Страница 64 из 176
- Почему вы не остановили ее? - голоса и формы расплывались, но при этом я четко знала, кто сейчас разговаривает. Очкастый демон и магистр Эрдэниэль. Это точно они.
- Зачем? - непринужденно произнес висель, сидя в кресле напротив василиска.
- Зачем?! - пепельноволосый немного повысил тон, резко вскакивая со своего места. А затем выдохнул, поправив очки, и сказал спокойнее: - Вы разве не видите, что с ней произошло?
- Вижу. Венера вполне удачно перешла во вторую ипостась и почти приняла свою истинную форму. Но ты помешал ей это сделать.
- Вы так говорите, словно я во всем виноват.
- А разве не так? И ты сам прекрасно знаешь, что все это твоя вина. Но, Гравис, ты не сможешь скрывать истину вечно. Тем более, от нее самой.
- Это для ее же блага, - сухо бросил мужчина, наливая себе в стакан какую-то темную жидкость.
- Хватит. Признай, тобой двигают уже совсем не те чувства, что были раньше. Желание защитить любой ценой переросло в нечто большее. Про разум я вообще молчу. Его ты уже давно не используешь.
- Это все? - хладнокровно спросил магистр Прицнателлит, словно все эти слова были направлены не в его адрес. - Если так, то давайте закончим этот разговор и перейдем к делу, - он достал какую-то бумажку с печатью и протянул ее виселю. - Подпишите здесь, - магистр-нечисть рассмеялся.
- Ты серьезно?
- Абсолютно.
- Она тебе этого не простит. Но раз документ одобрен моей госпожей, то я не имею права отказаться, - и быстро расписался, после чего направился к выходу.
- Дулхард... - прошептал декан, после того, как хлопнула дверь. - Самый настоящий... - пробормотал он и залпом осушил стакан с темно-бордовой жидкостью.
А я все наблюдала за ним, ничего не говоря. Не было сил или не хотелось - не знаю. А магистр не сразу заметил, что я уже в сознании, поэтому я лицезрела, как длинные пальцы сплетаются в напряженный замок, хмурятся широкие серебряные брови, а бутылка с темно-бордовым содержимым стремительно пустеет. Алкоголь? Возможно. Лекарь же говорил, что наш василиск стал выпивать, но я ни разу этого не видела (ну, оно и понятно).
За первой бутылкой пошла вторая, за второй - третья. Но магистр Прицнателлит все равно выглядел трезвым. Действие выпивки улавливалось только в том, что мужчине стало жарко, и он сначала открыл окно, а после снял серый пиджак, оставаясь в черной водолазке.
"А ему очень идет," - заметило проснувшееся сознание, оценивая демона. - "У него такие мускулы красивые..."
"Заткнись!" - шикнула я этому неугомону. Ну, подумаешь, у него широкие плечи, накаченная грудная клетка, мощные руки, которые могут запросто тебя поднять... и водолазка отлично подчеркивает кубики пресса... И кажется она настолько тонкой, словно он и без нее вовсе... А как завораживающе перекатываются мышцы при любом его движении... Спина - это, вообще, отдельный вид исскуства... Ладно, сдаюсь! Ему чертовски идет!
"А если бы на нем не было водолазки..." - воображение сразу же нарисовало все то, что прячется у мужчины под одеждой, со всеми подробностями и даже перешло немного ниже...
Щеки опалило жаром, дыхание перехватило, сердце снова ухнуло вниз (что-то оно слишком часто это делает!), а внизу живота растеклось что-то теплое, заставляя лицо покраснеть еще гуще. Так! Мне 20 лет! Это нормальное явление! Еще в 8 классе на уроке анатомии проходили! Это обыденная реакция женского организма на симпатичную особь мужского пола! А разве демон мне симпатичен? Нет! Он вообще симпатичный! То есть, я признаю это?!
- У-у-у! - взвыла я, держась за голову и пытаясь выгнать все эти мысли. Не получалось.
- Венера, все в порядке? - еще и этот подошел, сверкая своим атлетическим телосложением! - Голова болит?
- Нет, - буркнула я, отворачиваясь от него. Еще не хватало, чтоб он увидел краску на моем лице! Стыдоба какая!
- Температуры нет? - он положил свою ладонь мне на лоб. - Нет, температура в порядке.
- Со мной все хорошо! - я резко убрала его руки, отталкивая от себя, и приняла закрытую позу. - Не надо меня трогать!
Бывший страж ничего не ответил, но отошел от меня и сел в свое кресло. Пока я приходила в себя, сгоняя румянец, декан потарабанил по столу и сказал страшное: