Страница 9 из 48
Впереди замелькал просвет. Это плохо, потому что на открытой местности он теряет всякое преимущество. Бандит ломился где-то сзади, продираясь сквозь заросли как кабан, ему было все равно. Выбора не оставалось. Макс выскочил на поляну и остановился.
Прямо перед ним — на двадцать метров вперед и вверх — простиралась каменистая пустошь, поросшая травой с голубыми цветочками на длинных стеблях. Дальше начиналось небо. Что находится по ту сторону склона, можно узнать, лишь забравшись на его вершину. Одним рывком Макс взбежал туда и худшие его опасения оправдались. Под ногами был обрыв. Метров сто-сто пятьдесят отвесной скалы, под которой начинался лес. В лесу можно укрыться, но спускаться туда естественным способом Максу не хотелось. Бандит приближался. Его уже можно было разглядеть местами сквозь просветы в деревьях, поэтому двигаться куда-то по склону теперь не имело смысла.
Бегать по горам Стас не привык, он выдохся, догоняя туриста, но теперь с ним была пушка, что упрощало задачу. Он выгнал преследуемого на открытое место, по крайней мере, он сам так считал. Стас продрался сквозь последние заросли и выбрался на поляну.
Никого. Этого не могло быть, потому что он не мог ошибиться. Куда делся турист, — он же мчался сюда как угорелый, а теперь вдруг исчез? Задыхаясь, Стас медленно пошел вверх, с натугой переставляя ноги. Пару раз он упал, ободрав руки и перемазавшись зеленым травяным соком. Удушающий сладковатый аромат висел над горой. Не было ни дуновения ветерка и Стас обливался потом. Куда делся турист? Он добрел до вершины, там перевел дух. Пот заливал глаза. Он протер их рукой, но глаза слезились. Что за черт? Где теперь искать туриста, Стас не представлял. Веки вспухли, слезы лились рекой. Стас пытался промокнуть их платком, который нашарил в заднем кармане джинсов, но глаза воспалились, вдобавок отекла носоглотка и дышать стало совсем трудно. Стас жадно глотал воздух ртом. Что происходит? Он забыл о туристах, теперь он хотел спуститься вниз, чтобы залезть в машину и прийти в себя. Но в таком состоянии он даже не знает, куда идти. Пистолет он засунул за поясной ремень. Он почти ослеп и очень перепутался. Что же с ним происходит?
Макс подтянулся на руках, закинул ногу на камень и выпрямился. Вот уже пятнадцать минут как он наблюдал за бандитом. Тот был далеко не в лучшей форме. Трава выделяла эфирные масла, а преследователю посчастливилось брякнуться туда носом. Если ему даже и удастся спуститься, то последствия не заставят себя долго ждать. Макс поглядел на свою правую руку. Ожог сильно гноился. У этого молодца он будет на всю морду и, похоже, тело тоже задето. Между ними было метров пять, чтобы спуститься, надо было пройти совсем рядом. Решив, что преследователь слишком занят собой, чтобы обращать внимание на всякие звуки, Макс начал осторожно двигаться вниз, но бандит, который сидел с открытым ртом и пытался создать подобие ветерка, размахивая обеими руками, вдруг замер, прислушался и выхватил пистолет.
Выстрел.
Пуля ушла в сторону, но Макс помнил про три патрона. Он побежал вниз. Бандит вскочил на ноги и на слух открыл ему вслед огонь.
Макс влетел в лес, расцарапав лицо о ветви деревьев. Скорость спасает его. Спускаться было труднее, и опыт горных прогулок в часть пригодился. Прикидывая прежний маршрут, он избрал направление, выскочил на дорогу почти рядом с машиной. Рюкзаки куда-то исчезли. Наверное, их подобрал какой-нибудь водила. Впрочем, машина стояла на месте, к тому же, она отбрасывала тень. Кусты у обочины раздвинулись, оттуда вышла Майя.
— Все в порядке, дорогой? — спросила она.
Стас остался один. Проклятый турист, гад, он прятался здесь все это время! Стас расстрелял обойму, отбросил пистолет и выхватил нож. Нажатие на кнопку, лезвие со щелчком откинулось, намертво зафиксировалось предохранителем.
— Ну где ты, сука? — прохрипел Стас, вслушиваясь, куда побежал турист. Тот двигался напрямик к машине. Если обойти его справа, то можно успеть раньше. Стас забыл, что ничего не видит, он четко знал, что сумеет быстро спуститься и достать беглеца. Он просто обезумел от ярости. Но земля вдруг кончилась и Стас слишком поздно понял, что не рассчитал, где стоит. Ободрав кожу с живота и груди, он все-таки уцепился за камень, повиснув над обрывом. Дерьмово. Такого оборота событий он не ждал. Теперь турист от него уйдет.
Ярость прогнала страх, они исчезли взаимоисключившись, осталась только злость за то, что его переиграли. Стас начал медленно подтягиваться, перебирая руками и нащупывая опору носками ног. Наконец ему это удалось. Он медленно пополз вверх. Нет, еще никому не удавалось его победить! Неожиданно камень ушел из-под ног, руки соскользнули, со скрюченных пальцев мгновенно содрались ногти. Это было самое незначительное повреждение по сравнению с теми, что он получил, приземлившись на гравий ста двадцатью метрами ниже.
Мягкий свет бра вкупе с тусклым ночником создавал немного таинственную интимную обстановку. Майя умела творить домашний уют.
Когда все было готово и они зажгли свечи, Майя, хитро улыбнувшись, достала из серванта бутылку темного стекла необычной формы. «Каберне» разлива 1879 года заиграло в бокалах.
А что еще нужно? — подумал Макс, пригубив вино. Оно чудно кружило голову, рождая легкую эйфорию. Разве не прекрасно быть с любимой девушкой в большой темной пустой квартире, наблюдать, как огонек свечи трепещет, словно желает оторваться от фитиля, а ярко-красное вино играет сверкающими искрами в хрустальном бокале?
И он полностью отдался этому чувству, позволяя ему уносить себя все дальше и дальше в бесконечные звездные дали.
Геннадий Паркин
МОШЕННИКИ И НЕГОДЯИ
Все события и персонажи этой повести вымышлены.
Всякое сходство с реальностью является чисто случайным.
Вступление
В начале срока о свободе, затерянной где-то далеко-далеко, в самом конце извилистых тюремно-лагерных коридоров, как-то не задумываешься. Вернее сказать, свободой еще живешь, но недавней, навсегда отрезанной гулким приговором суда, лязгом стальных дверей и хриплым лаем овчарок конвоя. Со временем она окончательно исчезает за унылой пеленой арестантских буден, монотонное бытие полностью определяет сознание, и жизнь как бы приостанавливается или течет в каком-то ином, параллельном общепринятому, измерении. Но вот минует середина отмерянного не таким уже гуманным и часто совсем несправедливым судом срока, дни начинают словно бы растягиваться, ночи, все чаще и чаще бессонные, навевают мысли о скором финише очередного забега в сторону — тут-то и пошло-поехало. Естественный страх перед грядущей неизвестностью перемежается сладкими грезами о долгожданной встрече со всеми земными радостями, многочисленные проблемы то встают неприступной стеной, то исчезают, решенные единым махом, только что ясное и понятное вновь становится мутно-неопределенным — в общем, думаешь-размышляешь, а в конце концов приходишь к единственно верному выводу: гори оно все синим пламенем, как-нибудь да прокрутимся.
Но планов-то, сколько планов, подчас гениальных, а чаще всего бредовых и несостоятельных, рождается в стриженных головах временно изолированных от общества граждан! Грандиознейшие проекты века, будь то интернациональная экспедиция на Марс или превращение в цветущий сад пустыни Сахара, меркнут и кажутся мышиной возней безграмотных дилетантов в сравнении с детально продуманной схемой быстрого и безопасного обогащения, сложившейся в мозговых извилинах какого-нибудь особо опасного рецидивиста с начальным образованием, доматывающего седьмую пятилетку за кражу хозяйственной сумки с пятью килограммами картофеля у зазевавшейся посетительницы колхозного рынка. Очумевшие в безуспешных поисках сюжетов голливудские сценаристы передохли бы от зависти, доведись им хоть краешком коснуться выстроенных под воздействием круто заваренного чифира логических цепочек, позволяющих без особого труда и капитальных затрат отловить пресловутую золотую рыбку в омуте, который даже глухонемой слепец не догадается назвать тихим.