Товарищ Кощей

Лейтенантов трясло. У не боящихся ни пулемётной очереди, ни миномётной мины парней дрожали коленки. Причём чем дальше, тем сильнее. Пока что это видели только Командир с Гусевым, но ещё немного, и позора не оберёшься. А напарник... Кощей смотрел на Ивана Петровича, ожидая, что тот скажет. Попросит помочь -- князь поможет, нет... Ну, в конце концов, комиссар государственной безопасности -- это, по понятиям напарника, уже воевода. Вот и пусть решает...

И Командир решил. Скомандовав построиться, он неторопливо прошёлся вдоль шеренги, орлиным глазом оглядев каждого с ног до головы, сделал пару мелких замечаний, а затем, отступив на шаг, коротко и чётко (и исключительно цензурно) объяснил подчинённым, что товарищ Верховный главнокомандующий -- он в первую очередь именно верховный главнокомандующий. То есть их прямой начальник. И что им следует взять себя в руки и не позорить высокое звание советских воинов. И группу. И его, командира этой группы комиссара государственной безопасности Ивана Петровича Колычева.

Товарищ Поскрёбышев, вышедший из кабинета как раз в середине этой речи и терпеливо ждавший, когда Командир закончит, одобрительно хмыкнул и предложил "товарищам офицерам" заходить.

Кто бы что ни говорил, но строй -- великая вещь. Во всяком случае, стоило молодым почувствовать себя его частью, как их дрожание сразу пошло на убыль. Сразу и быстро. Так что в кабинет к Нему группа тоже пошла строем. И продолжала стоять так, пока молодые более-менее не освоились. И только тогда Он, указав на стоящие у длинного стола стулья левой рукой (и, как успел заметить Гусев, хитро стрельнув при этом глазами в сторону Кощея), предложил всем присаживаться.

Говорили долго и о многом. О настроении бойцов и командиров... то есть уже офицеров. Об оружии, о технике, о снабжении, о... Да обо всём, что только в голову приходило! И при этом первыми давали высказаться младшим, которые поначалу всё равно держались несколько зажато, но постепенно осмелели и стали отвечать не слишком заикаясь. И уже в самом конце Он вдруг спросил, на самом ли деле товарищи лейтенанты втроём положили три десятка хорошо подготовленных гитлеровцев.

"Товарищи лейтенанты" замялись, запереглядывались, но в конце концов (довольно быстро) доверили ответить Геку, и тот честно рассказал, как случилось на самом деле. Что гансов было не три десятка, а "два десятка и ещё девять" (услышав такую формулировку, Он, Нарком и Командир дружно покосились на Кощея, сидевшего, по своей привычке, с полуопущенными веками). Что из них двое удрали с места боя и хотя позже были перехвачены заслонами пехотинцев, но считать их всё равно нельзя. Что ещё трое подорвались на собственной гранате, причём один насмерть. То есть они тоже не считаются. Ну и, наконец, что ещё двоих в самом начале боя положил товарищ полковник Гусев, который после этого отошёл в сторонку, позволив младшим товарищам показать, чему они научились...

Проще говоря, на них троих приходится только двадцать два гитлеровца...

Закончив, Пучков замялся, не зная, как сказать, что у него всё, но в конце концов развёл руками:

- Вот как-то так...

Командир после этих слов Гека поспешно опустил голову, Нарком отвернулся, а Он приложил явно очень большие усилия, чтобы удержать лицо и не дать ему расплыться в улыбке. И почти сумел -- уголок рта всё же слегка дёрнулся, и с ответом Он немного задержался, замаскировав эту задержку под прогулку до висящей на дальней стене карты. Вернувшись же, поблагодарил "товарища лейтенанта Пучкова" (Гек аж засветился весь -- Он! Помнит! Его фамилию!) за чёткий и ясный рассказ и попросил "товарища комиссара государственной безопасности", если представится возможность, дополнительно поощрить "товарищей лейтенантов" краткосрочным отпуском на родину.

На этом встреча и закончилась. Правда, им всем -- Наркому, Командиру, молодым и самому Гусеву -- пришлось ещё минут семь подождать в приёмной, но это небольшая цена за то, чтобы увидеть, как Он лично провожает Кощея до выхода из кабинета.

А на следующий день, когда они уже собирались садиться в самолёт, им привезли четыре новеньких -- в заводской упаковке -- радиостанции "Север"...

На Московское направление командование почему-то решило группу не возвращать. Просто ещё до начала распутицы сдвинуло её немного к северу, чтобы в зоне действий были леса, и всё. Причины... А кто ж их знает? То ли ожидали активности противника в этих местах, то ли собирались проявить свою... То ли (думать об этом не хотелось, но пример, увы, уже был) чтобы не делиться славой непонятно с кем.

Молодых -- всех троих -- сразу после перебазирования оправили в краткосрочный отпуск, а сами занялись... В общем, всем понемногу. Изучали район, знакомились с "соседями", гоняли пополнение -- Командир решил, что группе нужен свой снайпер, и после быстрого, но тщательного отбора на эту должность был принят Игорь Сазонов. Парень, несмотря на молодость, успевший повоевать, полежать в госпитале и заработать Красную Звезду и две медали. Но, увы, не дотягивающий по своим физическим кондициям до принятого в группе уровня. Так что пришлось усиленно заниматься исправлением этого недостатка.

Ещё все дружно -- новичок, Гусев и князь -- под руководством Мишки Северова занимались освоением поступивших в группу радиостанций. Сергей с напарником ночами бегали "пощупать гансов" - но не часто и стараясь не оставлять очень уж узнаваемых следов -- а Кощей в свободное время (которое он сам себе назначал) занимался художественным царапаньем по металлу. По оружейному, если точнее. А если совсем точно, то по старым добрым наганам. Тот, самый первый, которым Гусев работал в Харькове, Командир потом куда-то унёс, но через месяц вернул и попросил сделать ещё что-нибудь похожее, но не с наганом. И получил в ответ лекцию на тему "Почему громыхает громыхалка". После которой у Колычева и присутствовавшего там Серёги появился другой вопрос: а он-то откуда об этом знает?

Потом стали возвращаться из отпуска молодые, сходу включаясь во фронтовую жизнь с её заботами и радостями. Потом Кощей всё же притащил и торжественно -- в присутствии Командира и Гусева - вручил снайперу СВТ-40 с оптикой, покрытую узорами из царапин как бы не гуще, чем наганы... Правда, совсем тихо она стрелять от этого не стала, но, по общему мнению, теперь не громыхала, а просто громко хлопала. Потом... потом было много разных событий, значительных и не очень, а потом кто-то заметил, что гансы начали куда-то уводить свою бронетехнику.

Ну, заметил и заметил -- на то она и обстановка, чтобы меняться, а переброска сил с одного участка на другой дело на войне обычное. Так что отправили несколько разведгрупп с задачей уточнить, что и куда, и успокоились. То есть занялись другими делами. Более на тот момент важными.

Разведчики подошли к порученному делу ответственно. Чуть ли не носом перепахав прифронтовую полосу, они вывалили на стол начальству добытые сведения, а уже это самое начальство, сведя всё воедино и получив что-то похожее на цельную картину, сделало стойку: на обычную ротацию происходящее походило меньше всего. Зато очень даже -- на скрытную переброску сил... Куда?

Чтобы это выяснить, снова отправили разведку. Безрезультатно. Правда, одна из групп нарвалась на засаду и долго убегала, пытаясь стряхнуть хвост, но посланная в тот район воздушная разведка ничего не обнаружила. Конечно, можно было послать ещё группу, но теперь именно в подозрительное место, но -- время. Нельзя ждать до бесконечности: и начальство торопит, и, наверняка, знание закона сохранения -- если танков здесь убавилось, значит, их где-то прибавилось... Конечно, в этом самом "где-то" их могут обнаружить другие разведчики -- те, которые там поблизости. Но ведь могут и не обнаружить?.. А значит...

Хорошо, когда есть знакомые. Ещё лучше, когда один из этих знакомых -- леший. Причём дружелюбно настроенный леший. Ну а если те, кого тебе очень нужно найти, этому самому лешему ещё и не нравятся...