Партизанки

Гитлеровцы, засевшие на окраине Телехан, открыли по наступавшим советским воинам и партизанам плотный огонь из всех видов оружия. Но дружной и стремительной атакой пехотинцы и партизаны заставили их откатиться к центру деревни. Завязались уличные бои. Через пять-шесть часов райцентр был очищен от врага.

Гитлеровцы потеряли десятки солдат и офицеров. Нам достались богатые трофеи: два батальонных и два ротных миномета, тридцать шесть пулеметов, сорок автоматов, сто сорок восемь винтовок, две автомашины, одна радиостанция, множество боеприпасов и различного военного имущества.

В тот же день отряд Павла Назарова и взвод отряда Виктора Хорохорина разгромили гитлеровские гарнизоны в деревнях Круглевичи и Озаричи, покончив еще с двумя укрепленными вражескими гнездами.

На улицах освобожденных селений люди восторженно встречали воинов Красной Армии и партизан. Женщины, старики, дети, выходя из подвалов и укрытий, со слезами радости обнимали своих освободителей.

А гитлеровские полчища, все еще огрызаясь, откатывались на запад под мощными ударами советских войск. Это был конец фашистского нашествия.

До полного освобождения Белоруссии от оккупантов оставались считанные дни.

Заканчивая свое повествование о партизанках, я хочу привести некоторые данные об итогах боевой деятельности нашей партизанской бригады, борьбы, в которой принимали участие и наши славные женщины. Народные мстители уничтожили и взяли в плен около трех тысяч солдат и офицеров противника, пустили под откос 54 вражеских эшелона, вывели из строя 45 паровозов, взорвали больше 3000 железнодорожных рельсов, разгромили 19 фашистских гарнизонов, захватили 14 складов, взорвали 39 шоссейных мостов, подбили три танка и один самолет. Этот боевой счет бригады имени Д. Гуляева, конечно, в той же мере, как и бойцам-мужчинам, принадлежит и замечательным патриоткам — женщинам и девушкам.

Наши славные партизанки сдали свои винтовки и автоматы и со слезами на глазах прощались с боевыми друзьями, с которыми прошли столько военных дорог. Они разъезжались по своим родным местам, в сожженные деревни и города Белоруссии, чтобы помочь своему народу восстановить разрушенное войной народное хозяйство, заново отстроить населенные пункты, поднять из руин заводы и фабрики, колхозы и совхозы, покончить с нехваткой товаров. Многие уехали на учебу. Но больше всего направили на работу в Каменецкий район Брестской области. В этот освобожденный Красной Армией район выехало более 150 бойцов, командиров и политработников нашей бригады.

Шли годы. Залечивала республика раны войны. Подрастали дети. Но сложившаяся в трудные годы войны дружба среди партизанок крепка и по сегодняшний день.

Работая в Гомеле, я по долгу службы бывал на фабриках, заводах, стройках, в школах, лечебных заведениях. Однажды летом 1960 года я заехал в госпиталь инвалидов Отечественной войны, где работали начальником бывший хирург, главврач нашей бригады Ибрагим Леонидович Друян и его жена Мария Вежновец. Как всегда, встреча была радостной. Начальник стал знакомить меня с госпиталем. К сожалению, старые кирпичные и деревянные здания были неприглядными. Но начальник госпиталя стремился создать уют и удобства для больных. Друян рассказал о своих планах переоборудования госпиталя, о строительстве нового современного здания для инвалидов войны, просил помощи.

Палаты, где лежали на излечении тяжелобольные, производили хорошее впечатление. Вошли мы в одну из них. В это время бывшая медсестра-партизанка Мария Вежновец и няня поднимали с кровати инвалида с бездействующими ногами и усаживали на коляску. Увидев меня, Мария растерялась. Я подошел и обнял ее. Один из больных улыбнулся и сказал, обращаясь к Друяну:

— Доктор, что же это вы позволяете молодому мужчине обнимать свою жену?

Инвалиды на соседних кроватях заулыбались и ждали, что же скажет их доктор. Ибрагим тут же нашелся:

— Ему можно. Это наш председатель горисполкома и командир нашей партизанской бригады.

Уезжал я из госпиталя все-таки с тяжелым сердцем. Мария пережила такие трудные три года партизанской войны, а теперь ей приходится из последних сил поднимать и перемещать тяжелобольных. И никакой перспективы на облегчение. Такую она выбрала себе специальность. Это была ее нелегкая, но благородная судьба…

Через несколько недель у меня был приемный день. Очередь. Нужды у людей много. Куда им обращаться? К Советской власти. В приемную вошла молодая, но по виду изрядно измученная жизнью женщина. Мой помощник усадил ее на стул. Она долго ничего не могла сказать. И вдруг начала плакать.

— Что с вами? — спросил я.

— Мучаюсь. Комнатка семь квадратных метров на троих в ветхом доме, девочку беру с собой на работу, места в детском саду не дают.

— Успокойтесь, мы постараемся помочь вам.

— Так говорили мне в райисполкоме, просили подождать. А сколько можно ждать? Не учитывают они, что я воевала в партизанах.

— В какой бригаде? — спросил я.

— В девяносто девятой имени Гуляева.

— А командиров своих помните?

— А как же, помню. Командир — Яковенко, комиссар — Чайковский.

— И вы их узнали бы, если бы встретили?

— А как же! Сразу, с первого взгляда.

— Так я и есть Яковенко.

Бывшая партизанка Ксения Огур растерялась. Посмотрела на меня:

— Да, да, как же я вас не узнала?

— Годы прошли, Ксенечка. И я тебя не узнал.

— Так нас было много, а вы один.

У Ксении потекли слезы.

— Успокойся, Ксенечка. Приходи послезавтра с мужем и дочуркой после работы.

На новой встрече Ксения рассказала, что она работает медсестрой в областной больнице. Да, нелегкий труд у Ксении. И дома никаких условий. В тот вечер я сказал Ксении, что ее дочурку примут в детский сад, а ее возьмут на очередь женщин-медиков, принимавших участие в войне непосредственно на передовой. Очередь небольшая, движется быстро, семья уже в этом году получит благоустроенную квартиру. Ксения обрадовалась, в глазах заблестели слезы…

Будучи в командировке в городе Гродно, я решил навестить партизанку Тоню Семенчук. Зашел в приемную городской конторы Госбанка.

— Можно ли попасть на прием к управляющему?

— Можно, сейчас доложу, — любезно ответила секретарша.

Я вошел в кабинет управляющего. Из-за большого письменного стола с радостью и изумлением поднялась еще молодая, очень красивая женщина. В годы войны Тоне Семенчук было 15 лет. Осталась круглой сиротой, работала и училась. Окончила среднюю школу, а затем институт и стала специалистом банковского дела. Много лет она возглавляла банки в городах Лида и Гродно. Считалась лучшим руководителем…

Я всегда горжусь тем, что сражался против немецко-фашистских захватчиков вместе с жителями Бобруйска. Шли годы, и я никогда не упускал случая заехать в этот город, полюбоваться его улицами, площадями и повстречаться с друзьями.

Первая, к кому заезжал, это — подпольщица и партизанка Мария Масюк. Местом ее постоянной работы был городской универмаг на Центральном рынке. Так и не рассталась Мария со своей довоенной профессией торгового работника.

Я открыл дверь универмага. В торговом зале и в тот раз было много людей. Направился к текстильной секции. На фоне вывешенных и выложенных разноцветных красивых тканей с метром в руках стояла мой друг военных лет Мария Масюк. На ней строгого пошива цветной костюм. На груди ордена: Октябрьской революции, Отечественной войны I степени, Трудового Красного Знамени.

Теплая встреча, объятия.

— Как, Марийка, тебе живется? — спросил ее.

— Вот так с метром, как солдат в строю, стою я в этой секции с утра до вечера более трех десятков лет.

— Не устала? Может быть, на отдых пора?

— Устала. Да и болезни одолевают, но не могу расстаться с работой. Эта секция стала для меня родной и близкой. И покупателей люблю, и они отвечают мне взаимностью.

Мария любила свою профессию, самоотверженно трудилась не покладая рук. Сердце согревал не только труд, но и счастье материнства: она вырастила дочь, любовалась внуками. Жить и жить бы этой замечательной женщине на мирной, отвоеванной ею же земле, если бы не трагический случай — наезд автомашины.