Товарищ Кощей

- Просто?! - недоверчиво переспросил Сергей.

- Просто, - усмехнулся князь. - На ближайшее подходящее чучело он сам вешается.

В перерывах между выходами помогали отбиваться бойцам 388 полка, поблизости от штаба которого в конце концов обосновалась группа. Полк от такого соседства получил доступ к связи, поскольку со своими радистами у них было... Не было, если честно. Ни радистов, ни этой самой связи. А тут -- Командир! Которому, кроме прочих, ещё и вопросы базирования и снабжения решать приходится...

В общем, довольны оказались все. Даже Кощей, с явным интересом наблюдавший за тем, как воюют в нынешние времена (это он так сказал! Н-ну-у... почти так). И не только наблюдавший...

В первый же день, когда, оборудовав себе неплохую, по его мнению, наблюдательную позицию, капитан разглядывал противника, оценивая на предмет чего бы такого учинить ночью. Князь, облюбовав по соседству похожую дыру в стене, занимался примерно тем же самым. Хотя, конечно, утверждать это наверняка Гусев не мог -- мало ли что творится в этой... княжеской голове?

Время близилось к ужину, пора было уходить, и Сергей собирался уже отползти назад, когда случайная пуля, срикошетив от края дыры, ударила в бинокль и превратила прекраснейшее изделие Ленинградского оптико-механического объединения имени Владимира Ильича Ленина, полезнейшую вещь, тайную гордость капитана осназа Гусева и предмет тайной (а иногда и явной) зависти его сослуживцев в обломки!..

К сожалению, как показали дальнейшие события, даже внутри самых выдержанных, морально стойких, надёжных товарищей, служащих бесспорным образцом для подражания подрастающему поколению, таких, как член ВКП(б) и красный командир товарищ Сергей Гусев, даже внутри них всё ещё прорастают иногда семена мелкобуржуазного отношения к окружающим, к обществу и к жизни вообще!..

Проще говоря, поражённый до глубины... то есть в самое сердце Серёга Гусев выдал подробную характеристику политико-морального состояния немецко-фашистских захватчиков вообще и их безответственных пулемётчиков, палящих в белый свет как в копеечку и наносящих материальный и моральный ущерб бойцам и командирам Красной Армии, в частности.

Чем заслужил ошарашенный взгляд случившегося поблизости молодого бойца, одобрительное кряканье его более опытного товарища и кислую гримасу Кощея. Последнее объяснялось тем, что, признавая достижения далёких потомков в ремёслах, крестьянском труде и даже в войнах, князь ночной считал, что в искусстве ругани оные потомки изрядно сдали. Впрочем, высказав это единожды, в дальнейшем Кощей ограничивался лишь молчаливыми знаками неудовольствия.

Когда Гусев наконец умолк, князь спросил, неужели без этой "штуки" никак, а услышав, что вообще-то, конечно, "как", но сложно, хлопнул капитана по плечу, приказал: "Жди!" - и исчез! Оставив Сергея подбирать отпавшую челюсть и хлопать глазами. И хорошо ещё, что присутствовавшие при этом красноармейцы не стали лезть с вопросами, а то бы...

Вздохнув, капитан вернулся на оставленную было наблюдательную позицию, выглянул наружу и...

...Всё же спустился вниз (наблюдательный пункт был организован на втором этаже поселкового клуба) и короткими перебежками за минуту добрался до траншеи, свалившись чуть ли не на головы сидевшим в ней пехотинцам. Предупредив их, что с той стороны должен в скором времени прийти человек, Сергей осторожно выглянул поверх бруствера и принялся высматривать своего безответственного напарника.

Увы, лучи заходящего солнца в глаза, висевшая в воздухе пыль, всякие бугорки, бугры и бугрища, а также обломки брёвен, остатки стен и прочая серьёзно ограничивали поле зрения, однако капитан не терял надежды, высматривая, не блеснёт ли где знакомая лысина напарника...

Напарник же этот появился как всегда бесшумно, и если бы не звякнувшие о немецкий МГ-34 короба с лентами, никто бы и не заметил, что в траншее их стало на одного больше. А так...

А так -- капитан Гусев, набрав в грудь воздуха и задержав дыхание, медленно считал про себя до десяти. Чтобы не сказать, что он думает о таких напарниках, таких князьях и таких Кощеях...

Когда счёт дошёл до семи, князь, аккуратно пристроив пулемёт и короба, повернулся наконец к Сергею и вытащил, как тому показалось, из-за пазухи коричневую кожаную сумочку на узком чёрном ремешке. И протянул эту сумочку Гусеву со словами:

- Держи! Радуйся!.. То есть.. Наслаждайся! Во! - и широко оскалился. Во второй раз за всё время их знакомства.

Почувствовав, как по спине пробежали мурашки, капитан осторожно, очень осторожно принял сумочку и так же осторожно её открыл, заглядывая внутрь. Внутри оказался немецкий полевой бинокль. Такой, как Сергей однажды видел у членов немецкой делегации, прибывшей наблюдателями на учения. Правда, в руках подержать тогда не довелось, но вот сейчас...

Князь, о котором Гусев как-то вдруг забыл, тем временем аккуратно протиснулся мимо (всё же траншея -- это вам не Тверская) и обратился к сидевшим там пехотинцам:

- Бойцы, часы есть?

Сержант, на которого Кощей при этом смотрел, отрицательно покачал головой:

- Никак нет, товарищ... - скользнув взглядом по воротнику Кощеевой гимнастёрки и не обнаружив там не только знаков различия, но даже петлиц, на мгновение запнулся, но потом подумал, что кашу маслом не испортишь, и решительно закончил: - Товарищ командир!

- Тогда держи, - протянул ему князь наручные часы в хромированном корпусе и с чёрным циферблатом.

- Мнэ-э... - пехотинец замялся, не решаясь взять подарок.

- Бери, говорю! - лязгнул Кощей и пригрозил: - А то пулемёт не дам!

Угроза была серьёзная. Поскольку никаким снабжением окружённой группировки даже не пахло, патроны к советскому оружию вот-вот должны были перейти из категории "дефицит страшный" в "больше нету!". И потому многие красноармейцы, не дожидаясь руководящего волеизъявления командования, в инициативном порядке переходили "на подножный корм". Или, говоря цивилизованным языком, становились на довольствие к противнику. Несмотря на все возражения последнего. И потому сержант, услышав: "Не дам!" - вскочил на ноги и от отчаяния ринулся к Гусеву:

- Товарищ капитан! Ну скажите товарищу командиру!

- А? - вынырнул из воспоминаний Сергей. - Что? Что случилось?

- Товарищ капитан! Товарищ командир пулемёт отдавать не хочет!

- Пулемёт? - нахмурился Гусев, потом повернулся к князю: - Зачем тебе пулемёт?

- А он часы брать не хочет! - тут же наябедничал Кощей. - А по старинным традициям отказ от подарка -- это оскорбление! А...

- Так! - рявкнул Гусев. - Тихо все! - он повернулся к князю: - Какие часы?

- Эти! - предъявил тот свой трофей и сразу, не дожидаясь дополнительных вопросов, пояснил: - На этом были. Который с биноклем.

- А пулемёт?

- Там рядом ва... то есть лежал.

- А тебе он зачем? - чем дальше, тем сильнее Сергею казалось, что его напарник просто разыгрывает спектакль. И следующие слова Кощея, особенно интонация, с которой их произносили, только укрепила его в этом подозрении:

- Ну так... Он лежит. Никого нету. Вещь хорошая... не оставлять же, правильно?

Представив, в каком виде эта история дойдёт до Командира, Гусев помотал головой и повернулся ко второму участнику представления:

- А вы, товарищ сержант. почему часы не берёте?

- Ну так... - замялся тот, - как же ж... это ж...

"Наверняка деревенский", - подумал Сергей и приказал:

- Берите! Товарищ Кощей честно добыл эти часы в бою, а значит, имеет полное право ими распоряжаться. А вы! - продолжил давить Гусев, не давая сержанту возможности возразить. - Вы хоть и младший, но командир! И часы нужны вам для лучшего исполнения своих обязанностей! Вам понятно?

- Дык... - сержант поскрёб в затылке, нерешительно протянул руку, взял у князя часы и вдруг поклонился в пояс, коснувшись земли рукой: - Благодарствуй, Кощей-батюшка...