Макс

— Что ты делаешь? — зашипел на него Окай.

— Алиби нам обеспечиваю, — невозмутимо ответил Родэн, — Не переживай, просто волю парализовал, ничего с ней не станется. Через часа полтора станет обычной, только меня какое-то время будет яро ненавидеть, но, учитывая ее клятвенное обещание отомстить, хуже от этого уже не будет.

Повернулся к остолбеневшей девушке:

— Дита, у тебя телефон с собой?

Она медленно кивнула.

— Отлично. Звони сейчас отцу и объясняй, почему тебя неделю не будет дома. Уехала с дузьями, нашла любовника, срочные дела, что угодно. Лишь бы он поверил и ничего не заподозрил, поняла? Потом отдашь телефон мне.

Дита достала телефон из накладного кармана, набрала Окропина и беспечно защебетала в трубку, как- будто и не сидела сейчас в лесу с оборотнем и принцем.

— Пап, привет! Слушай, меня Марыся позвала на день рождения подруги своей в Варшаву, так неожиданно! Но я решила поехать. К переходу вернусь, обещаю…Нет. Все отлично…Правда. Не говори глупостей… Конечно, я потом позвоню, но там не везде может ловить!… Мне уже бежать пора! Пока, Всем привет.

Нажала «закончить вызов» и с бесстрастным лицом отдала телефон Родэну. Тот повертел его в руках.

— Пароль какой?

— 0707.

— Спасибо, — Макс улыбнулся ей, но Дита никак не среагировала, лишь продолжала внимательно смотреть на него.

Родэн повернулся к хмурому оборотню. Тот явно был не в восторге от вида своей безвольной подруги.

— Окай, слушай внимательно. Эту неделю надо за ней очень пристально следить. Очень. Никаких телефонов рядом, ничего. От этого зависят наши жизни. Не только моей семьи. Но и всего этого племени, и твои тоже скоро сюда приедут. Если Дита умудрится предупредить вампиров, или они просто хоть что-то заподозрят, то нападут первые… Понимаешь, чем это может кончится?

Он помолчал, всматриваясь в волка, оценивая, насколько тот осознает опасность. Потом продолжил:

— Поэтому ты сейчас ведешь ее в лесной домик ведуньи, и вы остаетесь жить там на эту неделю. Свой телефон мне тоже отдай. Дита может им воспользоваться, когда ты заснешь или отвлечешься. Просто не выпускай ее из виду, хорошо? Заодно и познакомитесь поближе, — Макс неожиданно подмигнул, — Я буду заходить к вам. Пусть отвечает на звонки, чтобы ее семейка не потеряла.

— Ладно, Родэн, я понял, — кивнул Окай.

— Отлично, — Макс встал, отряхиваясь от травы, — я тогда пойду предупрежу ведунью, а вы пока… Почему бы тебе не воспользоваться ее послушным состоянием? В ближайшее время она вряд ли будет столь покладистой, — и хитро покосился на смутившегося волка.

— Я..я не знаю, она вообще без эмоций сидит, я не извращенец, — фыркнул Окай.

— Ну, это можно поправить, — Родэн склонился к Дите и что-то зашептал на ухо. Она потупила взор, слушая его. Потом повернулась к Окаю и подняла на него глаза, моментально загоревшиеся жарким огнем. Тот аж рот открыл от удивления. Что, так можно было? Просто пара слов, и вот уже перед тобой не разъяренная фурия или безвольная марионетка, а соблазнительная красавица, медленно подходящая, покачивая бедрами, пронзая многообещающим взглядом. Дита села на застывшего Окая, обвивая его шею тонкими руками:

— Мой волчонок, — прошептала на ухо, легонько прикусив мочку. Оборотень прижал ее к себе, зарывшись в волосы. Такая теплая, живая, мягкая. Наконец!

— Жду у ведуньи, — послышалось откуда-то издалека. Но Окаю уже было не до ответа.

Дита смотрела в окно невидящими глазами, забравшись с ногами в кресло-качалку, крепко обхватив себя. Прошло уже пять дней с того ужасного вечера, как Окай обманом опоил ее, а Родэн проткнул зачарованным кинжалом. Всего пять дней. Это ведь так мало. А как- будто это было в другой жизни, в другом мире, не с ней. Кто она теперь? Она более ста лет была вампиром, княжной, высшей. У нее были слуги, деньги, власть, крепкий клан. Она знала правила игры и легко и с наслаждением играла в нее.

Но ничего уже не вернуть. Отец первый, кто убьет ее, только завидев, лишь бы смыть позорное пятно с семьи: подстилка для оборотня. Презренного низменного создания, живущего звериными инстинктами. Ей некуда идти. Она больше не вампир.

Но и оборотнем она себя пока не чувствовала. Все эти проснувшиеся первобытные стремления бурлили в ней как молодое вино, смешиваясь с прошлым характером причудливо, не всегда понятно, выстреливая то неконтролируемой яростью, то полной апатией. Дита сама не знала, чего от себя ждать в следующую секунду и от этого чувствовала себя несчастной и потерянной. Все было так зыбко, непонятно вокруг. Только Окай оставался неизменно спокоен и дружелюбен, с ленивой улыбкой наблюдая, как ее швыряет на эмоциональных качелях из стороны в сторону.

— Это пройдет, комарик, все хорошо, — мягко говорил оборотень. И она верила ему. Ей больше было некому верить. Весь мир вдруг сузился до этого старенького домика в лесу. До комнаты с большим закрытым окном, креслом качалкой и узкой кроватью. До этого мужчины, спящего сейчас на их ложе. Она скользнула взглядом по расплетенным черным волосам, широким бронзовым плечам, спине с четкой выемкой позвоночника, двум глубоким ямочкам над ягодицами, скрытыми под простыней.

Такой могучий…и такой уязвимый сейчас. Взять подушку и просто придавить. Это быстро. Но… она не сможет, она уже пыталась. Просто не может сделать ему плохо. Чертова парность отключала мозг, на борьбу с ней днем уходили все силы, а ночью… А ночью каждый раз приходил ненавистный гаденыш Родэн, чтобы она ответила на смски и пропущенные звонки. Гипнотизировал ее своими чертовыми глазами, и она делала все, что он хотел. Дита пыталась уворачиваться, не смотреть в золотистые глаза, но бесполезно, ему хватало секунды, и воля покидала тело. Она все осознавала и все помнила, но в голове было только желание подчиниться пристальному немигающему взгляду. Она воспринимала Родэна как высшее существо в эти невыносимые минуты. Потом было так стыдно вспоминать, и бессильная ярость сжигала все внутри… Но принц уже уходил, рядом был только Окай, спокойный и даже готовый выслушать и пожалеть. А какой был выбор, больше ведь некому было плакаться, а так хотелось… И он такой… родной…

И изо дня в день повторялось одно и то же: приходил принц, гипнотизировал ее, она предавала свою семью, меля чушь по телефону, а потом Макс, склонившись, тихо шептал ей на ухо приказ и, ехидно улыбаясь, покидал их.

Ооо, что он шептал! Нельзя было унизить ее сильнее. Хорошо, он хоть Окаю пока не говорит, что именно заставляет ее с таким жаром отдаваться волку каждую ночь. Оборотень спрашивал, но Макс только хитро косился на Диту:

— Это наш маленький секрет, да, комарик? — говорил он, прищурившись.

Их страшный маленький секрет, открывающий перед Дитой всю глубину ее падения, предательства, слабости. Родэн каждый вечер тыкал ее носом в неприглядную правду, словно котенка в ссаный тапок, заставляя смириться, принять… И самое страшное, что у него это получалось. Что с каждым вечером она все больше ждала, вся покрываясь мелкой дрожью предвкушения, когда Макс прошепчет ей в ухо эти слова, сорвав спусковой крючок, и она прижмется к оборотню в страстном порыве.

— Сделай с Окаем то, что на самом деле хочешь, и будь счастлива, — шептал ей принц.

Глава 23. Родная стая

Родэн постучал в дверь лесного домика ведуньи, но никто не отозвался, он дернул за ручку и вошел. Ни души. Куда все запропостились. Он же сказал Окаю не выпускать ее. Конечно, Дита вряд ли умудрится сбежать, находясь в самой глубине территории оборотней, но остались всего сутки до перехода. Зачем рисковать? В этом весь волк, просто преступная беспечность.

Макс пошел к хозяйственным постройкам. В летней кухне наткнулся на старую Ханну, перебирающую корзину с ягодами. Она подняла на него мутные, но от того не менее цепкие янтарные глаза.

— Доброе утро, молодой Родэн. Что привело? Случилось что в деревне?