Страница 16 из 66
Она вздрагивает. Даже в полумраке комнаты ее глаза горят возмущённым огнем. Плечи поднимаются словно в знак протеста на долю секунды. Но я вижу в ее взгляде такое же желание, что сейчас плавит меня изнутри. Может не столь мощное, но не оставляющее никаких сомнений: она меня хочет.
Именно страсть заставляет ее так двигаться, призывно смотреть мне в глаза и млеть, осознавая свою женскую власть. И меня накрывает новой жаркой волной. Это похоже на радость. Радость от того, что я так на нее влияю.
Новое ощущение бьёт на поражение в эпицентр сердца, и разливается по всему телу мощной неконтролируемой волной. Я не сразу понимаю, что это похоже на приближение разрядки.
Мне, вашу мать, тридцать семь лет! Я не сопливый школьник, но сейчас я не далеко ушел от героя фильма "американский пирог".
Пепел сигары падает на брюки, а я этого не замечаю. Ничего больше не имеет значения, только страстный танец Лейлы и дикое болезненное возбуждение. Я хочу видеть ее голую. Пусть даже это окончательно меня добьет.
- Сними платье! - голос дрожит. - Сделай это дико сексуально... Я жду!
Откуда берутся эти слова? Я о них забываю уже спустя секунду. Перед глазами знакомая темная пелена, между ног разгорается самый настоящий пожар.
- Сними... платье! Не разочаровывай меня! - сам не понимаю, зачем беру дрожащей рукой табличку. Лейла вряд ли все это делает ради куска тупого пластика.
Ее глаза горят протестом, с которым она неосознанно борется. Внизу моего живота начинают крутится предупреждающие спирали болезненного возбуждения. Я хорошо знаю, что это. Наверное, слишком прифигел от подобного, чтобы поверить, что это может со мной случиться.
Лейла тянет змейку платья вниз. Едва не рычу, когда она медленно снимает его и начинает контрнаступление. Так это выглядит. Ее шикарное тело в черном кружевном белье. Ее руки, ласкающие загорелую мерцающую кожу. Ее взгляд и грация, призванная свести с ума всех и вся вокруг.
Черт, она опускается на колени. Не успеваю отреагировать, смотрю сквозь багровые всполохи в глазах, как она выгибает спину. Как облизывает свои тонкие пальцы, ведёт вниз по шее. На месте ее пальцев должен оказаться мой член, сию же минуту, и он так быстро не отпустит ее губы.
Это контрольный выстрел. Но далеко не последний.
Ее влажные пальцы опускаются под бюстгальтер. Я отчётливо вижу, как моя девочка ласкает себя, оттягивая сосок. Это предел.
- Да, блядь… Лейла! - теряю остатки самообладания, понимая, что это все. Финиш. Точка невозврата. И то, что она тоже все это видит и понимает. И когда я готов как мне кажется сдержаться...
Она резко расстёгивает кнопку бюстгальтера. Меня ослепляет вид ее совершенной груди с темными острыми сосками. На них тотчас же ложатся ее ладони, но слишком поздно.
Это мой предел.
Член взрывается спазмом запредельного наслаждения. Я даже не успеваю ничего понять.
- Да... блядь! - не осознаю, что матерюсь. Чувствую, как струи спермы бьют в ткань брюк, шум в ушах перекрывает музыку, и мир вокруг теряет прежние очертания. Сигара падает на стоящий рядом стол, коньяк проливается на ковёр.
Меня зовут Любомир Марченко, и меня только что отымели. Отымели без тактильного контакта.
Я пытаюсь прийти в себя. Перед глазами все ещё пляшут черные бесшумные тени. Но сквозь них я вижу улыбку Лейлы - безжалостную, самодовольную. Ее бровь насмешливо изогнута. И я, кажется, ее понимаю. Глупо ожидать иной реакции.
- Ты невероятная. Таких уже не делают, - хриплю я, стараясь замять инцидент. - Со мной со школы такого не случалось.
Нет, мира не будет. В глазах Лейлы злорадство. Она поднимает платье с пола.
- Ничего, бывает. Когда ты придёшь вручить мне табличку? Желательно, завтра.
Реальность бьёт разводным ключом по голове. Я смотрю, как Лейла выворачивает платье с видом победительницы. И тьма начинает вновь заполнять мое умиротворенное после удовольствия сознание. Я вновь становлюсь тем, кем есть. Безжалостным ублюдком.
- Табличку? А ты всерьез полагаешь, что ее заслужила?
На ее лице гаснет триумф, его сменяет замешательство и испуг. Конечно же, она думала, что я разомлел после оргазма так, что мозги размягчились.Тыпросчиталась, девочка. Теперь я взыщу с тебя по полной.