Оправдай мою ложь

– Лёва звонил тебе? Как у него дела? – Михаил решил поинтересоваться делами сына.

– Вчера утром с ним разговаривала, – отозвалась Лариса, домывая посуду после завтрака. – Сказал, что еще два экзамена осталось сдать и практику закрыть.

– Значит, всё-таки летнюю сессию провалил. Зачем тогда врал?

– Ну не справился, Миш. Первый курс! Всякое бывает. Сейчас всё сдаст, и дальше будет учиться.

– А если не закроет сессию…

– Сразу повестку из военкомата принесут, но у тебя же связи есть. Помнишь, ты мне говорил?

Михаил сосредоточенно допивал кофе, потянулся за второй шоколадной конфеткой, жена отодвинула вазочку в сторону. Он поднял на нее глаза.

– Что ты от меня хочешь?

– Мой сын в армию не пойдет, – она произнесла это почти по слогам и таким тоном, что его брови взлетели вверх.

– Это почему же?

– У нас в стране полно тех, кто может послужить на благо родины.

– Ну да, – Михаил согласно кивнул головой и усмехнулся, – деревенское быдло, как ты их называешь, а твой сыночек нечто особенное. Ему армия поперек горла встанет.

– Он и твой сын, между прочим!

– Да, ну! Вспомнила, наконец! А когда сопли ему подтирала до одиннадцатого класса, а я говорил, что нельзя так пацана воспитывать. Что ты мне отвечала, забыла?

Лариса капризно поджала губы. Муж начинал нервничать, и это ей совсем не нравилось.

– «Мой сын». «Не лезь к нему». Твои слова? – не останавливался он.

– Миша, мне не нравится такой тон!

– Правда? Не нравится? А сегодня ночью, что было?

Лариса, как ошпаренная, подскочила со стула и убежала в спальню. Михаил отправился за ней следом.

Вчера из Питера он вернулся далеко за полночь. Жена мирно спала в теплой постели, даже не услышала, как открылась входная дверь. Стараясь не шуметь, он принял душ с дороги, перекусил пустым чаем и прямиком под одеяло к жене под теплый бочок. Она никак не отреагировала на его появление. Даже не шелохнулась, когда его рука стала нежно поглаживать сквозь шелковую сорочку теплую спину, ягодицы, потянулась к покатому бедру. Но лишь стоило ладони накрыть мягкую грудь и нежно сжать сосок, послышалось сопение и недовольный шепот.

– Это ты? Уже вернулся?

– Это я. Уже вернулся, – у него было игривое настроение.

Он жутко соскучился, всю дорогу мечтал о горячем и податливом теле жены, об интимных ласках, долгих поцелуях и бурной развязке. Последние три дня просыпался с каменным стояком и пытался вспомнить, когда последний раз у него был секс. Но вспоминалась только Ницца, страстные соития в красивом номере с окнами на Ривьеру. А это почти три недели назад. Многовато для здорового мужчины в полном расцвете физических сил. Вернувшись домой, он рассчитывал на обоюдное желание и не ожидал встретить такой равнодушный прием. Почему?

– Не могу я, – послышался из-под одеяла тихий и сонный голос жены.

–Ты больна? – он не выпускал ее из крепких объятий.

– Нет, не могу…

Михаил остановился, весь напрягся, продумывая убедительные аргументы жены, потом взял ее руку и аккуратно положил на свою вялую плоть, словно припечатал. Лариса как-то неестественно дернулась, будто под рукой оказалась мерзкая противная жаба, и поспешила убрать руку.

– Ну чего ты, Ларисочка,– нежно зашептал жене на ухо, притягивая ее мягкие ягодицы к своему паху. – Я что многого прошу? Соскучился ужасно… Сделай мне приятное…

Он снова мягко попытался привлечь женскую ладонь к стоявшему и на всё готовому члену, но жена явно решила не поддаваться на его уговоры.

– Ну, Миш, ты чего, – протянула она сонно, – я уже давно спала, давай завтра.

Она отстранилась на самый край двуспальной кровати, плотнее закуталась в одеяло и мирно продолжила спать, а он перевернулся на спину и уставился в потолок. Почему так? Что с ней случилось? Его не было целую неделю, даже больше, переговоры по новому контракту затянулись. Неужели не соскучилась, как он. Неужели он настолько ей стал безразличен… За окном ветер трепал кроны деревьев, срывал первые пожелтевшие листья. Уже завтра начнется осень, его любимое время года. Двадцать лет назад такой же осенью на широком крыльце гуманитарного института он встретил скромную и обворожительную студентку первого курса с огромными перепуганными глазами и высоким конским хвостом на голове. Что тогда так привлекло в ней? Сейчас ответить себе на такой вопрос он не мог! Но ведь сердцу не прикажешь…

В спальне Лариса села на кровать, нервно сжала похолодевшие пальцы. Он стоял перед ней и ждал ответа.

– У тебя что-то произошло, а я не знаю, – тихо напомнил о себе.

– Да, произошло, – она не поднимала головы, нервно перекручивала на пальцах золотые кольца.

– Что?

– Я сделала аборт, поэтому не могу с тобой какое-то время заниматься этим…

Михаил молчал, до него медленно доходил смысл услышанного.

– Что ты сделала? – голос ему изменил.

Она невольно вздрогнула.

– Аборт, – повторила чуть слышно и почему-то вся сжалась, непроизвольно ожидая удара.

Он стоял молча, она не решалась поднять глаза. Затем резко развернулся и вышел из комнаты, через минуту послышался удар входной дверью. Ушел.

Лариса выдохнула и отправилась на кухню. Очень хотелось выпить чашечку бодрящего кофе, а еще съесть шоколадную конфетку.

Вчера она прекрасно слышала, как муж вернулся из командировки. Вставать из нагретой постели не захотела, и решила притвориться спящей, чтобы избежать неминуемой близости. После аборта ничего не беспокоило, напрасно только волновалась, но месячных нужно было ждать две недели. Физически она давно восстановилась, но интимный отпуск решила всё-таки продлить. Что-то поганенькое лежало на душе, в голову лезли всё те же мерзопакостные мысли, а внутри где-то на самом дне просыпалась совесть или какое-то сожаление о содеянном. Нервозность и пустой страх потихоньку исподтишка довели ее до боязни интимной близости с родным мужем. Ей не хотелось ни его ласк, ни его прикосновений, ни страстных порывистых поцелуев и тем более полнейшего соития. Она была к этому еще не готова. Процедура аборта надолго подавляет у женщины желание повторить всё снова. Сначала необходимо восстановить душевное равновесие, войти в привычное русло повседневной жизни, преодолеть страх вновь забеременеть, а потом уже думать о сексе. Конечно, понимание и участие заботливого мужа только ускорили бы этот процесс, но рассказать ему обо всем, признаться в совершенном поступке, не хватало мужества. В тайне надеялась, что после командировки он вернется уставший, немного раздраженный и после перелета заснет сном младенца. Но муж повел себя, как нормальный изголодавшийся по здоровому сексу мужик, и сразу же потребовал исполнение супружеского долга. Все ее радужные надежды испарились в один миг. Нужно было что-то придумывать на ходу, что-то существенное и железобетонное. Но в голову ничего не приходило, а когда утром он всё припомнил и потребовал объяснений, она струсила и испугалась. Пришлось признаваться во всём. «Ничего, подуется дня два-три, затем сам будет еще у меня прощение просить, посмотрим, посмотрим…»

Михаил в жизни никогда не курил, а сейчас после разговора с женой, первым делом зашел в продуктовый магазин, купил пачку сигарет и зажигалку. Он долго шел по улицам вниз к реке, перешел по мосту в городской парк, и только там, присев на мокрую скамейку, решился закурить… Ребенок… У него мог бы быть еще один ребенок. Может, девочка… или мальчик. Детей он любил, хотел иметь не меньше трёх. Но как оказалось после, только не с этой женщиной. После Лёвы она сразу заявила о желании выйти на работу, совершенствоваться в профессии, достичь каких-то высот. Каких можно достичь высот в средней школе, работая на ставку учителя русского языка и литературы, он не понимал. Но жене не перечил, помогал, в чем только мог. Встречал поздно с работы, носил сумки с тетрадками, занимался сыном, пока она сидела на семинарах, курсах по повышению квалификации, писала планы уроков. Потом были факультативы, дополнительное образование, внеурочные занятия, продленка… Но в один прекрасный день ей это надоело, всё надоело. Вдруг стало жаль потраченного времени, усилий, здоровья. Отдачи не было, зарплата вызывала смех и жалость к самой себе. Но каждый день с каким-то необъяснимым самопожертвованием продолжала ходить на работу, даже перевелась в престижную новую гимназию и стала получать больше на две тысячи рублей, но сидеть дома и заниматься сыном всё равно отказывалась. Когда у него на фирме дела пошли в гору, на семью не стало хватать времени. Ее мать присматривала за Лёвушкой, пока позволяло здоровье, а после седьмого класса он стал совсем самостоятельным и необходимость в бабушкином контроле отпала. Сын был предоставлен сам себе, появились подозрительные друзья, какие-то компании. Он и не заметил, как Лёвушка вырос избалованным, заласканным, самовлюбленным эгоистом, таким же, в принципе, как и его мать, а он… где был он? Да всегда рядом. Но сын упорно не хотел его замечать, отец стал ему не нужен…