Партизанки

— Что есть духу летите в деревню! — наказала подругам Шура Храневская, бойкая, смекалистая девушка. — Повозки достаньте да расспросите наших про партизан: где лагерем стали? Уж больно место тут ненадежное — «железка» рядом.

Сама же она с двумя девушками постарше осталась возле ребят, развела костер пожарче, сбегала к ручью за водой.

Вскоре пришли повозки. Девчата привезли кое-что из продуктов, одеяла, одежду. Ночевать им предстояло здесь же, возле лесного шалаша.

А наутро, едва рассвело, тронулись они в путь, в Телеханский район, где базировались отряды бригады. В повозках, тепло укутанные одеялами, забывшись тяжелым сном, лежали Николай Семенчук и его боевые друзья. Здесь же под руками у девушек находилось и оружие партизан: ведь путь предстоял неблизкий и опасный, окрестные леса в те дни были наводнены прифронтовыми частями гитлеровцев.

И лишь несколько дней спустя, удачно избежав столкновения с фашистами, девушки добрались до расположения нашей бригады. Партизаны были спасены.

До сегодняшнего дня я тепло вспоминаю Гелену Адамовну Беднарчик, хозяйку небольшого хуторка, что неподалеку от районного центра Логишин, что под Пинском. В доме ее, неброском с виду, партизаны нашей бригады находили приют ночью и днем, в январскую стужу и в осенние дожди. Их ждали здесь неизменно радушие и добро, внимательность и забота.

В суровый для всех нас час проводила Гелена Адамовна старшего сына в партизаны. Тревожно было на сердце у матери: что ждет Юзека впереди? Однако наказ ее перед разлукой был тверд:

— Ступай, сынок! Пришел и твой черед.

Случилось так, что судьба свела меня с Геленой Беднарчик лишь в феврале сорок четвертого, всего за несколько месяцев до освобождения белорусской земли от врага. С группой конников нашей бригады объезжал я тогда селения возле Логишина, к северу от железной дороги Брест — Гомель. Места эти считались уже прифронтовой полосой и были забиты до предела регулярными подразделениями гитлеровской армии. Враг готовился к новым боям.

Зимний день выдался на редкость ярким, безоблачным. Ласково пригревало солнце. По всему чувствовалось: весна не за горами.

Вот и Твардовка, небольшая деревня в семи-восьми километрах от Логишина. Завидя нас еще издалека, на улицу дружно высыпала детвора, а за ней — и взрослые. Теплые слова, приветствия тут же послышались со всех сторон.

— Доброго здоровья вам, хлопцы!

— В хату бы зашли, отведать бульбочки горячей, — едва ли не на каждом шагу предлагали партизанам женщины.

— Товарищ комбриг! — раздался рядом со мной задорный молодой голос.

Обернувшись, я встретился взглядом с Юзеком Беднарчиком, разведчиком отряда имени Ворошилова. По душе мне был этот парень, открытый, честный, смелый. Сдерживая горячего коня, хлопец весело предложил:

— Тут неподалеку, за деревней, живет моя семья. Видите хуторок на другом берегу канала? Может, завернем ненадолго? То-то мать обрадуется!

— Днем, на виду у всех?

— Так не впервой же, товарищ командир, — широко улыбнулся разведчик. — Каждый раз, когда в местах этих бывать случается, обязательно заезжаем. Мама говорит, что для партизан дорога в наш дом открыта всегда.

— Ну что ж, пусть будет по-твоему. Едем!

Оставив позади Твардовку, мы повернули коней к Огинскому каналу. Дощатый настил шлюза вывел тропинкой к небольшому хутору. Здесь и жила семья Беднарчиков.

На хуторе нас уже ждали. Кучка малышей и ребята постарше переговаривались между собой во дворе. А с крыльца спускалась навстречу нам средних лет женщина в простой крестьянской одежде.

— Приглашай гостей в дом, сынок, — еще издали крикнула она.

Спешившись и привязав к забору коней, партизаны тепло поздоровались с женщиной. Нетрудно было понять, что в доме ее они частые и желанные гости.

— День добрый, день добрый, — повторяла радушная хозяйка, протягивая бойцам руки. — Живые, невредимые. — Она обняла Юзека: — Боец ты мой дорогой! Здоров ли, не ранен?

— Все хорошо, мама. Не тревожься. Вот познакомься — командир нашей бригады…

— Гелена Адамовна, — назвалась хозяйка с заметным польским акцентом. — А это младшие — Стасик, Броня, Казимир, Еленка, Мария, Владимир. Вот их у меня сколько — семеро. Вы ведь в дороге устали, проголодались. Заходите скорее в хату!

Подозвав взглядом восемнадцатилетнего Стасика и Брониславу, удивительно похожую на мать, хозяйка наказала:

— А вы, ребята, на пост! Если что, сами знаете, как поступить.

В доме, чисто прибранном, царил порядок. Лишь на полу горницы лежало несколько охапок сена.

— Ваши ночевали, — пояснила женщина. — Спать вот только на полу приходится. А места всем хватает. И вас, хлопцы, здесь же положу, коли на ночлег останетесь.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Но нам сегодня же надо быть в бригаде. А вот сын до утра пусть останется. Нечасто ведь видитесь?

— Ничего не поделаешь, — вздохнула хозяйка. — Время теперь уж такое, трудное.

— Туго приходится?

— Да как всем нынче.

— А тут еще наши хлопцы забот прибавляют. Надо будет предупредить ребят, чтобы не злоупотребляли гостеприимством.

Гелена Адамовна решительно запротестовала:

— Что вы, товарищ командир! Да разве можно это? Куда ж деваться хлопцам?! Как подумаю, сколько лиха им выносить приходится, сердце кровью обливается.

Нелегкая доля выпала этой женщине. Немало горя и тягот пришлось ей испытать в недавнем прошлом. В годы буржуазного владычества в западных районах Белоруссии муж Гелены Адамовны Петр Беднарчик служил лесничим у помещика Олевинского. Жили в нужде: семья-то большая — едва ли не десять душ.

Так уж повелось веками, что помещики считали правом своим отбирать у крестьян земли и сенокосы окрест, самовольно присваивать их. Помещик Олевинский не был исключением в этом роде. В середине двадцатых годов бедняцкие наделы белорусов из деревень Бояры, Оснежицы и других отошли к пану. Пять лет тянулся, почти без шансов на успех, судебный процесс в Пинске. Немного нашлось смельчаков, чтобы выступить свидетелями против всесильного помещика. Среди них был лесничий — поляк Петр Беднарчик. Процесс крестьяне все-таки выиграли. Однако для мужа Гелены Адамовны выступление в суде не прошло без следа. Через несколько дней помещик выгнал семью Беднарчика из дому.

— Это тебе, поляку, — кричал он, — за то, что защищал белорусских мужиков.

Работы Беднарчика тоже лишил. Долгое время скитались они по Западной Белоруссии в тщетных поисках пристанища, пока один из легионеров армии Пилсудского не дал им в аренду клочок земли — сплошные пески. Условия аренды были кабальными: две трети урожая приходилось отдавать хозяину. Но и тому Беднарчики были рады. Над головой их теперь появился кров, пусть даже убогий, жалкий.

И только с приходом Советской власти обрела семья поляков покой и счастье: земля перешла наконец в руки крестьян. Беднарчики обзавелись хозяйством, начали строиться. А вскоре Петра Иосифовича односельчане избрали председателем сельского Совета.

Жить бы им под мирным небом.

Осенью сорок первого на хуторе поляков появились партизаны. Их было четверо, голодных, усталых, промокших под дождем. Послав младших к лесу покараулить, Гелена Адамовна накормила бойцов, а когда те отдохнули и собрались в путь, наказала Юзеку:

— Побыстрее одевайся и проводи ребят до Тышкевичей — наши места им незнакомы.

Стремясь быть полезной партизанам во всем, Гелена Беднарчик нередко вела для отряда разведку в Логишине, собирая важную информацию о гитлеровском гарнизоне. А когда появление матери в райцентре стало вызывать подозрение у оккупантов, на смену ей пришла дочь Бронислава. Используя любую возможность, отважная девушка бывала в городе едва ли не каждую неделю.

Проходилось Брониславе выполнять и другие поручения матери. В любое время суток готова она была предупредить партизан о приближении врага, переправить им разведданные, продукты, медикаменты. Условным местом встречи для этого служил густо поросший кустарником и деревьями островок невдалеке от Огинского канала.