Чужой остров

Билл приказал связать всех пленных и поставить к ним по два культиста. Велел привести главную среди нападавших в свою комнату. Её насильно завели в бронекомнтау и посадили на трон. Лицо девушки всё ещё скрывалось под капюшоном. Её плащ был разорван, местами виднелась кровь. Билл вошёл в бронекомнату и заговорил:

— Вот пистолет. Либо ты вышибаешь себе мозги, либо, — он расстегнул ремень с недвусмысленным намёком, — даю тебе десять секунд! Если решишь пальнуть в меня, то мои люди устроят тебя ад на земле. Решай… — он протянул ей оружие и сделал пару шагов назад.

Она взяла оружие. Сняла капюшон, оказалось, что под ним скрывается молодое, но очень суровое, личико. Билл сразу понял, что девушка не из простых. На её лице была оранжевая полоса, протянувшая от виска к виску. Наверное, это что-то значило в кругах её банды.

Госпожа сидела с абсолютно с покойным лицом. Она думала, как лучше поступить. Билл стоял в стороне и улыбался.

Подняв руку с оружием, девушка направило его в полоток. Через пару секунд она резко дёрнулась, направив ствол в сторону Билла. Спустила курок. Пистолет не выстрелил. Лицо девушки нервно напряглось, ноздри раздулись.

— Ты мне нравишься! — сказал Билл и расхохотался, — теперь серьёзно. Предлагаю тебе присоединиться к культу, будешь моей правой рукой. Ну или… если хочешь, то отпущу тебя, и ты сдохнешь. Культисты тебя разорвут, как кошку в псарне.

— Ты отбитый наголову, больной кретин… Что будет с моей бандой? — спросила девушка, словно ей было нечего терять.

— Они, как и ты могут стать частью культа. Обещаю, если вы вступите мы будем жить дружно и попивать чаёк.

— Слишком заманчиво, чтобы отказаться.

— Имя, то скажешь своё?

— Ханна, но все зовут меня госпожа! — ответила она, по спине Билла пробежали приятные мурашки. Он наконец-то нашел такого же, ну как минимум, не менее безумного человека.

Культ потерял многих. Но получил больше. Как оказалось, часть банды осталась в высотках. Госпожа распорядилась привести их в подземку. Билл подумывал над тем, чтобы разместить часть культа на поверхности. Но он до сих пор боялся предательства, не на все сто доверял Ханне. Нужно было её как-то проверить. Однако культисты и черноглазы открыто не враждовали.

Глава XXII

Самое ужасное из зол — смерть, не имеет к нам никакого отношения: когда мы есть, то смерти ещё нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет.

(с) Эпикур

Алан и Теси просидели в замурованной пещере боле суток. Ночь и день для них смешались воедино. Они сидели на месте, где когда-то горел костёр и пытались согреться. Раньше их грело остаточное тепло от углей. Но сейчас их греют только спины друг друга и всякое барахло, которым они укрылись. В темно им пришлось разобрать свои кровати-гамаки и вытащить мягкую основу. Также в клетке Пятнышка оставались листья, которыми они не побрезговали накрыться. В ход шло всё, но даже так они продолжали мёрзнуть и терять тепло. Сидя спина к спине, они старались не шевелиться, чтобы не тратить драгоценное тепло и кислород. Им оставалось надеяться лишь на чудо.

Теси всеми сила противостояла ИИ. Она, не смотря на все его старания, не желала убивать Алана. Но это стоили ей огромных сил. Она дошла до того, что начала бороться сама с собой. Одна рука поднималась, чтобы полоснуть парня когтями, а другая её останавливала. Хорошо хоть темнота скрыла это противоборство от Алана. Он и понятия не имел, что Теси буквально борется за его жизнь. Спасает его от самой себя, вернее части себя, которая твердит: убей… убей… убей…

Но иногда ассистент отступал. Замолкал на какое-то время, видимо не хотел, чтобы мозг Теси «перегрелся». В такие моменты девушка чувствовала настоящую свободу, пусть в пещере и темноте. Но ей не приходилось противостоять самой себе.

Оба думали о возможной смерти, о том, что больше никогда не увидят родных. Конечно, их личности и характеры отличались, но сейчас они думали, словно один человек. Каждый жалел о потраченном впустую времени. Злился из-за несбывшихся амбиций и мечт. Вспоминал лица родных, разговоры с ними. Но больше всего пугала безысходность. Алан и Теси, хоть и сидели спиной к спине, их словно не существовало друг для друга, так глубоко они погрузились в себя. Снова и снова прокручивали счастливые моменты из детства, праздники, когда собирались всей семьёй…

Но, когда они слишком глубоко погружались в мысли, приходила некая «волшебная» абстракция от реальности, размышления о природе бытия…

«Я умру, меня просто не станет. Я совсем не буду призраком, который попадёт в рай или ад, уж тем более не будет бродить по миру. Меня просто не станет… Я даже понять не смогу, что я умер, ведь меня уже не будет. Сука, я даже приставить такое не могу, как может пустота понять, что она не существует. А может пустота существует?.. Многие дураки не боятся смерти. Думают, что превратятся в призраки и потеряют только оболочку, идиоты. Они умрут и потеряют всё, абсолютно всё. Человека просто не станет, он не будет существовать. Все его мысли исчезнут… Сколько я всего теряю?.. Никогда не побываю на другой планете, в другой галактики. Никогда не узнаю, что будет с человечеством через сто лет, тысячу лет, десять тысяч лет… Чего добьются мои потомки?.. Какие открытия будут совершены?..»

Каждый из узников, замурованной оползнем пещеры, ни раз подумал о Пятнышки. Обычно это происходило в моменты полной апатии, когда даже о смерти думать не получалось…

Теси надеялась, что он вернётся и отроет их своим пяточком… Но представляя размеры оползня и размеры пяточка, она корила себя за глупость. Она просто пыталась себя утешить, выдумывая какой-угодно шанс на спасение. Конечно, она не думала, что Пятнышко вернётся и тем более отроет их. Теси надеялась на чудо, чтобы меньше думать о гибели.

Через какое-то время к ней снова возвращалось навязчивое желание убить Алана. Она снова боролась за его жизнь…

Упираясь ей в спину, Алан также иногда думал о Пятнышки. Он не надеялся, что кабан их спасёт, даже вообразить себе такое не мог. Он только жалел, что зверь был не с ними, ведь его тепло могло согреть. Парень думал, что тепло кабана позволило бы им выиграть время, но для чего?.. С другой стороны, он не знал, как бы всё сложилось, если бы зверь остался. Пораскинув мозгами, он перестал жалеть, что кабан убежал. Будь он в пещере, то стал бы ещё одним организмом, расходовавшим кислород. Возможно, с кабаном они бы задохнулись раньше, зато в тепле…

…

Очередной раз переборов упорного ассистента, Теси снова думала о том, чтобы начал делать Пятнышко, окажись в их ситуации. Она догадывалась, что у кабана могла бы проявиться смещённая активность. Теси попробовала это представить…

Кабан оказался в ситуации, которая ему страшно не нравится. Он пытается из неё выбраться, но как это сделать не понимает. Все привычные поведенческие схемы не работают… Дверцу сдвинуть у него не выходит, скалу прорыть не получается… Стало быть энергия не может найти адекватного выхода. Тогда животное находит неадекватный — тратит энергию на избегающего поведения. Как вариант, он начинает чесаться, долго и настойчиво.

Кабан, по сути, начал чесаться из-за того, что его охватила фрустрация — невозможность закончить действие. Выбраться из пещеры. В его голове начали конфликтовать два «кабанчика». Первый — это необходимость выбраться, а второй — невозможность это сделать. Эти два «кабанчика» начали бодаться, подавлять друг друга, совсем забыв о третьем. А третий «кабанчик» — это желание почесаться. Он то и одержал верх. Животное начало чесаться, словно нет никакой проблемы… Примерно так эволюция создала прокрастинацию.

…

— Алан, как думаешь сколько времени прошло? — спросила она шепотом.

— Три дня, не меньше.

— Хм… я думала четыре…

— Тес, мы спали всего дважды.

Уже тогда они поняли, что и понятия не имеют о времени, проведённом в заточение.