Страница 21 из 27
Его взгляд на образование был основан на его понимании человеческой природы и взаимоотношений человека с Богом. Он решительно отвергал мнение Руссо и других о человеческой природе и не считал, что человек по своей природе добр. «Эмиль» Руссо, по его словам, это «самое пустое, глупое, неразумное сочинение, когда-либо написанное самонадеянным еретиком»[92]. Уэсли полагал, что после грехопадения мы унаследовали греховную природу Адама. Поскольку спасти нас может только милость Божья, можно было бы подумать, что Уэсли не разделяет современного оптимизма по поводу спасительной силы образования. Безусловно, писал он, «вся наша мудрость не поможет им [детям] понять, не говоря уж о том, чтобы прочувствовать, благодать Божью»[93]. Тем не менее Уэсли любил взывать к разуму, а не только к религии. Он отвергал предопределение и верил, что Бог наделяет человеческие существа свободой принять или отвергнуть спасение и что человек может преуспеть в религиозном и нравственном совершенствовании, готовя себя к дару благодати. Как и Локк, он отвергал врожденные идеи и настаивал на важности чувственных впечатлений. Отсюда мысль, что образование играет важную роль в достижении умственного, а также нравственного и религиозного совершенства. Это объясняет замечание о природных склонностях, направленных неверно (перекликающееся с Милтоном), и уверенность Уэсли в том, что «единственная цель образования – вернуть нашу разумную природу в ее естественное русло. Следовательно, образование надлежит рассматривать как разумность, полученную из вторых рук, разумность, которая, насколько это вообще возможно [курсив мой. – Г. Р.], помогает восполнить утерю первоначального совершенства»[94]. Хотя его главной заботой было обращение в веру и праведная жизнь – даже для маленьких детей, Уэсли уделял большое внимание образованию при помощи своих публикаций и советов, подогнанных к способностям его последователей.
Влияние пиетистов и моравских братьев явственно проступает в работе основанной Джоном Уэсли Кингсвудской школы, режим которой очень напоминал тот, что царил в Галльской, Гернгутской и Иенской школах. Знал ли Уэсли напрямую о просветительских идеалах Коменского, неизвестно, но он, безусловно, многое узнал от моравских учеников Коменского, а также, подобно Локку и Коменскому, подчеркивал необходимость тщательно овладевать одним предметом и только после этого переходить к другому.
Вклад Уэсли в продвижение социальных реформ зачастую преувеличивается. С учетом его огромной занятости и сравнительно низкого общественного статуса его последователей, стоит ли удивляться, что он, в отличие от Уилберфорса и его сторонников, не мог организовывать и вести крупномасштабные кампании? Хотя Уэсли осуждал работорговлю и восхвалял воскресные школы, напрямую в этих начинаниях участвовал не он, а его последователи. То же самое можно сказать и об образовании в целом. Для девочек он рекомендовал школы, управляемые женщинами, с которыми сам дружил, и в то же время критиковал женские академии за легкомыслие, осуждал воспитание девочек, «как будто им суждено стать приятными игрушками»[95]. Уэсли тем не менее принимал более активное и прямое участие в образовании, нежели в любом другом из его общественных начинаний. Он основал несколько бесплатных школ для бедных и опубликовал множество книг по общему и религиозному образованию, включая молитвенники с гимнами и отрывками из Библии, для детей, а также несколько учебников и хрестоматий для Кингсвудской школы. Кроме того, он способствовал самообразованию взрослых: у него были публикации, он составлял списки рекомендуемого чтения для проповедников, со многими вел индивидуальную переписку. Его «Христианская библиотека» (1749–1755) предлагала широчайший выбор религиозной литературы. Он адаптировал научные («Обзор мудрости Господней в сотворении мира», 1775) и исторические работы, хотя откровенно признавал: «Моя цель в написании истории (как и натурфилософии) состоит в том, чтобы привнести в нее Бога»[96]. Здесь он выступает в качестве известного, хотя и не слишком популярного просветителя или посредника между культурной элитой и менее образованными сословиями.
Однако самый весомый и непреходящий вклад Уэсли в образование – это его Кингсвудская школа, открытая в 1748 году. Это была начальная и средняя школа с сильным уклоном в сторону религиозного воспитания. Хотя первоначально она предназначалась для христиан вообще, позже эта школа открывала двери в основном сыновьям (а иногда и дочерям) его странствующих проповедников. Как многие евангелические проповедники и другие серьезные люди, Уэсли не доверял старым частным школам из-за их сомнительных педагогических методов, не говоря уже о многочисленных нравственных и религиозных недостатках. Он утверждал, что эти школы расположены главным образом неподалеку от больших городов и подвержены их развращающему влиянию; дети принимаются в них без разбору; большинство учителей не более религиозны, чем их ученики. Преподавание плохо спланировано, обычное обучение подменяется изучением латыни и греческого, оценки выставляются произвольно, потому что объективно оценить работу трудно. А вот Кингсвудская школа представляла собой закрытый пансион, и в то же время из нее легко было попасть в Бристоль; в школу принимали лишь избранных, и они оставались в школьном пансионе круглый год, чтобы избежать нежелательного родительского влияния. Целью обучения было христианское просвещение, способом – «формирование их умов, с Божьей помощью, в духе мудрости и святости, путем внушения им принципов – созерцательных и практических – истинной набожности, обучения их по-старинному, чтобы они смогли стать разумными христианами, следующими Писанию»[97].
Подъем в четыре часа утра, уроки дополнялись церковными службами. Игры не разрешались, ибо «тот, кто играет в детстве, будет играть и став взрослым»[98]. Как и у пиетистов, развлечения сводились к прогулкам, садоводству и другим видам физического труда; детей всегда сопровождал учитель. Простая пища, соломенный тюфяк вместо пуховой перины (здесь перекличка с Локком). Мальчиков от шести до двенадцати лет обучали «чтению, письму, арифметике, английскому, французскому, греческому, латинскому и древнееврейскому языкам, истории, географии, хронологии, риторике, логике, этике, геометрии, алгебре, физике, музыке»[99]. Однако некоторые из этих предметов не упоминались в составленных Уэсли списках книг, а отсылки к наукам позволяют предположить, что это была форма развлечения, как и в Галльской школе. Ядро школьного расписания, помимо элементарных основ английского языка, составляло изучение классиков; обучение осуществлялось традиционным способом: через стихи, «обсуждения» и «декламацию». С другой стороны, Уэсли делал упор на пошаговое обучение; античные тексты выбирались исходя из его понимания самых ранних и «чистых» авторов; как и пиетисты, он игнорировал авторов «непристойных». Следует обратить особое внимание на обязательное включение в программу одного из любимых религиозных авторов самого Уэсли, ежегодно помещаемых во главу списка литературы, рекомендуемой для чтения и перевода.
Уэсли также спланировал четырехгодичный «академический» курс с добавлением к классической основе современных работ по естественным наукам, истории и литературе. С характерной для него самоуверенностью он утверждал, что «любой, кто пройдет этот курс, будет на голову выше девяти из десяти выпускников Оксфорда и Кембриджа»[100]. Действие этого плана было приостановлено до конца 60-х годов XVIII века, пока методисты были лишены права оканчивать Оксфорд. В 1775 году было выдвинуто предложение обучать проповедников в Кингсвуде, но вряд ли хоть один человек окончил «академический» курс. Время от времени кто-то из проповедников ненадолго останавливался в Кингсвуде, и Уэсли иногда читал проповедникам наставнические лекции в оксфордском стиле. Он часто жаловался, что Кингсвуд не отвечает его идеалу, так как, не говоря уж о буйной и не поддающейся воспитанию мальчишеской природе, сами учителя редко обладали всеми необходимыми качествами: набожностью, способностью учить и поддерживать дисциплину. Тем не менее школа пережила многие превратности судьбы и постепенно превратилась в современную частную школу.
92
Idem. A Thought on the Ma
93
Idem. Letters / J. Telford (ed.). L.: Epworth Press, 1931. Vol. VI. P. 39.
94
Idem. Sermons. P. 348; цит. по: Law W A Serious Call to a Devout and Holy Life (Classic of Western Spirituality). [1729].
95
Wesley J. Sermons. P. 396.
96
Wesley J. Letters. Vol. VI. P. 67.
97
Idem. Plain Account of Kingswood School, 1781 // Works. Vol. XIII. P. 293.
98
Немецкая поговорка, процитированная в: Idem. A Short Account of the School in Kingswood, 1768 // Ibid. P. 283; Plain Account // Ibid. P. 294.
99
Short Account. P. 283; Plain Account. P. 295. Последние два предмета даются как «натурфилософия» и «метафизика».
100
Short Account. P. 289; Plain Account. P. 296–301 с перечислением его критических замечаний по адресу Оксфорда и Кембриджа.