Страница 16 из 21
Кляйн неуклюже принял зеркало:
– Это же стоматологическое зеркало? Для зубов?
– Технически да, – ответил врач.
– Я думал, врачи носят зеркала на лбу. Для света или чего там еще.
– Только не этот врач, – ответил Моранд.
Кляйн повернул стилус в пальцах, пока не увидел в зеркале часть лица, – отражение слегка дрожало. Его голова, увидел он, слегка сдвинув зеркало, была плотно замотана. Моранд начал медленно снимать повязку, добравшись до толстого компресса из марли, темного от кровотечения и выделений.
Когда Кляйн поднял руку, Моранд его остановил:
– Мы скоро сменим повязку. Тогда посмотрите.
– Где я? – спросил Кляйн.
– В больничной койке, – с удивлением ответил Моранд. – Я думал, уж это очевидно. Мне казалось, вы пришли в себя, насколько это возможно.
– В больнице?
– Естественно. Где еще быть больничной койке?
– И я могу свободно уйти?
– Мы едва ли в том состоянии, чтобы ходить, разве не так? – спросил Моранд и улыбнулся. – Под «мы» я имею в виду вас. Если честно, удивительно, что вы вообще живы. Технически говоря, какое-то время вы были мертвы. Вы знали? Конечно, «технически мертв» – ничто в сравнении с просто «мертв».
– Это угроза?
Врач снова удивился:
– Чем я вас обидел?
– Вы раздвинете ширму?
– Ширму? Зачем?
– Просто хочу сам посмотреть, что там с другой стороны.
– Но я ведь уже сказал, что это больница.
– Пожалуйста, – сказал Кляйн, – раздвиньте ширму.
Моранд посмотрел на него, потом пожал плечами и отвернулся. Пока Кляйн прятал стоматологическое зеркало под одеялом, врач отодвинул занавеску: три другие койки, дверь, ведущая в ярко освещенный коридор. «Просто больница, – подумал Кляйн и расслабился. – Волноваться не о чем».
Пришла медсестра и начала аккуратно снимать марлю с головы. Моранд рассеянно пошарил в нагрудном кармане, потом проверил в других, потом осмотрел прикроватный столик и одеяло.
– Что такое? – спросил Кляйн.
– Не могу найти свое зеркало, – ответил Моранд.
– Стоматологическое? Не видел, – заявил Кляйн.
Моранд снова порылся в карманах, пожал плечами и вышел. Скоро вернулся с зеркалом побольше – на жестком, но гибком тросе с прищепкой на конце. Он повесил его на стойку капельницы, потом установил ее рядом с койкой, поправляя зеркало так, чтобы Кляйн увидел себя.
Бинты уже сняли. Медсестра промокала рану влажным ватным тампоном, медленно снимая коросту. Рана была большая и рваная – по одной стороне головы вилась безумная сетка швов.
– Пулю мы извлекли – то, что не вышло само, – сказал врач. – По крайней мере бо́льшую часть.
Медсестра все работала, прислонившись к краю койки. Кляйн наблюдал за ней в зеркало, слушал ее дыхание.
– Главная ваша проблема, – сказал Моранд, – это мозг. И внутреннее кровоизлияние. На вашем месте я бы пока отказался от бега.
Медсестра издала высокий, рассыпчатый смешок.
– Боль в глазу – тревожный симптом. Надо подумать о шунте, если дело в мозговой ткани, – сказал Моранд. – А пока что будем просто за вами приглядывать, да?
Медсестра снова накрыла рану марлей, начала забинтовывать голову Кляйна.
– Просто будем за вами следить, – рассеянно добавил Моранд.
– Что? – вдруг занервничал Кляйн.
– Что? – переспросил врач. Вернулась его улыбка. – Волноваться не о чем, мистер Кляйн. Это ради вашего же блага.
Уходя, они задернули занавески вокруг койки, но он не слышал, чтобы хлопнула дверь. Лежал и таращился на лампы, прислушиваясь к эху шагов в коридоре, чередованию пронзительного голоса доктора и высокого смеха медсестры.
Через какое-то время начал звонить телефон. Аппарат стоял на прикроватном столике – со стороны отсутствующей руки. Чтобы взять трубку, Кляйну пришлось бы перекатиться на обрубок и потянуться. Он и представить не мог, что тогда почувствует.
И он не тянулся. Просто слушал. Телефон прозвонил шесть раз, потом замолчал. А потом прозвонил еще шесть раз и опять замолчал. А потом прозвонил еще шесть раз. Дальше он уже не звонил.
«Шесть-шесть-шесть, – подумал Кляйн. – Число Зверя». А после подумал: «Они прекрасно знают, где я».
От этого он впал в беспокойство. Снова заставил себя сесть – в этот раз медленнее и бережнее. Все еще казалось, будто в глаз втыкали нож, но теперь не так резко. Стоило Кляйну сесть, боль уменьшилась, стала тупой и ноющей.
Телефон все еще был не с той стороны, но теперь молчал. С другой стороны была ширма. Кляйн вытянул руку настолько, насколько смог, но так до нее и не достал. Когда стал елозить в ее направлении, боль в глазу сосредоточилась, а потом пошла дальше.
Он пытался добраться зеркальцем стоматолога, но рука все равно была коротка. Подтащил зеркало, прицепленное к капельнице, вытянул трос, насколько тот вытягивался, потом согнул стойку запястьем, пока зеркало не коснулось ширмы.
Он сдвинул шест, но зеркало прошло дальше, лишь слегка задев занавеску. Снова потянул зеркало на себя, поправил трос, потом вывернул стойку обратно, чтобы зеркало коснулось ширмы. Резко дернул.
От движения по остаткам плеча и глубоко в бездне глаза прошла волна боли. Кляйн закрыл глаза и прикусил щеки, зажмурился изо всех сил. Как будто помогло.
Когда он снова открыл глаза, то почувствовал во рту привкус крови. Занавеска отодвинулась сантиметров на десять, получилась небольшая щель у стены, прямо за его головой.
Он попытался опять и удвоил отверстие, потом еще, широко раскрыл занавеску, но все же так, чтобы казалось, будто ее просто небрежно задернули. Капельницей и зеркалом было трудно орудовать, не теряя сознания, но он все же установил их у края ширмы, прижав зеркало к стене. Правильно подняв стоматологическое зеркало, Кляйн мог заглянуть в большое и без помех увидеть дверной проем.
Прошло несколько часов, перед тем как в дверь кто-то вошел. Мужчина крупного телосложения, лысеющий, все конечности на месте. Вошел и остановился, затем шагнул к ширме.
Кляйн спрятал стоматологическое зеркало под простыней, наблюдая за носками ботинок под занавеской.
– Мистер Кляйн? – сказал вновь прибывший.
Кляйн не отвечал. Он смотрел из-под век, как человек медленно отодвинул занавеску, а потом встал рядом с койкой. Мгновение он был неподвижен и беззвучен, потом его шаги эхом раздались по палате. Когда они вернулись, незнакомец нес стул.
Сел рядом с койкой, скрестил руки.
Сразу за ним в двери промелькнуло что-то еще и исчезло. Спустя мгновение оно вернулось в ограниченное поле зрения Кляйна и стало человеком – полицейским в форме.
Офицер положил руку на плечо первого мужчины:
– Спит, Фрэнк?
– Скоро его разбужу, – сказал Фрэнк.
– Где мне занять пост, приятель?
Фрэнк пожал плечами:
– Не важно. Хочешь, оставайся здесь. Или за дверью.
Полицейский ушел и взял другой стул, принес в угол, сел. Тут же развалился на нем. Вскоре он уснул.
Через какое-то время Фрэнк протянул руку, слегка тряхнув Кляйна:
– Ты не спишь. Я же вижу.
– И не говорил, что сплю, – ответил Кляйн.
Фрэнк хмыкнул:
– Какие мы хитрые. Кляйн, значит?
– Так точно, – ответил Кляйн.
– Был копом?
Кляйн кивнул.
– Под прикрытием, – сказал Фрэнк. – Это не коп. Это тот, кто сам не знает, кто он. Ты знаешь, кто ты, Кляйн?
– Получше тебя.
– Не будь так уверен, – сказал Фрэнк. Достал из кармана сложенный клочок бумаги. Аккуратно развернул и сгладил сгибы.
– Тут написано, – начал он, – «отсутствует ладонь». Если спросишь меня – слабо сказано, а, Кляйн? Как ты лишился руки?
– Дал кое-кому ее отрезать, – ответил Кляйн.
– И зачем же такое может в голову прийти?
– Почитай в газетах.
– Может, тогда расскажешь, как потерял всю руку? А заодно и пальцы?