Страница 8 из 12
Фактически Лондону намекали на желание «сдать» Персидскую советскую республику в обмен на нормализацию отношений.
Просьбу Орджоникидзе о посылке в Энзели подкреплений – по его словам, «при наличности полутора тысяч штыков возможно занятие Казвина и даже Тегерана» – Политбюро ЦК решительно отклонило.
И, наконец, подвел человеческий фактор, приводивший большую часть революций к краху. Персидские мараты и робеспьеры оказались явно не на высоте положения. «Правительство… бессильно что-либо сделать, оно не имеет ни средств, ни авторитета.
В персидских массах нет никакого энтузиазма, отсутствует воля к борьбе, все объято пассивностью и страхом Эхсанулла, по-видимому, дегенерат, опиоман, неврастеник. Он меньше Кучека, который сам отнюдь не является сколько-нибудь солидной фигурой, могущей объединить вокруг себя действующие революционные элементы
Вся наша работа в Персии, начиная с Раскольникова, сплошное недоразумение. Для дальнейшего либо почетный уход, либо движение вперед на Тегеран», – докладывает в Кремль полпред Шота Элиава.
Тем временем 10 июля под влиянием советников Буду Мдивани и Анастаса Микояна ЦК ИКП принял с решение –свергнуть Кучек-хана и его правительство как «переставших быть вождями национально-освободительного движения». Узнав о заговоре, вождь дженгелийцев решил добровольно устраниться от власти и вернуться в лес, где намеревался пересидеть опасный момент.
К утру 31 июля Решт был взят без единого выстрела.
Власть перешла в руки возглавляемого левым дженгелийцем Эхсануллой «Революционного комитета Ирана».
Впрочем, все эти успехи не повлияли на скептическое отношение Москвы к новоиспеченной республике. 20 августа Троцкий телеграфировал в Баку: «Не может быть речи об отвлечении сил с Кавказа на Восток, так как центральная задача Республики разбить Врангеля».
«В Гиляне нет широкого революционного движения, а есть только ненависть к англичанам, оставившим Решт исключительно благодаря появлению в Энзели военморов Раскольникова. ┘Без крупной нашей помощи на первое время трудно дело двинуть вперед», – сообщает Орджоникидзе.
Одна дивизия Красной армии могла бы изменить всю ситуацию, но этой дивизии на важнейшем в перспективе направлении не нашлось.
БЕССЛАВНЫЙ ИТОГ
Тем временем шах Ахмад – а фактически его военный министр и будущий шах Реза-Пехлеви – собрался с силами и контратаковал, отбив Персармию от Казвина. Как выяснилось, первоначальные легкие успехи расслабили революционеров, а потом и разложили. Тем более войско представляло собой вчерашних партизан или даже примкнувших к движению разбойников.
Началось паническое отступление, и 22 августа пал Решт.
Более полутысячи красноармейцев оказались в плену, и лишь корабельная артиллерия позволила красным удержаться в Энзели. На следующий день туда выслали из Баку стрелковый полк, бойцы которого, высаживаясь на берег, сразу же отправлялись на передовую.
«Решт занят молниеносным ударом, докладывал 5 сентября, прибывший в Энзели Шота Элиава, но уже пустой город сожжен. Население массами бежало из города… Гилянский район┘ блокирован со стороны Персии, переживает тяжелый финансовый и экономический кризис».
В телеграмме от 14 сентября 1920 года, адресованной Ленину и Троцкому, Элиава конкретизировал свои предложения, указав, что для продолжения операции понадобятся значительные военные и материальные ресурсы.
В ЦК произошел раскол по «персидскому вопросу». Орджоникидзе уведомлял Ленина, что «в Персии ничего не выходит», замнаркоминдел Лев Карахан ратовал за военный поход на Тегеран, считая, что это покажет Лондону, что революция способна «на удар отвечать ударом».
Два дня спустя шахские отряды снова заняли Решт, но после того как из Баку в Энзели доставили очередные подкрепления, Персармия вновь перешла в наступление. 22 октября повторно отбила Решт, чтобы в ноябре опять отступить. Орджоникидзе заменяет Каргалетели бывшим руководителем терских повстанцев Николаем Гикало. После этого война переходит в позиционную форму.
Одновременно начинается позиционная «война» и между Баку и Москвой по иранскому вопросу.
Москва категорически требовала прекратить «авантюру», бакинцы, напротив, помогали правительству Эхсануллы, чем могли.
Например, в январе 1921 года у предсовнаркома республики Наримана Нариманова состоялось секретное совещание с участием Орджоникидзе, на котором речь шла о формировании «отряда для борьбы с шахом и похода в случае нужды на Тегеран».
Но время было упущено и работало теперь на власти Ирана – не добившись быстрой победы, «красные персы» все больше теряли в глазах темного дехканина, рассуждающего по старинке: «Кто победил – за того и Аллах».
Международная ситуация тоже не способствовала успехам нового персидского похода.
26 февраля 1921 года в Москве состоялось подписание советско-персидского договора, 26 февраля 1921 года был заключен советско-иранский договор о постепенном выводе Красной армии. А 16 марта в Лондоне подписано долгожданное соглашение с Англией, одним из пунктов которого было обещание Москвы «воздерживаться от всякой попытки к поощрению какого-либо из народов Азии к враждебным британским интересам или Британской империи действиям».
Это не привело к немедленному краху Гилянской республики. Тем более что уже в мае Кучек-хан и Эхсанулла достигли формального примирения и создали объединенный ревком, в который также вошли предводитель курдских повстанцев Халу Курбан и лидер Иранской компартии Гейдар-хан (Таривердиев).
Более того, в расчете на то, что революция охватит весь Иран, 5 июня 1921 года республика была переименована в Персидскую Социалистическую Советскую Республику, а ее вооруженные силы были объявлены Персидской Красной армией. В июне отряды «красных персов» двинулись на Тегеран и заняли Шахсевар, Ништеруд и Аббасабад.
Но 23 июля, понеся не слишком тяжелое поражение под Тувиром, Персармия начинает паническое отступление.
На сторону шаха перешел командующий ударными частями – комбриг Саад-од-Доуле. Ревком впадает в панику, выпуская ситуацию из рук
Глава персидской революции – Эхсанулла, по свидетельству очевидцев, целыми днями курил опиум и гашиш, в то время как его воинство разбегалось куда глаза глядят.
Дело еще можно было поправить – несмотря на предложение эвакуироваться в Баку, гилянцы продолжали удерживать фронт.
Добил республику удар с тыла – 29 сентября 1921 года в Реште произошел переворот – часть дженгелийцев обратила штыки против товарищей, на этот раз – уже под руководством Кучек-хана.
Погиб Гейдар-хан, а вскоре смерть настигла и Кучек-хана – его отрубленную голову доставил в Тегеран лично его бывший соратник Халу Курбан, получивший за это генеральские эполеты из рук военного министра – будущего основателя шахской династии Пехлеви.
2 ноября 1921 года Гилянская республика была ликвидирована окончательно, и иранские части вышли на границу с Азербайджаном, куда отступили последние защитники персидской революции.
Эхсанулла эмигрировал в Баку, где дожил до 1937 года, ставшего для него, как и для многих участников персидского похода Красной армии, роковым.
Во многом поэтому, кстати, события на севере Ирана в 1920–1921 годах в отечественной истории старались замалчивать, тем более что ключевая их фигура – Федор Раскольников стал одним из первых советских «невозвращенцев».
Опять же мало кому приятно вспоминать о своих неудачах и ошибках – и государства тут не исключение.
Следующая попытка двинуться к югу была предпринята уже Сталиным в 1946 году, когда с помощью СССР на севере Ирана возникли Южноазербайджанская и Курдская республики.
И вновь мы вынуждены отступить, подчиняясь недвусмысленным требованиям Лондона и Вашингтона, подкрепленным монополией Запада на атомную бомбу.
Есть сведения, что после «исламской революции» в Тегеране и разгрома советского посольства в декабре 1979-го, в Генштабе начали набрасывать план полномасштабного удара по Ирану.