что-нибудь разглядеть. Безуспешно. Одни облака сменялись другими, и Оталия не заметила, как погрузилась в сон.
Оталию резко дернули, и, вскрикнув, девушка очнулась. Она лежала на холодном каменном полу, а перед ней, укрытый черным плащом и тенью, стоял некто. За плечами незнакомца возвышалась башня. Мужчина толкнул массивную дверь и протянул Оталии руку. Подобрав подол платья и слегка пошатываясь, принцесса поднялась и осознала, что стоит на отвесной стене замка. Их окружал плотный туман, и Ота ничего не могла разглядеть.
– Кто вы? Почему вы меня похитили? – дрожащим от холода голосом спросила она, но вместо ответа ее втолкнули в башню и закрыли дверь. Девушка не слышала щелчка, но, потянув дверь за кольцо, поняла – заперли.
Сквозь стекла-мозаики по обеим сторонам башни проникал тусклый свет луны, вышедшей из-за облаков. Но его хватило, чтобы Оталия смогла разглядеть свою новую клетку. Серые каменные стены уходили вверх к черной дыре потолка. «Помещение больше, чем наша с Одетт комната, и такие же широкие подоконники». Под тяжелым алым балдахином стояла огромная кровать из темного дерева. Давно не чищеный ковер устилала осенняя листва, с мебели свисали белесые клочья паутины, а в углах лежали комки пыли. Канделябры с каплями воска пустовали без свечей, а камин давным-давно не разжигали, судя по количеству золы.
«Я мечтала сбежать – и вот я здесь», – Оталия тяжело вздохнула и тут же чихнула. Этот звук эхом разнесся по башне, исчезнув где-то под потолком.
– Хорошо, что нет мышей никаких…
Ота всегда отличалась рассудительностью. На ее месте Алида бы закатила скандал, а Одетт от страха ударилась бы в панику.
Принцесса обошла помещение, обнаружив за кроватью узкую дверь в уборную. Привычную раковину заменяла чаша в стене, очень похожая на кропильницу2 в старинном соборе, где венчали отца с мачехой. Из крана текла тонкая струйка, а с краю стояла серебряная пиала. Оталия отвинтила ручку в виде листика – и поток усилился. Она умылась прохладной водой и утолила жажду. Полотенца здесь не было, но на полках стояли мутные, скрытые паутиной, пузырьки. Промокнув лицо нижней юбкой, принцесса продолжила изучать свою новую клетку. О планах похитителя она ничего не знала и предпочитала не думать, чтобы не растревожить свою богатую фантазию.
В двустворчатом шкафу девушка обнаружила пыльное постельное белье и старинную одежду, которую носили в такие давние времена, когда о водопроводе не было и речи. Ящики массивного стола оказались закрыты на ключ, но небольшой книжный стеллаж был не заперт и, к радости принцессы, полон книг, бумаги и письменных принадлежностей, среди которых она нашла несколько грифельных карандашей. Прижав находки к груди, девушка прошептала:
– Спасибо и на этом, будет чем заняться.
Спать ей не хотелось, вода утолила голод, а неизвестность будоражила любопытство. Перетащив несколько огромных подушек и длинное покрывало на один из подоконников, Ота принялась рисовать и продолжала до тех пор, пока у нее не заболели глаза, и она не уснула с зажатым в руке карандашом. Сквозняк смахнул лист, и тот плавно опустился на пол.
От стены отделилась тень, подхватив рисунок и разглядывая изображенного на нем огромного угольно-черного ворона, несущего в когтях девушку. Ее руки были раскинуты в стороны, подобно крыльям, она не боялась… Тот, кто смотрел на рисунок, не видел печати страха на изображенном лице.
Свернувшись калачиком, принцесса крепко спала, ее рыжие волосы рассыпались по бархату подушки, едва касаясь пола. В лунном свете бледная кожа сияла. От дуновения сквозняка длинные ресницы дрогнули, но девушка так и не проснулась.
Тень взмахнула рукой, и на женское плечо лег край пледа, укрыв ее от холода.
***
Оталия очнулась на подоконнике и удивленно захлопала глазами. Кто-то заботливо укрыл ее пледом. Она вздрогнула от волнения и тут же успокоилась. «Раз меня не тронули, значит, нечего волноваться», – стиснув покрывало, девушка решила перебраться в постель. Грифельный карандаш и бумагу она вернула на стол, но рисунка так и не нашла. Догадка закралась ей в голову, а губы тронула едва заметная улыбка. «Возможно, это очередная тайна, которую мне предстоит разгадать».
Она забралась на мягкий матрас и вдруг услышала странный гудящий звук. Выудив нечто из-под подушки, девушка усмехнулась – это оказалась лютня3.
– Кто же тебя сюда спрятал? – она провела пальцами по струнам, и те издали знакомую мелодию. Оталии сразу стало легче на душе. В полумраке струны блестели, словно лунный свет играл на них, а не ее пальцы.
Выводя мелодию, принцесса стала напевать. Вначале едва слышно, но с каждой минутой ее голос набирал силу и уже звучал на всю башню. Эхо отдавалось от потолка и стен, а Оталия все не останавливалась. Нет, она не пела о грусти и тоске. В ее песне звучали слова покоя и счастья, полные тепла и ласки.
Девушка не знала своего похитителя, но надеялась, что он не убьет ее.
Знала бы она, как сердце чародея, стоявшего за дверью башни, быстро забилось. Как он приник к шершавой поверхности и коснулся пальцами дверного замка. Голос принцессы был подобен пению сирены.
Он хотел поквитаться с королем, отобрав одну из его дочерей, а сейчас с замиранием и трепетом слушал, как поет принцесса. Он не знал ее имени, боится ли она…
«Нет, ей не страшно. Она не испугалась ни меня, ни того, что я запер ее в башне», – ему захотелось узнать, в чем секрет принцессы. Почему она так спокойна и поет…
Дверь скрипнула, и он приоткрыл ее, образовав щель: девушка сидела на ложе, волосы рассыпались по плечам и простыне. Мертвенно-бледные пальцы скользили по вибрирующим струнам, глаза были закрыты. Чародей понял, что даже не знает, какого они цвета.
– Ты совсем не боишься ожидающей тебя участи? – спросил он.
Мелодия смолкла.
Она подняла на него серебристо-серые глаза в обрамлении длинных ресниц. Черты ее лица заострились. Девушка отложила лютню и, поднявшись с кровати, подошла к нему.
Минуту она вглядывалась в его лицо. Он был не уродлив, но и не прекрасен, как ее будущий жених с тонкими, несколько девичьими чертами лица и большими голубыми глазами. Взгляд незнакомца был пронзителен и далек от юношеской наивности, которую она встречала у других претендентов на её руку и сердце. Темные волосы незнакомца были коротко острижены. В его внешности не было ничего для придания шарма: ни кудрей, ни даже бородки из редких волосков. Острый, гладковыбритый подбородок, тонкие, строгие губы. Правую скулу прочерчивал длинный шрам, а в мочке уха поблескивало крохотное серебряное колечко. Широкие плечи скрывал плащ.
– Вы полагаете, приготовленная отцом участь лучше, чем заточение здесь? – она развела руки в стороны. – Насколько мы далеко от королевского замка?
Незнакомец нахмурился:
– Достаточно далеко… вряд ли вы сможете осилить Маэльстрем4 в одиночку.
Он ожидал увидеть испуг, услышать плач, но принцесса вновь его удивила. Ее губы расплылись в улыбке, глаза засверкали.
– Я никогда не бывала на море, должно быть, там красиво… – она провела ладонями по складкам платья, сняла с них налипшую паутинку. – У вас не найдется инвентаря для уборки? Видимо, здесь давно никто не жил… – она потерла нос и чихнула. – Прошу прощения.
Чародей не знал, что сказать. Принцесса просит у него метелку с тряпками, чтобы собственноручно убраться в этой давно забытой им башне. Остальную часть своего замка он держал в чистоте, но для пленницы выбрал мрачное грязное место, далекое от привычных для девушки условий.
2
Чаша для разбрызгивания святой воды во время богослужения, разновидность церковной утвари. Установлена в стенах или колоннах католического собора.
3
Лю́тня – струнный щипковый музыкальный инструмент с ладами на грифе и овальным корпусом.
4
Море между королевствами Валентор и Некрополь.