Страница 8 из 9
От такой дороги наступала усталость, тем более что время перевалило далеко за обед.
Понимая ситуацию, командиры дали сигнал к привалу. Расседлали коней. Пустили пастись молодой сочной травой. Пить пока не давали. Пусть остынут от тяжёлого перехода. Пораненных колючими шипами акаций заботливо смазывали пахучими мазями.
«Так было всегда, – про себя размышляли усатые вояки, – сначала внимание коню, потом оружию и амуниции, а только потом и о себе можно позаботиться». Но на себя времени не всегда остаётся. Зачастую приходится в седле испить водицы, съесть краюху хлеба с луком и салом. Отцы-командиры спешат, торопятся. Сами не всегда успевают поесть, всё за картами шепчутся, раздумывают, на солнышко поглядывают, хмурятся на наступающие облака. Как бы дождь или другое ненастье в пути не захватило. Места чужие, от России-матушки далёкие, закордонные. Нужно быть настороже.
Но в этот раз отдохнуть подольше дали. Заслужили солдатики, не подвели. Вон сколько вёрст преодолели без передыха. Молодцы все. Особо ответственные офицеры прошлись по бивуакам, благодарно похлопали по уставшим плечам старых вояк, молодых потрепали по стриженым макушкам, поддержали добрым словом. Для многих из них это был первый дальний поход. Кашеварам разрешили вскипятить чаю, а пока для придания бодрости приказали выдать по чарке водки и вскрыть бочонок солонины. Солдатики с удовольствием натёрли солёное мясо чесноком, нарезали его небольшими кусками. Выпив заслуженную чарку, с удовольствием заедали пахучей сочной солёной свининой. Но какой бы ни был привал, он всегда кончался неожиданно. И правильно – разомлев, тяжелей было бы подняться.
После сигнала к продолжению движения все быстро оправились, запрягли отдохнувших и пощипавших вдоволь молодой травы коней, направились занимать своё место в колонне. Вот только Кутузова что-то не видели. Из кареты за время привала так никто и не вышел.
По команде кавалькада бодро двинулась вперёд.
Проехав на двадцать вёрст, карета с главнокомандующим свернула с просёлочной дороги к югу, увлекая за собой по еле заметной наезженной ранее дороге казачью сотню и десятка два оседлых егерей, вооружённых тяжёлыми фузеями и солдатскими палашами, не считая пристёгнутых к поясному ремню штыков. Споро двигаясь, скрылись из зоны видимости основной колонны. Вскоре впереди заблестело русло реки.
Высланная вперёд разведка, изучив спуск к реке, вскоре вернулась. Есаул доложил офицерам рекогносцировку и промеры глубин. А это была река Прут, с быстрым течением ледяной воды, неожиданно возникающими опасными водоворотами.
Предстояла нелёгкая переправа, с множеством вопросов о её безопасном преодолении.
Из кареты главнокомандующего никто не выходил, только в какой-то момент пошевелилась штора. Изнутри за действиями конвоя внимательно наблюдали, но не вмешивались.
Получив инструкции, казачий разъезд, разделившись, ускакал. Остальные спешились, полезли в вещевые мешки. Достали инструменты, топоры с короткими рукоятями, разобранные лучковые пилы. Раздевшись по пояс, благо погода позволяла, собрали пилы, отправились в редколесье. Оглядев деревья, выбрали нужные, стали рубить, распиливать на брёвна. Через некоторое время вернулись разъезды, вместе с ними десятка два местных мужиков на телегах, гружённых пиломатериалами, со своими привычными для них инструментами – прочными верёвками, коваными железными скобами, гвоздями и прочим материалом. Не теряя времени, взялись за работу по изготовлению переправы.
Зоркий егерский дозор заметил на противоположном пологом берегу шевеление сухого камыша. Кто-то за их действиями внимательно наблюдал. Егеря стрелять не стали, но проявили беспокойство. Дали понять, что обнаружили недружеское наблюдение.
Быстро соорудили небольшую пороховую ракету. Подожгли запал, пустили. Сухой камыш на том пологом берегу сначала задымил, потом занялся огнём. Наблюдатели беспорядочно, не скрываясь, ретировались прочь. Противоположный берег обширно заволокло серым дымом.
Майор одобрительно пригладил усы. Пока есть дымовая завеса – хорошо бы переправиться. Всё меньше глаз будет за ними наблюдать. Неприятель где-то рядом и следит за нами. Что-то замышляют. Хотя всё и так понятно: им нужен Кутузов.
Каменский, а это был он, понимал, что они вступают в зону военных действий.
Переправа была организована сапёрами должным образом. За исключением некоторых моментов, когда деревянные понтоны не могли выдержать быстрый поток. Тем не менее всё было вовремя исправлено без нанесения серьёзного ущерба имуществу кавалькады.
Хотя некоторые продовольственные грузы были подмочены.
Глава 6
Турецкие лазутчики, после их обнаружения, бросились прочь от реки по болотистой пересечённой местности к своим стреноженным коням, укрытым в густом перелеске за сухим полем камышей. Задыхаясь дымом подожжённого гяурами сухого прошлогоднего камыша, они растреножили встревоженных от едкого дыма коней, вскочили в сёдла, бросились быстрым галопом прочь, спасаясь от огня и дыма.
Они спешили к Дунаю, там скрывались разведчики сипагов[4]. Сам верховный визирь Ахмет-паша отправил их отряд с заданием – выследить кавалькаду русского генерала Кутузова, пленить его или уничтожить. Он был опытным воином, недавно назначен русским царём Александром I главнокомандующим Молдавской армией, поэтому очень опасен для турок. К тому же французы проявили очень большое беспокойство по поводу этого назначения. Прибывший военный атташе Анжели пообещал за голову Кутузова крупное денежное вознаграждение золотом от самого Наполеона. Вот и старались сипаги. Деньги всем нужны.
Вечером в сумерках уставшие разведчики прибыли к лесу на берегу Дуная. Стараясь быть незамеченными, они, не привлекая к себе внимания, узнанные охраной, спешились, тихо подошли к шатру чорбаджи, их командиру.
Командир турецких разведчиков выслушал доклад усталых лазутчиков. Задал несколько вопросов. Говорил он, соблюдая осторожность, вполголоса.
– Кач инсан гяурда сиз гёрдюнюс? – поинтересовался количеством увиденных ими солдат у русских гяуров.
Потом спросил о количестве коней, имеющегося оружия и его типах.
– Гёрдюнюсь мю бююк тюфек, пушкасы? Кач бегирь вар? – задал последний вопрос разведчикам чорбаджи о наличии у русских крупнокалиберных ружей и пушек.
Получив отрицательный ответ, отпустил лазутчиков отдыхать.
Отдав честь командиру, почтительно склонились перед ним и, пятясь, вышли из командирского шатра на воздух. Переведя дух, смахнули пот со лба. Тихо отправились к своему походному солдатскому шатру.
Через пару минут, упав в загодя заготовленное и устеленное в шатре сено, они дружно захрапели в крепком сне.
Перед рассветом караул, по команде чорбаджи, не производя шума, поднял отряд. Через час, наскоро поев и совершив утренний намаз, разведчики привычно оседлали коней. Ждали выхода командира. Его конь, приготовленный к походу заботливым оруженосцем (или селихдаром по ранжиру турецкой армии), нетерпеливо перебирал копытами у входа в шатёр. Пожилой, но ещё крепкий сипаг с трудом удерживал её. Через минуту, решительно откинув шерстяную полу входа, вышел чорбаджи. В чёрной накидке и такой же чёрной чалме, с кривой саблей в ножнах, с двумя пистолетами за поясом и кинжалом он ступил на заботливо подставленное колено оруженосца, ловко оседлал лошадь. Приняв поводья, махнул зажатой в руке камчой, подал команду и указал направление движения.
Сначала медленно, потом, выехав из лесных зарослей в степь, перешли в быстрый галоп. Удалившись от лагеря, дабы не утомить преждевременно коней, перешли на спорую рысь.
К полудню добрались до поймы Прута. У перелеска спешились. Устроили привал.
Чорбаджи безмолвно дал знак, подзывая к себе старших вполголоса (в степи каждый посторонний звук разносился далеко), стал разъяснять обстановку, выдавая задание каждому звену. Внимательно слушая командира, разведчики согласно кивали головой, давая понять, что поставленную задачу поняли.
4
Сипаг – всадник. Сипаги – тяжёлая конница в турецкой армии.