След на песке

Наполеон с усмешкой подумал, как случай играл свою роль в его жизни. Вернувшись из Италии в Оксонн, в свою часть, он вскоре попал на гауптвахту. Там случайно обнаружил том «Институций Юстиниана», своего рода учебник для студентов по римскому праву. Он тщательно прочёл его и осознал, как важно провести реформу особенно гражданского права в изменяющейся Франции.

Император помнил удивлённые лица крупнейших юристов страны, когда он по памяти цитировал нормы и положения римского права. Его Гражданский кодекс был принят после Великой Французской революции в 1804 году Вскоре во многих странах мира его стали переводить и юридические нормы и правила заимствовать. Назвали кодекс по его предложению «Гражданским кодексом французов», но в 1807 году переименовали в «Кодекс Наполеона». Он был не против…

…Тяжело ступая, император двинулся по тропинке. «Да, случай правит миром. А люди под любое случайное событие ищут божественное провидение. Бог – это и есть случай. А случай создаёт сам человек… Получается, он и есть Бог?» – думал Наполеон.

Он любил и одновременно опасался воспоминаний. Они часто меняли его настроение и уносили в прошлое, которое было непредсказуемо, и его было невозможно ни вернуть, ни изменить.

Наполеон поймал себя на мысли, что особенно опасался воспоминаний ночью, когда начинал болеть желудок, со спазмами и тошнотой, часами не давая ему покоя. И даже когда боль стихала, он долго не мог уснуть и, ворочаясь, размышлял о своей судьбе и том одиночестве, которое преследовало его всю жизнь.

Вот и сейчас он вспомнил историю с турецкими солдатами, которых приказал расстрелять на берегу моря рядом с Яффой. Французы захватили их в плен, когда незадолго до этого был убит их парламентёр. Этого Наполеон не прощал…

Кроме того, в тот Египетский поход в армии были проблемы со снабжением едой и водой. Как-то он услышал слова одного из своих генералов, что турецким солдатам, взятым в плен, обещали оставить их в живых. После слов о чести и обещаниях Наполеон посмотрел своим «кинжальным» взглядом на говорившего офицера и негромко приказал расстрелять пленных. Он жёстко заявил, что его великой армии не хватает воды и еды, для него важны его солдаты, а не пленные турки.

Позже полководец понял, что египетская жара, нападавшие мамелюки, величественные пирамиды и смотрящие на него из вечности сфинксы – всё это были особые знаки. Возможно, Бог решил наказать его за несправедливость и жестокость. «Но войны без жестокости и смерти не бывает. Завоевать страну или какую-то область без применения силы невозможно. Конечно, Талейран большой ловкач в дипломатии, но что такое дипломатия без мощной армии?» – пытался оправдать своё решение Наполеон, чувствуя, что всё это его не убеждает.

Неожиданно волна воспоминаний унесла его на Корсику. Как жаль, что он так рано покинул родной дом и оказался один в ранней юности во Франции, где многое не воспринимал, говорил по-французски с корсикано-итальянским акцентом, где так рано познал одиночество и разочарования.

Здесь, на острове Святой Елены, бывший император неожиданно сделал для себя открытие, что острова в его жизни присутствовали всегда с момента рождения: родной дом – это Корсика, первая ссылка и остров Эльба, и этот худший и ненавистный остров – Святой Елены, с отвратительным влажным климатом, неожиданными пронизывающими ветрами и с трусливым и гнусным тюремщиком, английским губернатором, его британским флагом и солдатами.

Одна жизнь и три острова. И ещё был один остров, где обитали ненавистные англичане, пленником которых он оказался… Наполеон усмехнулся тому факту, что он, водивший армейские полки по земле, столько раз в жизни был так тесно связан с морем, и не всегда по своей воле. «Мне нужен был сильный и быстроходный флот. С Англией надо было покончить до похода на Восток: война на два фронта всегда обречена на неудачу», – император с досадой подумал, что у него не было достойного советника, который бы мог убедить его. Талейран всегда стремился говорить лишь то, что ему нравилось. А это не советник…

Он подошёл к большому скалистому камню на берегу Наполеон смотрел вдаль и, вглядываясь в морской горизонт, оказался вновь в плену воспоминаний. Сегодня ему неожиданно приятно было перебирать в памяти, как продуманно он осуществлял континентальную блокаду Британии и как удачно для Франции смог договориться в 1807 году с Россией. Тогда российский император активно помогал Пруссии. Французская армия 3 июня 1807 года нанесла поражение при Фридланде русской армии, которой командовал Беннигсен. Когда поступили предложения о переговорах, он настоял на личной встрече с императором Александром I.

Наполеон вспомнил, как Талейран, удовлетворённо потирая руки, улыбаясь, давал ему советы по проведению личной встречи. Он усмехнулся и вновь предался воспоминаниям. Это были самые необычные переговоры в его практике.

Через десять дней вблизи Тильзита, на середине Немана, был закреплён плот с шатром. Туда и прибыли два императора с противоположных берегов реки. Очень символичной была обстановка. Около часа Наполеон и Александр I беседовали, получая удовольствие от встречи и тех предложений, которые почти во всём устраивали обе стороны. После них континентальная блокада Британии была усилена, и на этот раз с помощью России, которая стала его союзником.

В память об этой встрече, соглашении двух императоров он хранил великолепный орден Святого Андрея Первозванного, высшую награду Российской империи. Позже он спросил Талейрана, почему этот святой так почитаем русскими. Тот объяснил, что Андрей Первозванный занимался распространением христианства в древней Руси. Был распят и считается покровителем России.

Александр I наградил всю французскую делегацию, прибывшую на заключение Тильзитского мира. Кроме Наполеона ордена были вручены его брату – Жерому Бонапарту, маршалам Мюрату и Бертье, а также князю Талейрану. Это был впечатляющий и красивый поступок российского императора, если учесть, что к ордену с золотой цепью, расписанной эмалью, прилагалась бриллиантовая звезда, которая стоила целое состояние.

В ответ Наполеон наградил русского царя орденом Почётного легиона.

«Да, Россия меня и в памяти не отпускает», – подумал с досадой император.

Где-то вверху он вдруг услышал птичий крик. Наполеон поднял голову и увидел клин летящих высоко птиц. Это были крупные белые гуси. Впереди, в центре клина вожак, мощно рассекая воздух крыльями, увлекал вдаль свою стаю.

«Кто его знает, возможно, они летят на Корсику или во Францию? Как жаль, что я не могу улететь вместе с ними с этого проклятого острова, – подумал император. – Жаль, что у меня нет армии и я не могу, как это было на Эльбе, устремиться с солдатами на континент и ударить по врагам…»

Фамилия одного человека, генерала, хотя он и не был его врагом, продолжала преследовать Наполеона вместе с именами противников. «Груши, Груши, как мог ты так запутаться со своими полками 40-тысячной армии при Ватерлоо. Ты, опытный офицер, умудрился нанести страшный удар в спину своему императору и величию Франции? Ведь вся битва была так детально продумана. Как мне нужны были в те минуты твои полки! Твоя армия обеспечила бы мне победу и изменила бы историю», – размышлял Наполеон и вдруг почувствовал растущую боль в правой части желудка.

Наполеон с неприязнью посмотрел на видневшихся вдали английских солдат, охранявших его на острове. «Что делать, когда жизнь сведена до уровня чужого дома, надоевшей свиты и ненавистных британцев?» – подумал брезгливо бывший император.

Он посмотрел вновь вверх. Птичий клин уже исчез. Нахлынувшие воспоминания также медленно терялись где-то в глубине памяти.

«Да, жаль, что я болен и у меня нет рядом хотя бы одного батальона проверенной старой гвардии», – подумал Наполеон, садясь в коляску, наблюдая смену английских солдат, дежуривших недалеко от его дома.

Когда он устало вошёл в дом, слуга Маршан на подносе протянул ему бокал чая с тёплым молоком и мёдом. Это помогало ему снять или уменьшить боль и спазмы в желудке. Выпив чай, он посмотрел на себя в зеркало. Там отражалось располневшее тело и серого цвета лицо больного человека.