Пандемия

Он настроил свой телефон так, чтобы тот использовал номер Google Voice, и проверил, подключен ли он к беспроводной сети в квартире. Лучше, если звонок пойдет через серверы Google. Речевое сообщение поступило с добавочного берлинского номера. Десмонд щелкнул на нем в приложении и услышал сигнал вызова.

Ответил мужчина. По-английски, но с немецким акцентом.

– Что случилось?

– Надо встретиться, – ответил Десмонд.

– Нет. Мне нужен ответ. Немедленно. Это ты убил этого человека?

– Нет, – машинально ответил Десмонд, сам не ведая, правда это или ложь.

– Это как-то связано с «Зеркалом»?

С «Зеркалом»? Слово мгновенно показалось знакомым. «Зеркало» что-то значило для Десмонда, только он не мог припомнить, что именно.

– Ты слушаешь?

– Да, – отозвался Десмонд. – Я все объясню при встрече.

Наступила длинная пауза.

– За мной кто-то следит. Отсиживаюсь у подруги. Я ей все рассказал. У нее есть записи наших прежних разговоров. Если это ты… обыскивал мою квартиру и со мной что-нибудь случится, она сообщит в органы.

– Я понял. Поверь, я тебя не трону. Я сам жертва.

Опять пауза.

– Где? Во сколько?

Десмонд прикинул несколько вариантов. Он устал, а к встрече следовало хорошо подготовиться.

– Завтра в полдень, у Бранденбургских ворот. Стой в туристической зоне, держи в руках плакат «Турфирма „Зеркало“ – цена по договоренности». Надень синий бушлат, голубые джинсы и черную неприметную шапку.

– Ты хочешь устроить встречу в общественном месте?

– Так надежнее. Телефон оставь дома. Приходи один. Без оружия.

Собеседник негодующе фыркнул.

– И это говорит человек, которого разыскивают за убийство!

– Факт розыска не означает подтверждения вины. Хочешь получить ответ – приходи завтра на встречу.

– Хорошо.

Дав отбой, Десмонд начал готовиться, продумывая каждую мелочь, стараясь предугадать любую неожиданность. Если правильно разыграть партию, можно, наконец, выяснить, что происходит.

Глава 10

Закончив вечерний обход, доктор Элим Кибет вернулся в кабинет, снял застиранный белый халат и сел писать сообщение в Министерство здравоохранения Кении.

Получателю сего.

Наше положение ухудшилось. Я вновь призываю вас как можно быстрее прислать помощь.

Американец, прибывший утром с симптомами пока еще не установленной геморроидальной лихорадки, умер. У нас нет нужного оборудования, чтобы произвести вскрытие или обработать останки. Я попросту опечатал помещение и запретил в него заходить.

Смерть больного сильно огорчила его спутника. Что более тревожно – у этого молодого человека, чье имя Лукас Тернер, поднимается температура. Она достигла 38°. Боюсь, она будет расти и дальше, и вскоре проявятся симптомы, похожие на те, что были обнаружены у его покойного товарища.

Я веду подробное описание наблюдений и проинструктировал персонал каждый час делать по одному фотоснимку. Честно говоря, ведение документации о заболевании – все, что я сейчас в состоянии делать. Я также потратил немало времени, чтобы зафиксировать подробности путешествия двух американцев, в том числе мест, которые они посетили, и лиц, с которыми они общались. К тому же я расспросил Лукаса о том, как проявлялись симптомы у его друга. Надеюсь, это поможет эпидемиологам, расследующим данную вспышку. Я вышлю записи, как только у меня появится свободное время.

Пациент-англичанин, которого привезли из аэропорта, по-прежнему в критическом состоянии. Вряд ли он доживет до утра.

Вдобавок мы столкнулись с новым кризисом – нехваткой персонала. Придя сегодня утром, я обнаружил, что на работу не вышло больше половины сотрудников. Как я уже упоминал, у нас нет снаряжения, чтобы ухаживать за такими пациентами. Я велел медсестрам надевать защитные халаты, бахилы, маски, очки и две пары перчаток, но боюсь, что этих мер недостаточно. К тому же запасы средств личной защиты скоро закончатся.

Прошу вас еще раз…

– Доктор Кибет! – крикнул медбрат за дверями кабинета.

Через несколько секунд дверь распахнулась. Медработник стоял, согнувшись пополам, уперев руки в колени и тяжело дыша.

– Прибыли новые зараженные, – с трудом выговорил он.

Элим схватил халат, и они вдвоем побежали в приемный покой. На пороге Элим остановился как вкопанный, не веря своим глазам.

Десять человек, сплошь местные жители, очень больные. Одежда покрыта пятнами пота и рвоты. На него смотрели налитые кровью глаза с пожелтевшими белками.

Медбрат вынул градусник изо рта ближайшего пациента и повернулся к Элиму:

– Сорок градусов!

Эпидемия перекинулась на местные села. Элим с ужасом понял, что не сможет им помочь.

Глава 11

Когда борт набрал высоту, Пейтон вытянулась на нескольких креслах сразу, пристегнулась ремнями и заснула.

Накануне ночью удалось поспать только четыре часа, весь последующий день прошел в суматохе. И все же она включила будильник всего на полчаса Очередная задача требовала свежих, не пытающихся отключиться мозгов.

Самым, пожалуй, ценным ее навыком, приобретенным за годы работы в ЦКПЗ, было умение быстро засыпать где угодно. Эпидемиолог оттачивала его годами. Главный враг сна – мысли. Когда Пейтон вступала в схватку с эпидемией, ее ум не останавливался ни на минуту, мысли лезли в голову одна за другой. На втором году командировок она освоила метод засыпания, которым всегда с тех пор пользовалась. Когда наступало время отдыха, она закрывала глаза, приказывала уму не думать и сосредоточивала внимание на дыхании. При этом втягивала воздух животом, а не грудью, на каждом выдохе переводила внимание на кончик носа, обдувая его свободно и равномерно выпускаемым воздухом, и вела счет вдохов-выдохов. Ей редко приходилось считать дальше сорока.

Когда в кармане зазвенел сигнал будильника, женщина поднялась и сделала несколько легких упражнений.

У Пейтон была возможность лететь самолетом скорой помощи, а не военным транспортником. Она променяла комфорт на возможность остаться со своей командой. Работа не прекращалась даже в полете. Пейтон настояла, чтобы свободные места на медицинском самолете заняли три работника ЦКПЗ старшего возраста. Им предстояло действовать в Найроби на вспомогательных ролях; все трое лично явились поблагодарить за предоставленные удобства.

Эллиот тоже решил лететь самолетом ВВС. Внутри имелся большой грузовой отсек и отдельная зона для пассажиров, где двенадцать рядов кресел располагались по центру и еще два – по бокам. Перед рядами кресел находился большой простенок с лекционной доской и двумя узкими проходами по обеим сторонам.

Доску скорее всего использовали для инструктажа личного состава боевых подразделений и постановки боевых задач. От Пейтон требовалось практически то же самое. Случайный наблюдатель действительно мог бы спутать ее отряд с группой «морских котиков», готовящихся к забросу в тыл врага.

В салоне сидели люди, одетые в форму цвета хаки, похожую на ту, что носят в ВМС США, вплоть до знаков различия. Однако ее подчиненные не являлись флотскими офицерами. Они состояли в другом виде вооруженных сил, причем не менее важном.

Пейтон, будучи сотрудницей ЦКПЗ, одновременно являлась офицером Военно-медицинской службы США. В корпус военных медиков – один из семи видов вооруженных сил – входили лучшие профессионалы от медицины (шесть остальных видов ВС включали в себя сухопутные войска, ВМС, ВВС, морскую пехоту, береговую охрану, а также офицерский корпус Национальной администрации по океану и атмосфере). В военно-медицинском корпусе Службы здравоохранения США состояли более шести тысяч человек. Они носили похожую на военно-морскую форму – синюю выходную, белую летнюю, полевую цвета хаки. Офицерские звания в корпусе были такие же, как в ВМС и береговой охране: от лейтенанта до адмирала.

Офицеры-медики служили в Агентстве охраны окружающей среды, Управлении по контролю качества пищевых продуктов и медикаментов, Министерстве обороны, Национальном институте здоровья, Министерстве сельского хозяйства, береговой охране, ЦКПЗ и многих других организациях. Они нередко первыми откликались на катастрофы внутри страны и спешили на ликвидацию последствий ураганов, землетрясений и эпидемий. В 2001 году, после атаки террористов 11 сентября, офицеры военно-медицинской службы работали в Нью-Йорке. В 2005 году, после ураганов «Катрина», «Рита» и «Вильма», более двух тысяч офицеров военно-медицинской службы разворачивали полевые госпитали и ухаживали за жертвами.