Страница 19 из 27
Элементы эмпиризма в просветительских работах Локка заметить нетрудно. Как показывает цитата, приведенная в начале данного очерка, Локк был весьма склонен полагать, что дети – это не более чем «белая бумага или воск, из которого можно лепить по своему разумению» (§ 217), однако если взять весь контекст, мы увидим, что он в немалой степени осторожен. Следует отметить, что «девять десятых людей», о которых Локк говорит в первой цитате, образуются воспитанием или образованием и придают должный вес десятой части. В книге «Некоторые мысли о воспитании», самой объемной и наиболее известной его работе, опубликованной в 1693 году, Локк пишет, что каждый ребенок имеет свой «неповторимый нрав» или характер.
Бог наложил определенную печать на душу каждого человека, которая, подобно его внешнему облику, может быть немного исправлена, но вряд ли можно изменить ее целиком и превратить в противоположное (§ 66).
Отсюда следует, что наставник должен внимательно наблюдать за характером каждого ребенка, подмечать, где возможны улучшения и где усилия к изменениям не привели бы ни к чему или, что еще хуже, привели бы к притворству, к извращению самой мысли об образовании, как его понимает Локк, когда ребенок лишь прикидывается, что понимает, лишь бы ублажить взрослых (Там же).
Локк отвергает обучение детей посредством того, что мы бы сейчас назвали «внешней мотивацией», т. е. играя на том, что им нравится и что не нравится. Наши знания могут в значительной степени проистекать из того, что дают нам органы чувств, но регулировать поступки ребенка и направлять его поведение, используя такие мотивы, как чувственное удовольствие и боль, означает «поощрять в нем то самое начало, искоренение и уничтожение которого является нашей задачей» (§ 48). Вот почему телесного наказания следует избегать всеми силами. Локк много раз предупреждал в своих сочинениях о том, что телесное наказание опасно, что оно делает ребенка пассивным и забитым. Несомненно, такая позиция есть следствие отчасти его природной гуманности и отвращения к распространенной практике его времени. Но она есть следствие также того факта, что телесное наказание воздействует на естественную склонность человека упиваться удовольствиями и избегать боли, а у этого не надо идти на поводу. Детей надо воспитывать, а не просто приучать, и это означает, что нужно укреплять в них способность мыслить и рассуждать, а также способность противиться собственным неконтролируемым желаниям.
Для Локка образование является, по сути, тем, что мы бы сегодня назвали «нравственным воспитанием»: его цель – добродетель. Следовательно, необходимо принимать должные меры «для поддержания в теле той силы и бодрости, при которых оно было бы способно подчиняться и следовать указаниям разума» (§ 31). Следующая задача воспитателя «заключается в правильной организации самого разума, с тем чтобы он во всех случаях был склонен принимать лишь то, что соответствует достоинству и превосходству разумного создания» (Там же). Такое двойное предписание во многом объясняет то, что современному читателю может показаться странным. Локк дает нам советы по целому ряду тем, например: «чтобы дети ни зимою, ни летом не одевались и не закутывались слишком тепло» (§ 5), или чтобы, как только у ребенка в достаточной степени отрастут волосы, не надевать ему головного убора днем и ночью, ибо «ничто так не предрасполагает к головным болям, к простуде, катарам, кашлю и разным другим заболеваниям, как привычка держать голову в тепле» (Там же). Читателя инструктируют помимо всего прочего о диете[84] для ребенка, о сне и обуви[85], о пагубных последствиях сидения на холодной земле, когда дети разгорячены беготней (§ 10: последствия часто бывают фатальными, судя по всему) и наконец, весьма подробно, о важности регулярного стула (§ 23).
Это не то, чего мы обычно ждем и что обычно находим в современных книгах об образовании. Однако для Локка «образование» – это, скорее, «воспитание» (немецкое Erziehung – «вскармливание», «выращивание»), а не школьное образование в нынешнем смысле. Причем он пишет для такого класса людей, чьи сыновья (о дочерях автор почти не упоминает) должны вырасти и стать джентльменами под индивидуальным домашним наблюдением наставников: эти люди заинтересованы в более широком освещении вопросов превращения их отпрысков в достойных взрослых мужчин, а не только в их интеллектуальных достижениях.
Поэтому было бы ошибкой сосредоточиваться исключительно на том, что Локк говорит об интеллектуальном и нравственном развитии, как поступают многие составители предисловий к его теории образования[86], игнорируя все остальное в «Некоторых мыслях о воспитании» как нечто устаревшее. Весьма знаменательно, что Локк активно практиковал медицину. Например, он проводил то, что мы сейчас назвали бы полевыми испытаниями цинхоны, предшественницы хинина, и записывал результаты ее воздействия на своих пациентов[87].
Для того, кто верит, что впечатления органов чувств являются существенными источниками знания, необычайно важно, чтобы эти органы были в идеальном порядке. С этой целью многие ученые, современники Локка, охотно экспериментировали с самыми разными диетами, лекарствами и режимами – отчасти для того, чтобы установить, какие из них в наибольшей степени обостряют чувства[88]. Наша современная склонность разделять профессиональную ответственность за растущим ребенком между доктором и учителем (существующая в английской школьной программе дисциплина под названием «Личность, социум и здоровье» не в счет), вероятно, очень удивила бы Локка.
«Некоторые мысли о воспитании» представляют нам стопроцентно светскую, мирскую картину. Ребенок не рождается с идеей Бога или нравственных истин в голове. Именно образование превращает замкнутого на себе капризного младенца – Локк не питает романтических иллюзий относительно детства – в полноценного молодого человека. В то же время картина перед нами предстает во многих отношениях традиционная. Дети подобны путешественникам, только что прибывшим в незнакомую страну (§ 120) и вынужденным изучать ее законы и обычаи. Им предстоит познать их, как и все остальное, не изучая некий свод правил, но на практике. Если случай познать на практике не представляется естественным путем, в таком случае его надо создать искусственно. Практика «будет порождать у них привычки, которые, раз установившись, будут действовать сами собой, легко и естественно, без помощи со стороны памяти» (§ 66).
Таким образом, искусство наставника заключается в нахождении нужных ситуаций и сочетании процесса возникновения привычки с активным развитием у ребенка мышления. Ключевая задача состоит в том, что в ребенке надо пробудить желание учиться. Невозможно просто сидеть и ждать, пока это случится: так вопрос не стоит. Ситуация должна быть сконструирована. Весьма поучительный пример представляет собой обучение чтению. Локк описывает, как он помог инсценировать разговор, который ребенок якобы случайно должен был услышать. Речь шла о том, что чтение – привилегия наследников и старших братьев, оно помогает им стать джентльменами, «пользующимися общей любовью» (§ 148), а младшие братья пусть скажут спасибо уже за то, что их вообще воспитывают; обучение же письму и чтению – это больше того, что им полагается; пусть остаются грубыми и неотесанными, если так им нравится больше. Этот разговор возымел действие, мальчик, ставший объектом столь легкой и благожелательной манипуляции, мгновенно воспылал страстным желанием научиться читать. Обобщая свою мысль, Локк говорит нам: приобретение грамотности нужно превращать в игру, в забаву, при этом «можно пользоваться костями и игрушками с надписанными на них буквами; можно придумать еще двадцать приемов применительно к особенностям характера каждого, чтобы обращать этот метод обучения в развлечение для ребенка» (Там же).
84
«Я думаю, что детям вовсе не следует давать дынь, персиков, а также слив большинства сортов и всех произрастающих в Англии сортов винограда, так как, обладая весьма соблазнительным вкусом, они содержат очень нездоровый сок… Но клубнику, вишню, крыжовник и смородину, если они совершенно зрелые, можно, я думаю, разрешать им есть» (§ 20).
85
«Я советовал бы также обмывать ему ежедневно ноги холодной водой, а обувь делать настолько тонкой, чтобы она промокала и пропускала воду, когда ему случится ступать в нее. Всякий, кто подумает о том, как вредно и опасно промачивать ноги нежно воспитанным молодым людям, пожалеет, что он не ходил босиком, подобно детям бедных родителей, которые благодаря этому, в силу привычки, настолько легко переносят сырость ног, что не больше от нее простужаются и не больше терпят вреда, чем от сырости рук» (§ 7).
86
«Во Введении к данному изданию „Некоторых мыслей о воспитании“ не обсуждается та часть текста, где рассматривается забота о теле ребенка и его телесном здоровье» (см.: Yolton J. l-V, Yolton J. S. Op. cit. P. 35).
87
Jardine L. Ingenious Pursuits. Little, Brown and Co., 1999. P. 282–283.
88
Ibid. Локк более, чем многие из его современников, был осведомлен о том, что современная ему медицина, которую он называет «физикой», вызывает болезни столь же часто, как и излечивает их. Он пишет в «Некоторых мыслях о воспитании»: «Не следует при всяком недомогании давать детям лекарства или звать врача, особенно если это человек достаточно ревностный, чтобы немедленно уставить окна склянками и наполнить желудки детей микстурами… никто не может усомниться в серьезности совета со стороны человека, который, затратив известное время на изучение медицины, рекомендует вам не слишком торопиться обращаться к медицине и врачам» (§ 29).