Крытый фургон

Переселенцы посмотрели в ту сторону, в которую он указывал, и увидели, как индейцы отвели в сторону воду реки, рядом с которой расположились лагерем. Теперь осаждённые остались без воды. Затем индейцы, стараясь держаться вне зоны поражения, вырубили все кусты и вытоптали всю траву. Они явно хотели лишить белых всего самого необходимого для выживания.

Наступило затишье. В течение долгого времени краснокожие не нападали на лагерь белых. Лишь время от времени какой-то отдельный индейский воин, запев воинственную песню, приближался к фургонам. Но обычно его ждала здесь смерть.

Боевые действия практически закончились. Всё превратилось в изматывающую осаду. Это было так непохоже на воинственное нападение индейцев сиу, что у многих переселенцев именно от этого начали сдавать нервы. Несмотря на то, что среди белых не было пока ни одного убитого и даже раненого, люди чувствовали смятение и неуверенность. Боевой дух оказался на очень низком уровне. Переселенцам был отчаянно необходим подлинный лидер — спокойный, хладнокровный, профессиональный, опытный и уверенный в себе, обладающий и храбростью, и умом. Но такого лидера среди них не оказалось. А время шло. Тишину нарушал лишь отдельный звук ружейного выстрела или визг выпущенной в воздух стрелы. Нервное напряжение у осаждённых стало проявляться всё более заметно.

Примерно к полудню дети начали хныкать, требуя воды. Их напоили молоком. Но никто не знал, сколько ещё продлится осада и что придётся делать тогда, когда сами коровы начнут страдать от жажды и не смогут больше давать молока.

— Как далеко колонна миссурийцев находится от нас? — спросил Саймон Холл. Но никто не мог чётко ответить ему на этот вопрос.

Джесси Уингейт вообще сомневался, что Бэнион захочет прийти им на помощь.

— И всё это случилось из-за ссоры лишь двух людей, Джесси, — сказал Калеб Прайс.

— Но только надо иметь в виду, что один из этих двух — настоящий вор, Калеб, — возразил Джесси Уингейт. — Его судили судом военного трибунала и с позором прогнали с военной службы. Когда он служил под началом полковника Донифана, то ему поручили ведать снабжением войск в северной Мексике. Для этого ему были отпущены значительные средства из полковой казны. В отряде Донифана не существовало ни стройной организации, ни настоящего порядка. Он мог поручить заниматься снабжением войск любому своему офицеру. Но сам Донифан был честен, а вот Бэнион — нет. И Донифан изгнал его из армии. С обвинениями в растрате полковых средств против Бэниона выступил тогда капитан Вудхалл. Неудивительно, что с тех пор эти двое смертельно ненавидят друг друга. И разве тебя удивляет, что я не желаю путешествовать вместе с вором, и не желаю допускать его в свою семью? Я и сейчас не хочу видеть его. И я был против того, чтобы посылать к нему гонца за помощью.

— Ах вот оно что! — сказал Калеб Прайс. — Так вот, значит, почему свадебная церемония...

— Это была лишь глупая выходка со стороны моей дочери! — оборвал его Джесси Уингейт. — Я не знаю, что там произошло у неё с Бэнионом. Но я хотел, чтобы она вышла замуж за честного человека, за настоящего джентльмена. Тогда бы я чувствовал себя спокойно. Теперь все знают, что из этого вышло... И теперь, когда стоит вопрос о жизни и смерти моей Молли, когда она может, как выжить, так и погибнуть — точно так же, как и все мы сейчас — вы посылаете за этим изменником, чтобы он помог нам! Лично я совсем не верю, что он придёт нам на помощь. Я надеюсь, что он вообще здесь не появится. Да, мне нравятся его ребята из Миссури, но совсем не нравится он сам.

— Ну, ну, — сказал Калеб Прайс. — Удивительно лишь, как его ребята доверяют ему, а не кому-нибудь другому. — Он пожал плечами: — А ведь они оба — и Уильям Бэнион, и Сэм Вудхалл — жили в одном и том же городе.

— Да. Но только один из них внушает мне гораздо больше доверия, нежели другой.

— Вот как? Лично я не знаю другого человека, который внушал бы мне больше доверия, когда он действует своими кулаками, чем майор Бэнион. Лично я считаю его абсолютно внушающим доверие. Эх, Джесси! — заключил он. — Между этими двумя людьми, Бэнионом и Вудхаллом, такая большая разница. Да, они не могут ужиться друг с другом. Но сейчас, когда Сэм здесь, мы вынуждены посылать за Уильямом, чтобы он пришёл к нам на помощь.

— Вы хотите, чтобы вам помогал столь бесчестный человек, как Уильям Бэнион — растратчик и вор?

— О Боже! Ну конечно! Мне нужны его ребята, а самое главное — он сам. Все мы погибнем, если этот так называемый «вор» не объявится здесь в ближайшие сутки.

Джесси Уингейт, качая головой, ушёл прочь. Он долго шагал по лагерю, заложив руки за спину, пока наконец не наткнулся на Вудхалла.

— Сэм, что же нам теперь делать? — спросил Уингейт. — Ты же сейчас, получается, здесь главный. Ты воевал, а ни у кого из нас нет твоего военного опыта.

— Нам противостоит от полутора тысяч до двух тысяч индейцев, — медленно проговорил Вудхалл. — А с нашей стороны имеется всего полторы сотни бойцов, способных держать в руках оружие. Соотношение сил — один к десяти, как минимум. При этом индейцы собираются сражаться беспощадно.

— И что же мы можем сделать в таких условиях?

— Мы можем только оставаться здесь, под защитой фургонов, и оборонять наш лагерь.

— И ждать?

— Да.

— Это означает, что ты тоже надеешься лишь на парией из штата Миссури!

— Но больше никого поблизости нет. Впрочем, мы не знаем, живы ли они. И не знаем, смогут ли они прийти к нам на помощь. — Лицо Вудхалла помрачнело. — Но одно я знаю точно, этот парень, Билл Джексон, специально повёз майору письмо от Молли. — Он хмыкнул: — Интересно, что вы все думаете обо мне? Что вы думаете о том, как я отношусь ко всему этому? Я ведь опозорен и унижен так, как никто другой. Чего мне вообще следует ожидать?

— Ты имеешь в виду, Сэм, что случится, если всем нам удастся вырваться из этой переделки и если Молли будет жива, да?

— Да. Я не отступлюсь от своих планов и никогда не откажусь от Молли. Я надеюсь, что мне будет позволено вновь встретиться с ней. Всё может измениться. Она может решить, что поступила несправедливо со мной. Это ведь всё случилось из-за того, что майор всё время торчал здесь рядом, мозолил ей глаза, заставляя её постоянно думать о нём. — Он развёл руками: — А теперь вышло так, что мы сами послали за ним!

Они разошлись. Джесси Уингейт вернулся в свой фургон.

— Как она? — спросил он жену, кивая на фургон Могши.

— В некотором смысле она чувствует себя лучше. Но в целом — ещё очень неважно, — сказала миссис Уингейт. Вокруг глаз у неё залегли тёмные круги. — Она ничего не ест, хотя жар уже спал. Если бы мы были дома, то её можно было бы легко вылечить. Но здесь... Джесси, зачем мы вообще двинулись в Орегон?

— А что нас заставило перебраться из Кентукки в Индиану, а из Индианы в Иллинойс? Я не знаю... Да поможет нам Господь сейчас!

— Всё очень плохо, Джесси.

— Да, обстановка действительно неважная. — Он обнял жену и поцеловал её. — Поцелуй нашу маленькую Молли за меня. Я желаю... желаю, чтобы...

— Я желаю, чтобы к нам подтянулись фургоны из Миссури. И тогда мы посмотрим! — сказала миссис Уингейт.

Глава 31. БИТВА У РЕЧНОГО БРОДА

Несмотря на ранение и крайнюю усталость, Билл Джексон всю ночь гнал свою лошадь. К рассвету он преодолел расстояние в пятьдесят миль и увидел длинную колонну повозок, которая, словно змея, ползла по дороге к западу от Саут-Насс. Над всем этим словно туманная дымка висела луча едкой пыли.

До колонны оставался ещё час езды. Но Билл чувствовал, что он уже почти совсем загнал свою лошадь, и она не сможет преодолеть разделявшее их расстояние. Тогда он заставил скакуна продвигаться под прямым углом поперёк дороги. Это был знак «Иди ко мне!», который знали все, кто жил на Диком Западе. Он надеялся, что кто-нибудь увидит этот сигнал. Затем он соскочил на землю и улёгся прямо в пыли. На него неудержимо наваливался сон. Лошадь улеглась рядом с ним. Как и сам Билл, она была совсем без сил. Вскоре к ним подскакал майор Бэнион в сопровождении ещё трёх человек.