Партизанки

За десятками бойцов и командиров, раненых, контуженных, получивших увечья и ожоги, ухаживала в ту нелегкую пору Мария. В тряском кузове армейской полуторки, в деревенской хате, под брезентовым пологом санитарной палатки оказывала она первую помощь своим товарищам. Работала женщина и под бомбами, артобстрелами, в непосредственной близости от передовой.

Осенью сорок первого под Брянском госпиталь попал в окружение. На прорыв вражеского кольца пошли все, способные держать в руках оружие. А с тяжело раненными остались медсестры, в том числе и Мария Соколовская.

Плен… Издевательства и побои охранников, попранное достоинство, смерть товарищей. Все это суждено было пережить и Марии. Но она не пала духом, не смирилась со своей участью, твердо решив вырваться из неволи. И — отчаянный, дерзкий, почти без шансов на успех побег. Глухими проселками, избегая жилья, пробиралась она в родной город. Его было не узнать теперь: разоренные жилища, руины.

Радостно встретили Марию близкие: жива! Но вместе с радостью приходит тревога. В Бобруйске, вызывая ужас горожан, свирепствуют СД, жандармерия. Достаточно малейшего подозрения, чтобы оказаться тотчас в сырых подвалах охранки: ведь никаких документов у Марии нет. Опасаясь ареста, Соколовская переехала вместе с семьей в другую часть города, в заброшенный хозяевами ветхий дом. Здесь, ближе к окраине, малолюдно, тихо, почти нет соседей.

Вскоре удалось раздобыть и документы. В этом Марии помогли друзья, связанные с одной из подпольных групп Бобруйска. Они же устроили женщину на работу — в городскую больницу, превращенную гитлеровцами в военный госпиталь.

С радостью узнала Соколовская о существовании в госпитале антифашистской организации, небольшой, но сплоченной. В ее рядах — хирург Анатолий Иванович Сорокоумов, другие медики. К ним, не колеблясь, присоединилась и Мария.

Через связных подпольщики передавали партизанам медикаменты, перевязочные средства, добытые в больнице. Туда же переправляли разведданные о размещении в городе вражеских частей, сведения о работе железнодорожного узла, комендатуры, полиции. Самое активное и непосредственное участие в этом принимала медсестра Соколовская.

Не сидел сложа руки и ее муж, бондарь по профессии. Едва ли не каждую ночь он вместе со старшим сыном Робертом расклеивал по городу сводки Совинформбюро, листовки, воззвания к населению.

В декабре сорок второго, воскресным утром, Мария провожала к партизанам мужа и сыновей. Оставаться в городе им больше было нельзя — в любой момент возможен арест.

Четверо суток спустя после долгих скитаний добрались Соколовские до райцентра Октябрь, где находился в то время штаб партизанской бригады Федора Павловского. Отец и сыновья были зачислены бойцами в отряд Трофима Жулего.

А тем временем над Марией нависла беда. Узнав об уходе из города ее мужа и сыновей, оккупанты установили за женщиной наблюдение. И без того нелегкая жизнь превратилась с той поры в настоящую пытку.

Вскоре Соколовскую арестовали. Вместе с ней попала в застенки жандармерии и мать Елена Францевна, пожилая, слабая здоровьем женщина. На допросах фашисты, угрожая оружием, требовали признания, что муж Марии и ее сыновья ушли в партизаны, допытывались, поддерживает ли она с ними связь, и если да, то каким образом.

Однако Соколовская была непреклонна. День ото дня повторяла она одну и ту же версию: с мужем разошлась почти месяц назад. Уходя из дому, тот забрал сыновей — Толю и Роберта. И где они теперь, не знает. Пыталась, правда, искать, но все безрезультатно.

Марии не верят. Но через несколько дней, так ничего и не добившись, обеих женщин отпустили.

Соколовская решила, что оставаться в городе ей больше нельзя. По решению руководства подпольной группы вместе с другими патриотами, Еленой Францевной и дочерью она ушла из Бобруйска, надеясь попасть к партизанам.

Но в одной из окрестных деревень Соколовские совершенно неожиданно нарвались на облаву. После короткого допроса их в сопровождении полицейских отправили назад, в город. И снова сырые подвалы жандармерии, снова побои, издевательства и угрозы. Вызывая Марию из камеры по нескольку раз в день, от нее требовали ответа на вопросы: куда шла, с какой целью, что известно о муже и сыновьях, где они?

Соколовская держалась твердо.

— Впроголодь ведь живем, господин офицер, — отвечала она спокойно. — Не всякий день осьмушку хлеба видеть приходится. А на руках у меня дочь да мать-старушка. Вот и приходится продукты по деревням выменивать, последнее отдавать. Туда же и нынче мы шли.

Однако выпускать ее гитлеровцы не торопились. Выпустили только мать и дочь Соколовской. С немалым трудом разыскав Веру Стрелкову, связную отряда, они немедленно ушли из города. На правом берегу Березины, возле деревни Рожанов, встретили партизан.

А Мария продолжала томиться в застенках жандармерии. Месяца через два Соколовскую вывели наконец из камеры. В толпе молодых женщин ее под охраной автоматчиков повели на городской вокзал. Их загнали в товарные вагоны, и скоро забитый до отказа невольницами эшелон пошел на запад. Ясно, что впереди — Германия.

«Бежать! Бежать, пока не поздно!» — билась горячая мысль.

Но как? Почти у самой крыши вагона — небольшое оконце, заколоченное крест-накрест досками. Иного пути на волю нет. Надо попытаться! Когда начало смеркаться, Марии с помощью двух соседок, молодых учительниц, удалось открыть окно. Помогая друг другу, узницы поочередно выбирались наружу, повисали на руках, держась за кромку окна и, выбрав момент, прыгали в темноту, на насыпь. Скорость, к счастью, была невелика — эшелон шел на подъем. Вскоре перестук его колес замолк вдали.

Теперь — быстрее в лес!

На поиски партизан ушло несколько дней. И вот после долгих скитаний, бессонных и тревожных ночей появилась Мария в лагере отряда имени Ворошилова. Ей повезло: случайно встретилась с разведгруппой Николая Семенчука. А уже через неделю участвовала в разгроме гитлеровского гарнизона в деревне Балашевичи, что под Глуском.

И с той поры легла полной мерой на плечи ее нелегкая забота о здоровье своих товарищей, об их жизнях. Много было различных схваток с врагом, через которые прошла с санитарной сумкой за плечами партизанская медсестра Мария Соколовская. И в любой ситуации, везде и всегда действовала она решительно, умело и самоотверженно.

Огромное внимание придавали партизанские врачи и медсестры оказанию медицинской помощи мирному населению временно оккупированных районов и областей. Это была на редкость ответственная и нелегкая работа. В приказе № 21 от 21 июня 1943 года по 99-й бригаде медперсоналу предлагалось два раза в неделю, по средам и субботам, проводить в деревнях амбулаторный прием больных. Таким образом гражданское население получало возможность обратиться в случае необходимости за квалифицированной медицинской помощью. На прием к партизанским врачам приходили сотни женщин, стариков, детей. Медработники выбивались из сил, но делали все, чтобы помочь людям, не оставить их без внимания и поддержки.

Все это умножало любовь народа к партизанам, еще теснее сближало, роднило их. Иначе и не могло быть: ведь одним из источников священной борьбы с врагом, на которую позвала нас партия, было это единство.

Такими они были, наши партизанские врачи, медсестры и санитарные инструкторы. Разные дороги привели их на тропы народной войны. Но все они с одинаковым мужеством и самоотверженностью участвовали в великом ратном и человеческом подвиге, ценою которого была завоевана свобода и независимость родной земли.

Глава девятая

ТЫЛ НАШ ПАРТИЗАНСКИЙ

Три года суровой, неумолимой и яростной партизанской войны в Белоруссии. Это был настоящий фронт. Фронт без флангов, фронт за линией фронта. Силу ударов его и мощь довелось испытать пришельцам с первых же месяцев войны и оккупации. Но рядом с ним, порою незримо для врага, проходил и еще один фронт, не менее героический, самоотверженный, которому мы, партизаны, обязаны были в те годы всеми своими успехами в ратных делах, самим существованием отрядов и бригад.