Страница 51 из 90
Церемония была... как церемония. Награждаемых всего около двух десятков (можно было бы посчитать, конечно, но зачем?), и половина из них -- генералы, а вот из рядовых бойцов присутствовал только Пучков. И награда у него оказалась самой младшей -- орден Красной Звезды. И такое вот несоответствие награды месту вызвало у других награждаемых удивление. Впрочем, обстановка к проявлению любопытства не располагала. Сначала -- по причине стояния в строю, а потом -- поскольку боец этот всё время держался рядом с капитаном из того же ведомства.
Самому Гусеву на грудь упали вторая Золотая Звезда и второй орден Ленина. Что, в общем-то, было ожидаемо.
После вручения наград состоялся небольшой концерт, а за ним банкет, на который Сергей с Найдёнышем не пошли. Гусева беспокоил оставшийся без присмотра напарник, а Пучкову при взгляде на стоявшие на столах яства стало стыдно -- он тут обжирается всякими вкусностями, а его сестрёнки там...
В общем, отыскав в бурлящей толпе родного Наркома, получили у него разрешение отбыть и отправились домой -- отметить событие ещё раз, но уже среди своих...
Их дёргали ещё дважды. Сначала к Нему на вручение подарков, где князю преподнесли серебряную продолговатую чашу в виде то ли лодки, то ли корабля, покрытую красивыми узорами*. Какое-то время Кощей её разглядывал со всех сторон, а потом, хитро прищурившись, посмотрел на Него. И Он, довольно заулыбавшись, повернулся к стоящему рядом Наркому и скомандовал:
- Лаврентий, доставай!
*ГГ не знает слова "братина".
Второй раз их вызвали в Управление, чтобы написать отчёты. Какой-то старший майор, который занимался теми диверсантами и не мог закрыть дело, не получив отчётов от непосредственных участников их ликвидации. Дело, в общем, обычное. Если бы не одно обстоятельство: "Особая инструкция", очень строго ограничивавшая круг тех, кто мог получать достоверные сведения о действиях спецсотрудника. И старший майор в этот круг не входил. Возможно, по этой причине он и об "Особой инструкции" никогда не слышал. А может, прочитал, но забыл. А может, ещё почему, но когда Гусев сказал, что у этого старшего майора не хватает допуска, тот взбеленился и начал орать. Посмотрев на его багровую... лицо, Сергей перевёл взгляд на стоявшего позади крикуна Найдёныша и коротко кивнул...
Когда дежурный наряд вывел притихшего старшего майора из кабинета Наркома, товарищ Берия, посмотрев на закрывшуюся за конвойными дверь, вздохнул и спросил, не желает ли товарищ капитан Гусев вместе с товарищем бойцом Пучковым и товарищем спецсотрудником Кощеем прервать свой отпуск, до конца которого осталось три дня, и вылететь в Севастополь уже завтра. А за сёстрами товарища Пучкова присмотрят. Пусть товарищи об этом не беспокоятся....
Вот казалось бы, отсутствовали всего ничего, а изменилось за это время столько, что...
Точнее, если брать по количеству, то изменений не так уж много, а вот если по качеству...
Самое главное, о чём сообщил Командир, после того как с приветствиями, поздравлениями и подарками было закончено, это большое, по масштабам Крыма, наступление, которое должно начаться через два дня.
Некоторое время Гусев с князем, глядя на довольного, как объевшийся сметаны кот, Колычева, переваривали услышанное, потом Кощей, поставив на стол маленького белого слоника, одного из тех, что выменял на французское мыло, спросил:
- Сможешь таких до завтрашнего полудня добыть?
Забрав слоника (с разрешения князя), Командир вышел, но вскоре вернулся, и они сначала втроём, а потом вчетвером -- подошёл ещё начштаба армии -- до поздней ночи сидели над картой, прикидывая, что из Кощеевых придумок можно использовать. И где. Наконец, около полуночи князь оторвался от карты и сказал, что дальше "глаза портить" толку не будет. Так что лично он идёт готовиться, а его напарник -- тут Кощей повернулся к Гусеву -- спать.
Сергей хотел было возразить, но вдруг, как когда-то, почувствовал, что ещё немного, и он свалится прямо на пол, и потому, извинившись, побрёл в их с князем комнату...
На следующее утро Гусев проспал. Вместо шести часов как обычно, он проснулся в восемь (как утверждал внутренний несработавший будильник), да и то только потому, что кто-то снаружи разговаривал. Негромко, конечно, но поскольку Сергей выспался, этого тоже хватило. О чём говорили -- сквозь остатки сна разобрать не удалось, но как только капитан открыл глаза, как знакомый скрипяще-скрежещущий голос произнёс:
- А вот и Гусев проснулся.
В ответном хмыканьи смешались лёгкое недоверие и восхищение. Как будто кто-то, качая головой, говорит: "Гляди ты!"
Похоже, у Командира опять накопились вопросы к князю и он, пользуясь возможностью, решил их задать. Правда, если Серёга хоть что-то понимал в этой жизни, возможности у Иван Петровича за день до наступления быть-то как раз и не должно -- даже если всё в порядке, нужно это всё ещё раз проверить. А потом ещё раз. И ещё. И проверять, пока не Грянет... А тут выходило, что или говорили о чём-то настолько важном, что традиционная преднаступательная суета оказалась задвинута куда-то на задворки, или...
...Или что капитан Сергей Гусев всё же не понимает в этой жизни ни-че-го!.. Осознание этого довольно неприятно могло задеть самолюбие, если бы не одно обстоятельство: Сергей Гусев был человеком военным. Более того -- командиром. А значит, лучше многих других понимал простую вещь: начальство всегда знает больше подчинённых. Конечно, это было не законом, а правилом, то есть имелись исключения, однако они, исключения, это самое правило подтверждали.
Другими словами, решив, что если начальство захочет, само расскажет, Гусев занялся обычными утренними делами. И когда он, сытый и умиротворённый, возвращаясь из пункта питания, проходил мимо скамейки, на которой всё так же сидели полковник с князем, Командир попросил его посидеть с ними. Получив приглашение, Сергей недолго думая устроился рядом с Кощеем и приготовился слушать.
Около минуты все молчали, потом Командир откашлялся, и как будто ждавший этого Кощей спросил:
- А тебе сначала и подробно или коротко и самую суть?
- Э-э-э... - протянул Серёга, пытаясь сообразить, о чём вообще идёт речь, однако ничего умного в голову не приходило, и он уцепился за знакомое слово: - Давай сначала!
Командир снова закашлялся, но теперь явно чтобы скрыть смешок. Покосившись на него с неодобрением, князь опять повернулся к Гусеву:
- Сначала так сначала. Слушай. Воеводы у вас, как побирушка на торжище -- то плесневелого сухаря не было, то целый каравай вдруг появился.
- Ну у тебя и сравнения! - не выдержал Колычев.
- Хорошие сравнения! - отрезал Кощей и продолжил: - Ежели ты, Гусев, не понял, объясню. Сначала нас тут не было -- в Москву вызвали. Потом ваш Великий Князь тебя с Пучковым в этот... В отпуск отправил. То есть нас на службу позвать -- это, получается, против его слова пойти, - князь прервался, повернулся к Колычеву и спросил: - Верно говорю?
- Верно, - кивнул полковник. - Продолжай.
- А потом мы взяли да прилетели!
- Каравай! - радостно высказал догадку Сергей.
- Так, - согласился напарник и предложил: - Давай дальше сам думай!
- А что тут думать, - хмыкнул Гусев. - Всё, что вчера надумали -- побоку, а нас куда-нибудь в... - скромно не договорил капитан. Потом, нагнувшись вперёд, посмотрел на Колычева: - Так, тащ полковник?..
Ганс... не впечатлял. Невысокий, щуплый... Всех достоинств -- вылитая белокурая бестия. Или почти вылитая -- как ни крути, а ростом не вышел. Но вот всё остальное... А предки... А что предки? У всех есть предки. Но Кощей почему-то вцепился именно в этого. Как клещ. И уже больше часа трясёт на тему этих самых предков. Го-ген-шта-убе... нет, уфе-нов. Гогенштауфенов. Правда, побочная, как понял Гусев, ветвь. Какие-то там фон Брауны. Однако же...
А началось всё с того самого разговора. Потому что как бы там Командир ни отшучивался, но их с князем на самом деле сунули в... В эту самую. В неё. Правда, для разнообразия придали шестерых разведчиков из дивизионной разведки, один из которых оказался радистом, причём с радиостанцией и -- о чудо! - даже с запасными батареями. А вот Найдёныша и других новичков оставили с полковником -- они, конечно, пока ещё мало что умеют, но всё же больше, чем обычные бойцы.