Страница 4 из 9
В конце XII века началось сближение маронитской церкви и Рима. В 1580 году папа Григорий XIII основал в Риме специальную духовную семинарию для маронитского духовенства. Процесс сближения занял несколько столетий: лишь в XVIII веке маронитские иерархи признали унию с Ватиканом и подчинились авторитету папы Римского.
Несмотря на значительное сближение с католичеством, культ и обряды маронитской церкви сохраняют много архаических христианских установлений и обычаев, во многом схожих с обрядами древних сирийских христианских общин. Литургическим языком считается арамейский, но наряду с ним в богослужении используется и арабский. Часть храмов использует заимствованный у несториан восточно-сирийский обряд.
В течение XVIII века маронитская церковь превратилась в крупнейшего собственника земли в Ливане. До сих пор маронитские монастыри владеют обширными землями в этой ближневосточной стране. Многие марониты на протяжении веков были крупными феодалами, поэтому среди них образовался слой зажиточных и богатых кланов, многие из которых ведут свою историю со времен крестовых походов. Однако исторически большинство маронитов были простыми крестьянами.
Под влиянием маронитской христианской общины еще во времена турецкого господства Ливан стал существенно отличаться от других арабских стран уровнем вестернизации и проявлением демократических тенденций. Сегодня маронитская церковь является крупнейшей христианской общиной в Ливане, играет важную роль в политической жизни страны благодаря представительству маронитов в парламенте, а также обладает собственными средствами массовой информации, школами и другими организациями. Как видим, исторические корни весьма сильны.
Вернемся, однако, к монастырской жизни Шарбеля. В монастыре он с первых же дней стал вести суровый, аскетический образ жизни. Он трудился на монастырских полях, выполнял столярные работы, дубил кожи, носил с горных склонов огромные камни с дальнейшей их шлифовкой для разных монастырских нужд.
Крестьянская закалка и незыблемая вера в Господа помогали юному подвижнику пять-семь раз на дню участвовать в богослужениях, вставать в полночь к всенощной, днем пасти на горных склонах скот, дотемна трудиться, не позволяя себе съесть даже гроздь винограда. Тем не менее он делал все без напряжения, даже с некоторым с упоением, находя также время для того, чтобы учить хоральную литургию, читать Евангелие, разучивать псалмы.
Вдали от мирской суеты
После годичного пребывания в Мейфукском монастыре Божьей Матери молодого монаха отправили учиться в семинарию в Кфифане. Во время обучения Шарбель был учеником святого Ниматтуллы Кассаба Аль-Хардини. После пятилетнего служения в Кфифане Шарбель возвратился в Аннайский монастырь, который стал его последним прибежищем в овладении науками и ремеслом. И хотя отец Шарбель не любил распространяться о своих планах, всем было понятно, что он готовился к отшельничеству.
Как уже говорилось, Юсеф Маклуф был от рождения немногословен, как и все крестьяне, живущие в горах. Когда же он принял в Аннайском монастыре обет молчания, стал походить на немого. Лишь изредка одной-двумя фразами отвечал на вопросы братьев и отца настоятеля. Уже тогда он прекрасно понимал: без молчания нет настоящей молитвы. Шарбель молчал и во время трапезы, и во время работ в поле, и во время богослужения, и при любом занятии он мысленно повторял слова молитв. Его не донимали вопросами, поскольку понимали: Шарбель был рядом и в то же время далеко от окружающих людей. Правда, бывали дни, когда ему волей-неволей приходилось отверзать уста. Это случалось, когда отец настоятель посылал Шарбеля в ближайшие деревни для проведения богослужений.
Биографы передают случай, когда будущего святого позвали к умирающему. Тот был в лихорадке, но узнав, что к нему приближается монах, очнулся, запротестовал: «Не нужен мне монах! Не нужен!» Но Шарбель, несмотря на категорические возражения больного, подошел к нему, взял за руку, проник взором в сердце умирающего, понял, что спасти его никак невозможно, сказал: «Не бойся, сын мой, Бог любит тебя, доверься ему». Он долго сидел у изголовья умирающего, читал молитвы. И больной успокоился, затем с полуулыбкой на устах отошел в мир иной.
Ко всему, что ему поручалось, молодой подвижник относился со всей серьезностью и с большим рвением. Несмотря на суровый монастырский распорядок, он всегда мог найти время и для изучения литургических песнопений, и для чтения религиозных книг. Юсеф постоянно искал для себя все новые и новые занятия, никогда не жаловался ни на усталость, ни на тяжелые условия. Во всем он старался походить на тех, кто мог служить для него монашеским и жизненным примером.
Как уже упоминалось, в монастыре Юсеф Маклуф принял монашеское имя – Шарбель (Сарбелий) – в честь антиохийского мученика II века. 1 ноября 1853 года он принял монашеский постриг. 23 июля 1859 года брат Шарбель был рукоположен в священники.
Поразив всех своим трудолюбием и прилежанием, святой отец и здесь получил разрешение наведываться в библиотеку. Сохраняя верность выбранному духовному пути, ради своего высшего предназначения он отказался от всех мирских радостей, посчитав, что знамения Богоматери будут тем благом, после которого люди поймут, что жить нужно по-новому.
Вскоре весть о рукоположении достигла родной деревни, а потому в честь такого события съехалась вся многочисленная семья. Однако Шарбель был далек от всевозможных родственных излияний. Напротив, он оставался таким же непреклонным, отстраненным от всех. Впрочем, перед матерью извинился, сказав, что его знание тяжелое и обременительное. И сделал еще одно пророчество, объявив, что через некоторое время на земле появится женщина в стране с названием металла серебра. Она будет говорить устами Святой Девы, но, к несчастью, перенесет множество страданий.
Поразительно: это пророчество сбылось полностью. В 1983 году Пречистая Дева явилась в Аргентине женщине по имени Глэдис де Морта, жившей в городке Сан-Николас. В ноябре у Глэдис возникли стигматы, она оглохла, ее парализовало. Сорок дней она не ела, не пила, молилась, и к ней явилась Дева, развернув пред нею Священное Писание с наименованием «Екклесиаст 3:5».
Пречистая Дева много раз приходила к Глэдис, диктуя отрывки из Библии, Нового Завета, возвещала пророчества: Глэдис записала сотни пророчеств. Явления Девы были официально приняты церковью. Был заложен камень в основание храма – символ Христа. Туда устремились паломники…
Все это видел Шарбель внутренним взором, об этом он рассказал своей матери и попросил более его не беспокоить, поскольку с этого времени он посвятил себя высшей миссии.
Итак, после окончания семинарии, где Шарбель изучал теологию, он вернулся в Аннайю. И потекли годы, десятилетия… От монаха к монаху передавались в Аннайском монастыре рассказы о чистой, непорочной жизни их брата Шарбеля. По воспоминаниям современников, Шарбель считал одной из главнейших заповедей соблюдение бедности. Ходил зимой и летом в изношенной одежде, стоптанных башмаках, без головного убора, не разжигал огня, чтобы согреться, никогда не ел мяса, не пил вина, спал на узкой каменной плите, под голову клал полено, обернутое в грубую ткань. Ни от кого не принимал даров и денег за службу. Как-то раз ему почти насильно всунули в карман деньги, Шарбель, словно обжегшись, тотчас передал невольную плату кому-то стоящему рядом.
15 февраля 1875 года монаху позволили удалиться в скит. Шарбель отдал иноческой жизни 47 лет, из них 23 года он прожил отшельником в скиту святых Петра и Павла, где его аскетизм достиг высшего предела. В знак покаяния он носил вериги и власяницу, соблюдал строжайший пост и молился по ночам. Он неустанно трудился и успешно исцелял крестьян из окрестных деревень и селений, никому не отказывая в помощи и поддержке. Также много писал и пророчествовал. В основном, его беспокоило падение истинной веры, распространение лицемерия, огромного количества появляющихся соблазнов, а также отсутствие нравственного духовного лидера.