Похоть и Магия

http://www.pichome.ru/images/2018/08/09/xV8fHqNs.jpg – Лергия Штаун в боевой выкладке

https://encrypted-tbn0.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcQq2ZgywCd0ldWc6prkgtTVBovs5WFjvu1d3vvb8mOtGWXs-QXWrw – младший магистр алхимии Фелия Аунтар.

https://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/8/99/860/99860379_30.jpg – Сифия ибн Саак

Глава проходная. Броски. На прочность легенды: 78 – съели и не поморщились. На лечение Вал: 82 – жива здорова На лечение ГГ: 61 (-30 за сильные травмы и плюс 20 за мастерство целителя) – жив, но магии нет и можно потерять ее на совсем. Внимание к парочке: 6 (

10 за свидетелей демонического прорыва)

ох не повезло. Выбор из пяти вариантов – Миколас, глава теневиков, худший вариант пожалуй. Смирить гордость: 66 – вышло. “Перевербовка” Вал: 83 – отлично Характеристики – в среднем выше среднего, бонусы на отлично. Поводок – кидал кубики на разные варианты. Вариант имени Нимфадоры Тонкс был одним из двадцати – всего пять попыток итого 1/4. (Не)повезло. Выбор кандидаток – варианты взяты. Какие камни там будут – уже в следующей главе. Завтра у меня тяжелый день, так что прода либо не прибудет, либо будет меньшей, чем обычно. Удачи мне, чё. Извините за ашипки и ачепятки...

====== Глава седьмая ======

Предо мною лежат шесть деревянных шариков, совершенно обычных на вид. Темная лакированная поверхность, одинаковый размер и фактура, одинаковый вес – они были похожи, словно братья-близнецы. Моя скромная персона напрягала все имеющиеся способности и всю чувствительность, всматриваясь и “вслушиваясь” в эти, уже успевшие меня изрядно заколебать, деревянные сферы. Наконец-то я достаточно убеждаюсь в своей правоте и, не задумываясь над вероятностью ошибки, указываю пальцем на два из шести шаров: – Этот. И вот этот. Сидящий с противоположной стороны стола мужик непонятной внешности так же невнятно хмыкает и изрекает довольным, немного дребезжащим голосом учителя-трудовика: – Ну, неплохо. Медленно, конечно, но неплохо. Сойдет. Сегодня вечером жди, к тебе зайдет человечек. Уже привычно сдерживаю желание поморщиться, натягивая на лицо равнодушную мину – с этой публикой только так и можно. Будешь злиться или недовольство проявлять, только добавишь поводов для насмешек. По правде говоря, все не так уж и плохо, ибо вести себя по-свински с магом – это смерти не бояться. То, что позволено тому же Войму, как младшему магистру, простому урке смертный приговор: каким бы хреновым боевиком не был менталист в моем лице, спалить мозги наглецу я могу без особых проблем. И, может быть, лично я не сумел бы сходу лишить жизни. Да наверняка бы не смог! Вот только низовое звено в подчинении местных ночников того не знает, а регулярные смерти излишне борзых давно научили их болезненной вежливости. Как вы, наверное, поняли, меня таки затащили в самую клоаку местной преступности, пусть и на элитное местечко. Сначала пошли просто относительно сомнительные сделки. Потом меня стали брать на пункты приема контрабанды. Затем были несколько допросов излишне задолжавших граждан... В общем, меня медленно и неотвратимо втягивали в порочный круг местной организованной преступности. Я, конечно, мог возразить или отказаться. И, вероятно, меня бы не рискнули тронуть именно в тот момент. Но я ни на секунду не усомнился, что мои кураторы быстро вставили бы мне мозги на место. Да и вообще, могли бы и убить, чтобы пустить на органы – ливер одаренных стоит своего веса в серебре, а сердце мое и вовсе могло бы потянуть на пяток золотых. Стоит добавить, что подчиненные Миколаса отлично умели сочетать кнут и пряник. Вполне себе приличные деньги, полное довольствие, скидки во всех борделях города, или дурман-трава почти задаром – только скажи. Мелкие сошки жили поскромнее, но все равно лучше простых гражданских (другое дело, что обычно они жили недолго). А уж магу, – в моем лице, – тут и вовсе был почти санаторий. Добавьте сюда тот факт, что менталиста редко посылали на “грязные” дела, как могли бы отправить боевика какого-то, применяя на административных задачах. Как я понял, мои таланты были весьма необычны как для ученика: большая часть молодых магов, так или иначе, сосредотачиваются на прямых воздействиях, вроде манипуляции вниманием или ментальном давлении – это проще и легче в освоении, да и в жизни полезнее. А вот оригиналов, которые полностью забили на прямолинейные аспекты менталистики и развивали только эмпатию и сенсорику... Таких было мало. Я не мог спугнуть кого-то сильной аурой, а незаметность эмпатии, в отличии от того же прямого ментального воздействия, делали меня гораздо более ценным, чем кажется на первый взгляд. Полагаю, я успел узнать достаточно тайн, чтобы заработать на десяток устранений, но пока что я слишком полезен. Правда, мой новый куратор, – снулого вида мужик лет тридцати по имени Ман, со слабыми способностями к гидромантии, – следил за мною в оба глаза, выискивая следы предательских мыслишек. Подозрений добавляла моя необщительность и замкнутость – я не пил, не курил дурманящих смесей, не отдыхал с девочками, и вообще был слишком мутным. Ребятки с радостью подсадили бы меня на наркоту, или засунули бы мне в постель барышню какую, – но я с упорством, достойным лучшего применения, рыл себе могилу. Здраво оценивая свои актерские таланты, я сомневался, что смогу качественно сыграть своего в доску парня. Так что приходилось быть почти самим собой – отстраненным, неприхотливым и спокойно выполняющим все поставленные задачи. Похоже, этот своеобразный симбиоз пока что устраивал нас обоих. Увы, но нынче мои способности эмпата не пригодятся, в отличии от навыка в сенсорике – похоже, ночникам срочно нужно ограбить какого-то богатея, и им нужен стоящий на стреме. А кто будет лучшим дозорным, чем эмпат-сенсор? На дело пошли через два дня после моего экспресс-теста с напитанными магической силой шариками. Было нас всего пятеро, и трое, включая меня, являлись магами. Двое профессионалов-взломщиков: первый (Тихий) умел снимать и обманывать следящие барьерные поля, и имел ранг подмастерья, являясь сильнейшим из нас всех, – а второй (Сахарок, и почему именно такая кличка он не признается) был слабеньким телекинетиком. Оным телекинезом он помогал себе открывать любые механические замки, а вместе с отмычками превращался в потерянного брата Копперфильда. Последние двое были простыми быками, которые должны были отвлечь стражу, если что, дабы дать нам время на побег. Два хороших и сработанных бойца, похожих, словно родные братья – одинаково здоровые, квадратные и недалекие – отзывались на имена (вы только не смейтесь) Чук и Гек, чем заслужили самую малость моей симпатии. Если вы ожидаете каких-то эпических приключений во время этого дела, то вам, наверное, нужно было бы послушать рассказ Тихого. Для меня и двух братцев все проходило до безумия скучно. Быстро повторив собственные роли и проследив за перелезающими ограду элитными, без всяких шуток, домушниками, мы скрылись в темном переулке и принялись ждать. Пока быки стояли, подпирая собой стенки какого-то строения неясного назначения, я уселся на специально взятый с собою коврик, и принял позу для медитаций, раскрывая свои чувства на максимальный радиус. Здесь не было дольмена, да и живых существ было намного больше, чем в пустой степи, так что никакого километрового радиуса. Всего я охватил метров сто, как эмпатией, так и сенсорикой. Эмпатию применяю больше по инерции – даже если стража пройдет мимо, то не заметит влезших в дом воров. А мы, услышав лязг доспехов за пол квартала, быстренько сменим дислокацию. Главной моей задачей является подметить момент срабатывания магической сигнализации. В идеале, сразу в тот же миг, когда сигнал уйдет в отделение стражи. В худшем случае, когда из центрального отделения прилетит сканирующий импульс, использующий за основу вложенные в само основание города чары. Вот если этот сканер нас накроет, тогда нужно будет делать ноги мне, а бугаи навяжут драку прибывшей страже. Естественно, от них не требуется героически повергать врага, им вообще не нужно никого повергать, только дать себя схватить и заставить стражу потратить как можно больше времени. Вы, наверное, не поверите, но все прошло без приключений – через час домушники вылезли обратно, и, не дожидаясь очередного патруля, до которого оставалось минут пять, мы отправились обратно. В руках Тихий нес небольшой мешочек, который не выпускал всю дорогу. Мне, конечно же, было интересно, что же он там держит такое, что заставляет его эмоции бурлить от опасения, паники и страха, но я и так слишком многое узнал. Лучше не проверять, за какой гранью это “слишком” перевесит мою полезность. За все время выполнения миссии я не сказал и десятка слов. И такой вариант устраивал меня более, чем полностью. Пока я развлекался погружением в клоаку местного, и без того не сильно высокоморального, общества, – Вал все так же находилась с караваном, везущим реагенты в Милазир. Вернее, она давно туда приехала, и сейчас вместе с остальными караванщиками ожидала конца закупок – нужно же и назад что-то привезти. Самым увлекательным событием за всю поездку стала еще одна трактирная драка – в этот раз все по канонам. Разбив несколько носов и сломав пару челюстей, Вал вернулась обратно в свой номер. Так и протекали ее дни, в ходе которых воительница даже не вспоминала о моем существовании. Я регулярно подключался к ее памяти, считывая основные события, но не оказывал какого-либо влияния. Действие бонусов от Поводка было мною, на всякий случай, заблокировано – мало ли чего. Лучше быть параноидальным перестраховщиком, чем законченным неудачником. Ну хоть у кого-то жизнь спокойно идет. Никаких мутных личностей. Никаких неприятно пахнущих заданий. Никаких странных свертков, которые нужно вытаскивать из домов непонятных чиновников, бегая при этом от стражи. Не жизнь, а сплошная сказка! У меня, правда, тоже; но есть такое подозрение, что в этой сказке главный злодей, похищающий невинных дев для всяких нехороших и злых целей, это именно я. Хм. Стоит ли мне ожидать в гости Героя (тм) в Сияющих Доспехах (тм) и с Волшебным Мечом (тм) наперевес? Перед глазами мелькнула надпись, которой, признаюсь, давненько уже не видел, хоть и очень желал на нее посмотреть. Это я сейчас про уведомление о получении очка характеристики: Выносливость: +1 Для разнообразия, не иначе, отхватил чисто физический стат. Видимо, оная выносливость повысилась за счет постоянной беготни последних дней. Понятия не имею, что именно происходит, но после той ночи, когда я впервые “сходил на дело”, аки тот самый Рабинович, начался непередаваемый кипиш. Я, само собой, не могу быть уверен, что причиной всей этой кутерьмы стал именно тот мешочек, который вынес из дома уважаемого чиновника маг-взломщик по кличке Тихий, но интуиция стойко твердила о том, что это именно так. Как и о необходимости молчать в тряпочку и сидеть тихо, боясь даже лишний раз вздохнуть. А тут еще Войм затеял массовую проверку всего контингента. Вообще всего. Даже не совсем своего. И даже части совсем не своего! Шмон проходился по всем – торгашам, ремесленникам, беднякам и бригадирам мелких ячеек. И ладно бы только Войм, но и стража тоже начала буйствовать, как и личные подчиненные крупных гильдийских шишек. При этом нам даже не объяснили, что именно нам нужно найти. Ищите, мол, всякое разное, что найдется. Меня, как менталиста, быстро приставили к делу – допрос всех и вся. Опыт тек стабильной рекой. Пусть до следующей ступени и было еще далеко, но еще неделя в подобном ритме, и получение двадцать восьмого уровня будет предрешено. Магический резерв почти не бывал полным, и еще немного нагрузки вынудит меня заливаться алхимией, благо ее нам предоставили от щедрот начальственных. И даже качество не самое хреновое. Пусть эмпатия и не может развязать язык, как чистое ментальное давление, но правильно чередуя внушаемый ужас, отчаяние, облегчение и доверие, можно заставить говорить многих. Смотрящие за моими действиями, приданные в помощь и для внушительности, быки сменили взгляд с равнодушного на откровенно опасающийся. Ну да. Когда давишь ментальным прессом, у человека просто слабеет воля, и он начинает говорить все, что знает. А от скачущих эмоций моих жертв ломает только в путь-дорогу. Не успей я настолько зачерстветь, мне было бы стыдно подвергать невиновных ни в чем людей такому мучению. Пусть вреда им и не наносило, даже морального – эмпатия может перекроить личность в долгосрочной перспективе, но за короткий срок ничего серьезного причинить не получится, если сразу мозги не сжечь – но все же... это было жестоко. Жестокие времена. Жестокий мир. Жесток и я. Я не знаю, что именно заставило меня тогда насторожиться, но было у меня с самого утра какое-то чувство на границе сознания, то ли голосок интуиции, то ли просто игры уставшего от недосыпа мозга. При приближению к тому злополучному борделю – не самому дешевому, но и не элитному, этакий средний класс – я уже нервно дергал головой по сторонам. – Э... это... Немой, что-то не так? – пробасил нависший надо мною Чук. “Немой” – это мое погоняло, если вы не поняли. О причине подобного выбора долго думать не приходилось, а поскольку оскорбительным подобное наименование не являлось, то я и спорить не стал. В традициях преступного мира Варсии – немой это не только не способный говорить, но и тот, кто не сдает подельников при допросе. Видимо, моя молчаливость была оценена по достоинству. Правда, неясно, с чего они взяли, что я не запою, попав в руки страже? Другое дело, что наверняка и вправду придется молчать – жить то хочется. Чук, кстати, единственный, кто со мной говорит на ты – остальные используют уважительную форму. Видимо, посчитав, что побывав со мной “на деле”, имеет на то право. Тут бы и предположить, что он таким образом свой авторитет повышает – но нет, в своих словах и действиях Чук был столь же искренним, сколь и туповатым. Осаживать его не стал: во-первых, зачем ссориться с уважающим и опасающимся меня разумным (как эмпат говорю), а во-вторых, Чук служил отличной прослойкой между мною и остальной группой, имен которых я даже не спрашивал. Он же и брал на себя всю организационную толкотню. Благо, наорать и пригрозить он умел великолепно. – Не знаю. Но будь готов. Мой приказ команда братков восприняла всерьез, вмиг прекратив шуточки и приняв “рабочий” угрожающий вид, аля, “ты не заплатил проценты и мы идем топить тебя в цементе”. Цемент в этом веке только алхимический и безумно дорогой, а простые люди предпочитают укреплять стены чем-то попроще. Но основной посыл все равно доходил, ибо когда мы подходили к “Синей Фиалочке”, люди на полном серьезе убегали с нашего пути, когда раньше просто отходили в сторону. Использовав всю свою природную силушку богатырскую, Чук постучался в дверь. – Я, безусловно, с радостью отвечу на все ваши вопросы, но мое заведение уже было проверено, причем сегодня. – Держательница “Фиалочки” оставалась на удивление спокойной, несмотря на угрожающий вид нависшего над ней Чука и общую напряженную обстановку. Само заведение было совершенно обычным, как для борделя. Уж их-то, за эти дни бесконечного шмона, я навидался на всю жизнь вперед. Внешне красивое здание, сделанное “под аристократизм”, оставалось, тем не менее, на диво стандартным. Ничего необычного, ничего странного. Ничего опасного. Только мне почему-то не хотелось здесь быть. – Да меня, б**, не е**т, б**, с х**ли, тебя проверяли. Сказано, б**, с**а б**, что нужно показать, б**, все, зачит, на***, так и надо, б**! – Интеллектуальная речь Чука, возвышающегося над местной мадам, была, как всегда, безукоризненно прямой и четкой. А еще преисполненной интеллекта, разумеется. Долго ли, коротко ли, но мы приступили к осмотру всего и вся. Проверили местную финансовую книгу, найдя удивительно полные росписи по часам “работы” и оплаты не только для каждой девки, но и для полотеров и вышибал. Как сын торговца, я смыслил в подобных вещах, так что взял на себя проверку, – вот смеху-то, – средневековой документации. Прошлись по помещениям борделя, обойдя все кругом и пересчитав девушек. Заглянули на склад выпивки, где, под моим внимательным взглядом, сразу трое быков положили прихваченные глиняные кувшинчики на место. Смету на оную выпивку тоже проверили. Все было нормально. Все было в порядке. И что-то по прежнему было неправильно, несмотря на длительный допрос мадам и местного завхоза. Что-то все равно клевало меня прямо в мозг, отчаянно намекая на какую-то упущенную деталь. И, внезапно, до меня доходит. Незаметно приближаюсь к Чуку и шепчу ему на ухо, сделав вид, что просто запнулся об излишне ворсистый ковер – старый и весь испачканный, положенный тут ради чистого пафоса: – Займи ее разговором. Пока Чук в очередной, десятый наверное раз наседает на мадам со все той же песней – есть чё, а если найду – я делаю вид, что переобуваю натирающий ногу ботинок, одновременно сосредотачиваясь. Стараясь быть предельно аккуратным и незаметным, я “всматриваюсь” в оную мадам со всех моих невеликих сил, и таки нахожу причину моего волнения. Она не боится. Вообще не боится. Немного раздражения, усталость и покорность, склонение перед силой, еще что-то невнятное... но страха и растерянности нет и в помине. Выходит, эта мадам такая непробиваемая, что сразу после допроса с помощью эмпатии, вводящего человека в депрессию или ступор, как минимум, на сутки, продолжает быть вежливой и собранной. Готовой. Готовность к действию. Она в любой момент готова к сражению. Не так, как Вал – у нее эмоции в этот момент яркие и четкие, а словно замершая мурена, ожидающая рыбу в своей норе. Подплывет – хорошо. Пронесется мимо – не сильно и надо. Более того, она явно уверена в том, что сможет одолеть семерых здоровых мужиков и одного мага. Именно уверена. Рассеянно изрыгая ругательства, чем уже ввожу свою группу поддержки в ступор, я начинаю вытряхивать сапог, сканируя окружающее пространство. Еще одно преимущество эмпатии – ее применение практически никак не определить, покуда не начать напрямую воздействовать на чужие эмоции. Да, если внимательно присмотреться к моей ауре, то станет заметно, что я что-то такое непонятное делаю. Я в том уверен – сия мадам (или та, кто ею притворяется) смотрит. Потому обхватываю “натертую” ногу и притворяюсь, что исцеляю ее, на деле просто подавая энергию к пальцам. Эмпатичекий сканер вслушивается в чувства окружающих. Я вижу скуку и желание отоспаться разбуженных нами девок, спокойную отстраненность двух вышибал, легкий голод уборщика, моющего натоптанный нами пол... А кроме этого чувствую внизу, под подвалом с вином, еще десяток чем-то приглушенных источников эмоций – отчаяние, страх, голод, обреченность и почти незаметная капелька надежды. Почему-то нет ни малейшего сомнения: если я сейчас уйду, то даже расскажи я о своих подозрениях начальству, к моменту нашего (или не нашего) второго прибытия весь компромат уберут. Остается только надеяться на свою правоту, ибо если я облажаюсь, то меня не найдут. Сохраняя привычное отстраненное выражение на морде, встаю и подзываю Чука: – Б**, дай опереться, я, похоже, себя до мяса растер, на***! Здоровенный бандит тут же оставляет в покое мадам, и помогает мне встать. Выбрав момент, когда я оказываюсь полностью скрыт за его широкой спиной, снова шепчу, почти что одними губами: – Сразу как я скажу слово “кража” – бей ее насмерть, со всей силы. Низкий коэффициент интеллекта может быть не только бедой, но и пользой – мое заявление не вызвало никакого удивления. Начальство сказало надо, значит, надо. Подхожу, опираясь на плечо здоровяка, к (не)мадам и заявляю: – Ладно, хватит, смета у вас в порядке, даже идеальном порядке, так что делать нам тут больше нечего. Не забывайте только отстегивать денежку ночной страже, и все будет лады. – Конечно, ваше магичество, никак не забудем. Возможно, вы хотите остаться у нас в гостях? Я думаю, мои девочки с радостью окажут вам любые услуги. Заодно и дадите отдых уставшим ногам. Я слышала, что у уважаемых ночных братьев выдалась тяжелая неделька. – Блин, ее спокойствие меня дико пугает. Без полного сосредоточения на ней, я не вижу вообще ничего подозрительного. Делаю вид, что задумался, и отвечаю, словно с трудом отговариваю себя, одновременно максимально аккуратно собираю магию для атаки, стараясь не потревожить ее ни в малейшей мере: – Боюсь, что нет. Нужно работать, иначе одни боги знают, как много украдут... Дальше все происходит воистину мгновенно. Я бью со всей своей невеликой магической мощи, буквально вгрызаясь в голову (не)мадам целым каскадом противоречивых эмоций и примитивнейшим ментальным давлением. Почти половина потраченного резерва сказывается легкой головной болью и жжением в ауре – только бы не покалечиться вновь, – превращая и без того сильную атаку в реально смертельный для простого человека удар. Очевидно, что (не)мадам простой не была. Да и человеком, по большому счету, тоже. Мой удар нас всех спас, ибо даже то, чем была эта женщина, не смогло безболезненно пережить такое вот “прямое попадание”. А еще миг спустя огромная ручища с надетым кастетом проломила содержательнице борделя голову, оставив на виске огромную кровавую вмятину. Сие повысило наши шансы на выживание еще больше, чем мы таки смогли воспользоваться. Женщина отлетела к стене, роняя кровь вместе с осколками костей и мозга. А потом это существо вспыхнуло неимоверной злобой и прыгнуло вперед, метя Чуку точно в горло внезапно отросшими когтями на месте пальцев. Проигнорировав зарождающееся в ауре жжение, вкладываю остатки резерва в еще один удар, заставляя тварь пошатнуться и промазать на какой-то сантиметр, располосовав когтями тяжелую кожаную куртку Чука. Сам бык, видимо, будучи слишком тупым, чтобы испугаться, повернулся вслед за плашмя упавшей тварью и ударил еще раз. И еще. И еще. Когда голова существа стала больше напоминать плоскую картинку, среагировали вышибалы. Эти, к счастью, оказались простыми, хоть и очень хорошо обученными людьми. Будь они вооружены мечами, и находись мы на открытом месте,- все могло бы сложиться по-другому. Но в ограниченном пространстве фойе сего борделя у них не было шансов. Братки, конечно, были удивлены случившимся, но среагировали быстро – работники борделя выбили только двоих, тяжело ранив, а после их обступили, и закололи ножами, как свиней. Самое смешное, что даже особого шума поднять они не успели. На секунду образовалась тишина, и Чук, до которого только сейчас дошло, что он разминулся со смертью на какой-то волосок, задал волнующий нас всех вопрос, указав пальцем на труп мадам: – Это че за ху***? А я уже знал, что это была за х****, ибо в момент атаки с твари спала маскировка, позволив почувствовать знакомую до дрожи энергетику, которую я не так давно наблюдал вблизи. – Это одержимая. Мы, Чук, вышли на сраное логово сраных демонопоклонников. Вот теперь бледный вид стали иметь вообще все. Демонологи были кастой закрытой, смертельно опасной, регулярно подвергающейся гонениям от властей и жречества, но, в целом, легальной и официально признанной. Они водили дела с тварями Инферно, расплачиваясь купленными на рабских рынках жертвами, заключая новые договора, призывая солдат и слуг на любой возможный вкус и требование – естественно, полностью от этой ветви Искусства отказаться не получалось, несмотря на все сопутствующие ей опасности. Другое дело демонопоклонники, слуги Инферно или “эти еб***тые культисты”! Они не заключали договоров, ограничивающихся рамками “клиент и покупатель”, или, в худшем случае, “кредитор и должник”. Они осознанно начинали служить демоническим владыкам с целью получить их милость, передать им как можно большее количество душ, а в идеале и призвать их в реальный мир. Они добровольно становятся одержимыми, добровольно принимают их Печати, добровольно приносят в жертву своих первенцев и занимаются прочими милыми сердцу вещами. И вот этих ребят, в отличии от более-менее договороспособных чернокнижников, любят примерно так же, как помесь ядовитых гадов и террористов – то есть, стараются убить при первой же возможности. Естественно, полностью искоренить сих индивидов ничуть не проще, чем избавиться от крыс и тараканов: так, или иначе, но заведутся вновь. Если же учесть тот факт, что демоны одаривают служителей их культов всяческими способностями, позволяют призывать себя по зову, учат собственной демонической магии – то противодействовать гадам очень трудно. Добавьте сюда то, что подобная мразь отлично умеет договариваться с другой мразью, а потому, золотом ли, обещаниями ли, шантажом ли, но они всегда, первым делом, стараются заполучить влиятельных покровителей. В идеале – сделать оных покровителей своими “братьями” и “сестрами”. В голову как-то само-собой приходит мысль о том, что очень часто подобными покровителями становятся именно ночники. Как бы я только что не подставил собственное начальство. Понимая, что время утекает сквозь пальцы, как вода, вливаю в себя восстанавливающее зелье и, не давая шокированной публике задуматься над ситуацией и разбежаться в ужасе, приказываю: – За мной. Как ни странно, но вбитый в голову не хуже, чем в армии, рефлекс “делай что старшой говорит” заставляет братков рвануть следом. Наблюдая, как медленно-медленно пополняется магия, я выделяю пальцем самого щуплого (да еще и раненого) из подчиненных мне, и говорю: – Ты. Бежишь к старшему. Кричишь как резаный, что у нас тут просто полный п****ц и жертвоприношения. Подымаешь шум, требуешь помощь прямо сюда. Бегом. Тот исчез с такой скоростью, что я невольно заподозрил его в наличии способностей к безумно сложной пространственной магии, а наша компания продолжила путь вниз, к тому самому подвалу с вином. Там нас всех встретил недоуменно подымающийся на шум кладовщик. Понятия не имею, насколько он опасен (оболочка чиста, но эти твари всегда умели скрывать свою суть), да и причастен ли вообще, но думать над этим буду потом. Резко кидаю в лицо ему снятый с себя, покрытый грязью плащ. Чук вновь не сплоховал, мгновенно ломая челюсть и вырубая мужика. Еще одно указание пальцем: – Ты. Сломай ему руки, ноги и пальцы. Остальные за мной. – Маг он или нет, но я буду считать, что таки маг, и действовать соответственно. Окажется невиновным, что маловероятно, лично оплачу ему целителя. За спиной раздаются звуки глухих ударов и треска костей, а я не останавливаюсь, спускаясь-таки в этот злополучный подвал. С виду тут ничего не поменялось, но, прикинув наиболее вероятно место расположения тайного хода, приближаюсь к самой большой многоярусной полке, и тыкаю в нее пальцем. – Чук, на*** это. Спустя еще одну секунду полка падает, а нам открывается вид на аккуратную дверь, покрытую непонятными, и несущими злую магию символами. Демоническими символами. Игнорирую разлившееся по полу вино, возвращаясь обратно к упавшему кладовщику – теперь уж точно не безобидному. Яростно визжащему культисту уже сломали все конечности, и сейчас заканчивали с пальцами. Чувствую вспышку магии, а потому бью ногой. Собственного подчиненного. Лишь немного пошатнувшийся от не самого сильного пинка бандит, смертельно бледнея, смотрит на отверстие в стене, где миг назад была его голова. Заношу ногу и бью носком сапога в висок культисту. Не знаю, убил ли его, но новое заклятие (и ведь с какими же травмами колдовал!) сорвалось прежде, чем успело до конца сформироваться, а сам адский завхоз таки затих окончательно. Быстро обшариваю его карманы, легко находя ключ из странного материала, напоминающего обсидиан – столь же черный и гладкий. В магических чувствах этот предмет выглядит как овеществленная пустота. Беру его, и отправляюсь обратно, кивая все еще смотрящему на прожженную стену братку: – За мной. Вдвоем проходим мимо остальных бандитов, уже последовавших за нами обратно на лестницу, и возвращаемся к демонической дверце. Нахожу глазами скважину... не нахожу. Осматриваю дверь намного внимательнее, уже в магическом спектре. Хмыкая, прикладываю ключ к центру рунного рисунка. Кровь кладовщика, попавшая на ключ, начинает медленно светиться, а сам ключ прилипает к двери. Отпускаю непонятный, и оттого опасный предмет, ожидая результата. Кровь исчезает во вспышке демонического пламени (хорошо, что убрал руки), а дверь открывается с глухим щелчком. Толкаю задержавшую нас преграду ногой, подспудно опасаясь ответного удара магией, и первым вхожу внутрь. Еще одна мрачная лестница, ведущая, как ни странно, вниз. Резко, хоть и не бегом, врываюсь в секретное помещение. Б***дь. Это был классический зал для жестоких жертвоприношений невинных дев, словно украденный прямиком из очередного фильма или книжки про могучего воина Добра, спасающего свою любовь из лап Тьмы. Только сомневаюсь, что в книгах смогли бы передать самый, так сказать, смак всей обстановки. Например, запах – удушающая вонь крови, испражнений и застарелой гнили. Видимо, чары на двери были не только запирающими, но и отрезали запахи, иначе свивших тут гнездо ублюдков давно бы нашли и приговорили бы к двадцати годам непрерывного расстрела. Сама вонь исходила от неубранных луж кровищи на полу, от развешанных по стенам (на вбитых в плоть крючьях) тел, среди которых еще попадались живые, и от недоеденных человеческих останков, лежащих у ног до боли знакомого гориллоподобного демона. Внешне – точно такого же, как и те, которые атаковали меня и Вал в ту ночь у дольмена. Только эта тварь была разумна, о чем свидетельствовал более развитый эмпатический фон и покрывающие лысое тело татуировки, явно имеющие мистическое значение. Самое прискорбное, так это то, что тварь оказалась совершено ничем не скованной, являясь, очевидно, стражем и хранителем этого места. Ради разнообразия, прискорбным сей факт оказался не для меня, а для самого демона. Пусть он и был многократно более развитым, чем те четверо, которых месяцы назад порубила Вал, но он был демоном того же вида. А значит, сохранял (как я понадеялся) все те же недостатки и слабости, что и его младшие сородичи. То есть, слабость именно к эмпатическим ударам. Демон атаковал быстро. Я бы схохмил что-то вроде “дьявольски быстро”, но времени на хохмы не хватало. Несколько метров между нами охранник преодолел в два спорых шага, готовясь разорвать на части вломившихся в его вотчину людишек. Братки не разбежались с визгом только потому, что были заняты обсиранием собственных портков. Я бы присоединился к ним, но был уже занят магией, благо жутко вредное зелье уже успело восстановить мне четверть резерва. Не добежав до меня какого-то жалкого метра, тварь упала и отчаянно завыла, царапая когтями пол в двух пальцах от моих сапог. Когти эти оставляли глубокие следы на каменной поверхности ритуального зала. Сейчас в голову твари ломился каскад эмоций: сковывающий ужас стоящих за моей спиной братков, неистовая ненависть, обреченность, сломленость и яростная надежда подвешенных на собственных ребрах узников, моя решимость остаться в живых и убить адскую (буквально) гориллу. Весь этот водопад я вбираю в себя, пропускаю через свою ауру, и отправляю сокрушающим (я надеюсь) копьем прямо в голову зверюге. Удивительно спокойным, как для данной, во всех смыслах чрезвычайной, ситуации, голосом обращаюсь ко все еще не могущим поверить в то, что они живы, браткам: – Порубите эту тварь, будьте любезны. – Оцениваю количество оставшегося резерва. – И побыстрее, пожалуйста. Группа средневековой гопоты принялась за свое любимое дело – забивание числом более слабого противника – с многолетней сноровкой и мрачным удовольствием, мстя за секунды пережитого ужаса и отчаяния. Тут даже не скажешь – кто же из них в большей мере зверь, а кто человек. Это в очередной раз заставляет меня задуматься о том, с кем же я связался. Почувствовав удары дубинок, кастетов и ножей, большая часть которых отскакивала от сияющих красным светом татуировок, демон забился сильнее, тщась достать податливую плоть рвущими даже сталь когтями. В свою очередь, усиливаю напор, вкладывая остатки магии – и еще немного, с тревогой наблюдая, как проседает полоска жизненных сил. Из носа, вниз по подбородку, потекла тоненькая струйка крови. Я уже собирался плюнуть на конспирацию и вбросить очки характеристик в объем, когда защита демона просто не выдержала постоянного натиска нескольких здоровых мужиков, и его плоть начали терзать десятки жестоких ударов. К моменту, когда я потерял четверть жизненных сил, горилла наконец-то превратилась в груду демонического мяса, к вящей радости всех здесь присутствующих. Именно этот момент выбрала наша доблестная стража, чтобы ворваться в помещение и громко заорать (явно какой-то молодой дебил в командирах, ибо надо было сначала всех мордой в пол класть): – Никому не двигаться! Именем городской стражи... Святой Маар и сиськи его любовниц, что это за ху*та!!? Поскольку при крике стражи все бандиты тут же отступили от “жертвы”, следуя еще одному давнему рефлексу, то над тушей порубленного демона остался только я, так и не сдвинувшийся с места с самого начала сражения. Достаю из кармана носовой платок, и начинаю аккуратно вытирать кровищу. Закончив это дело (стража точно неопытная – опытные уже действовали бы), говорю: – Господа, бросайте оружие, и дайте доблестной страже нас задержать. С тихим звоном на камень пола падают покрытые черной и еще дымящейся кровью ножи и дубины. Последними с гулким звоном упали оплавленные кастеты Чука. Выводили нас, окружив наставленными в жизненно важные участки тела остриями алебард, но все же не в пример вежливей, чем поломанного всмятку завхоза или избитых до полусмерти мойщиков. Девок, – видимо во избежание, – заперли в отдельной комнате, приставив охрану. Перед глазами у меня плясали звездочки – это от потери жизненных сил и магического истощения, – и системное уведомление, утверждающее, что я получил: Объем: +1 Сопротивление: +1 Получен новый навык: Базовая эмпатическая атака Возможно, это следствие моего интуитивно проведенного эмпатического колодца, но мне хочется верить, что я получил себе своеобразный плюс в карму. Даже если окажется, что Войм стоит за всем культом и призывами демонов. Даже если я своими действиями подписал себе самый настоящий смертный приговор. Мне хочется в то верить. Не потому, что так будет правильно, относительно догм подавляющего большинства существующих в этом мире религиозных течений светлого, серого и даже темного направлений. И не потому, что десяток людей, среди которых были и дети, теперь будут жить, не будучи отданными на растерзание инфернальным тварям, для которых их жизнь и душа не более чем ценный деликатес. А просто потому, что способа переиграть у меня уже не будет. Уже в камере начали дрожать руки. Комментарий к Глава седьмая http://wolfmap.ru/alexdok/rtcwsm/pics/sp_wotan004.jpg – зал для жертвоприношений. Он поменьше, но антураж похожий.