Страница 23 из 34
— А, вас случайно не Офелия зовут?
Я её не отпустил, больше не отпускал никуда, давал ограниченную свободу, только, когда был на задании.
Глава 18
— У меня родился сын, полноправный гражданин! Телеграмма меня догнала, когда мы были в рейде, недалеко от порта Риги. Я прыгал до потолка, меня все поздравляли, поздравить с рождением сына пришёл даже новый капитан. Смерека заставила меня сосредоточится и сесть на своё рабочее место. Праздник отменяется.
— Работать! Работать!
Я это слышу каждый день, в течении шести лет. Мне это океанское дно уже снится. К вечеру пришло ещё две телеграммы из Ватикана, без подписи. Капитан корабля обещал три выходных дня, это, когда корабль будет стоять в Калининграде. Моё сердце ёкнуло, запахло родиной, нам можно было посетить любое место в Калининградской области, после прохождения таможенного и пограничного контроля. Я задался целью найти свою деревню, в семнадцатом веке она ещё была, должно, хоть что-нибудь остаться! Я представил, как приезжаю сюда со своим сыном, показываю ему места, в которых я родился, чтобы знал, откуда растут корни нашего рода. Ничего я не нашёл, сплошная пустошь, даже плит от римского моста. Одни заросшие травой воронки, даже фундаментов не осталось.
— Говорят, в этих местах жили венеды?
Таксист достал сигарету и не стал поддерживать мой разговор, он устал уже мотаться по области, выполняя прихоти иностранца. Мы вернулись в областной центр. Марина встретила меня на корабле:
— Ну что? Нашёл?
Я отрицательно помотал головой.
— Я же тебе говорила. И не найдёшь, кроме заросших ран Земли от многочисленных войн.
— И кому понадобилось бомбить деревеньку? Одна церковь и с два десятка домов?
Марина возразила:
— Это был стратегический узел, оборона немцев проходила через деревню. Вся деревня разрушена. Я, уже была здесь, и не раз. Так, что осталось тебе из прошлого, одно твоё имя — Венедикт, как напоминание о твоём роде из племени венедов. Имя сыну своему придумал? Теперь тебя дома, кроме жены, Венедиктович ждёт.
Я улыбнулся — скорее бы домой, в Италию, к Офелии и сыну. Мы заканчивали обследование Атлантического океана в морях, возле побережья России. Начали с севера, с Балтийского моря. На удивление, оно было сравнительно чистым, в использовании атомного вооружения, на карте Смереки, почти не было отметок. Я не владел всей информацией, но мне казалось, что наша работа — это выстрел в одну сторону, я постарался вызвать на откровенность командира:
— Смерека! А тебе не кажется, что мы выполняем чей-то заказ? Уж, слишком однобоким получается это обследование, и инициатива в нашей работе не принадлежит Ватикану. Скажи, когда мы будем обследовать Америку? Мы, как специально, оставили две противоборствующие страны на потом. Вот и до России добрались.
Смерека нахмурилась, ей тоже не всё нравилось в использовании нашей команды. Она вспомнила, как мы работали в Тихом океане у Корейских и Китайских границ. Капитан корабля, как специально заходил в территориальные воды этих стран, провоцируя на инцидент, который бы закончился международным скандалом, в лучшем случае. Китайские пограничники предупредили нас выстрелами из крупнокалиберного пулемёта, очередью, впереди, по ходу судна. Они за нами закрепили торпедный катер, который преследовал нас повсюду. Тогда ещё здоров был Самар, он и придумал, как нам избавиться от наблюдателя. Я не знаю, что он сделал, но весь экипаж катера схватился за животы, лица китайцев стали чернеть и покрываться струпьями. На катере объявили карантин. Он ушёл в сторону китайского берега. Я, всё же, переговорила с капитаном судна, он согласился с нарушением закона, но объяснил это ошибкой рулевого. Но с какой ехидной улыбкой он смотрел на меня, в момент нашего разговора. Я, с трудом удержалась, чтобы не размазать его по палубе.
— Ты, что-то говорил, Жила? Ах, да. Необходимо выполнять команду без всяких обсуждений. Этот пункт тоже есть в контракте.
Она посмотрела на меня таким взглядом, что я закаялся задавать ей вопросы, иначе, она опять заставит меня зубрить контракт. Я радовался тому, что через три дня, корабль отправится в Италию, и я смогу увидеть жену и сына. Смерека разбудила меня ночью:
— Ты сможешь просканировать мозги капитана?
Я сосредоточился, представил свою цель, приблизился к ней мысленно, и мозг жертвы открыл все свои каналы.
— Да, капитан получил приказ из центра. Да, из адмиралтейства НАТО. Он отдавал себе отчёт, от него требовали провокации и ответа со стороны России. Завтра в калининградском порту будет взрыв, мины уже заложены.
— Как же так? Ведь на завтра запланированы экскурсии школьников на наш корабль? Мы пропускаем по пятьдесят человек, в течении часа, эти экскурсии затянуться до вечера. На какое время запланирован взрыв?
— Я, не Самар. Попытаюсь узнать. На десять часов утра.
— Что мы можем сделать? Все шишки упадут на наше судно: мы единственный иностранный корабль в порту. Сделай, что хочешь, Жила, но чтобы этот взрыв не состоялся.
Я поговорил с электронщиками, мы подключили Марину. Я, повторно, просканировал весь экипаж корабля, и нашёл людей, заложивших мины. Они были командированы на наш корабль из английского консульства; сегодня ночью должны сойти на берег. Я просканировал мозг минёров, как плохо, что нет Самара. Электронщики не нашли ничего, предположили, что мины механического типа, с обыкновенным часовым механизмом. Осталась Марина. Я просил достать мины и забросить их, как можно дальше. У Марины тоже ничего не получилось. Мин на месте не было. Тогда я начал сканировать берег, и заметил двух наблюдателей в портовом кране, у них, кроме биноклей, даже были приборы ночного видения. Мины из тайников давно убрали, за сотрудниками английского посольства давно велась слежка. На следующий день, их арестовали, тут же — в порту. Капитан корабля напился и начал стрелять из ракетницы по чайкам. Он понял, что не будет больше удачи, и на карьере военного пора ставить крест. Смерека улыбнулась, глядя на пьяного капитана.
— Ведьма! Пробурчал он ей вслед. Корабль отплыл из порта, строго по расписанию. Никто к нам никаких претензий не предъявлял. Капитан корабля отдал честь, проплывающим мимо пограничникам.
Как долог путь из Калининграда в Италию, казалось, сама погода против нашего возвращения. Океан штормил, корабль бросало, как щепку, по сторонам. Вся команда свалилась от морской болезни. Я не мог смотреть на еду, особо плохо переносила качку Марина, её постоянно тошнило, она уже была зелёной от непрекращающейся рвоты.
— Если я останусь жива, клянусь — это мой последний поход!
Марину вымотала болезнь, а до заветного берега нашей стоянки и долгожданного отдыха — два с половиной дня.
— Всё, я больше не могу! Прошептала Марина, и растаяла в воздухе. Смерека усмехнулась, взяв на заметку нарушение дисциплины — покидать команду мы должны, как предписано контрактом. Счастливая Маринка! Сейчас на земле, где нету этих ужасных волн, солёной воды и зелёных лиц сослуживцев. От морской болезни возникал странный эффект — если полоскало одного, то, тут же, ему помогала вся команда, и рвота казалась бесконечной, до тех пор, пока у организма не осталось сил, а в желудках — ни капли пищи. Мы, уже не ходили, не могли даже ползать. И почему мне бог не дал таланта перемещения, как у Маринки? Я потерял сознание, и открыл глаза, когда корабль подходил к берегу. Какая благодать! Шторма нет, через иллюминаторы светит солнце, один из матросов, занимающийся уборкой, возле нашей каюты, насвистывает весёлую французскую песенку. Мне не верится, неужели это конец пути, мы дома, мы в Италии.
В Бриндизи меня никто не встречал, катер стоял недалеко от берега, значит никого в доме не было. Я достал пульт из привычного места, и через пятнадцать минут сидел на диване в прихожей. Пустынно в доме, тоскливо. Нет ни жены, ни сына. Я терялся в догадках, что могло случиться, проверил ноутбук, обшарил все столы в поисках записки. Бесполезно. Семья пропала. Я «сел» на телефон, набирая номера больниц и моргов — везде был отбой, никто ничего не знал. Мои глаза застыли при виде обувной тумбочки, в которой красовалась расшитая цветными лентами обувь, похожая на детские мокасины.