Страница 9 из 14
Неприятно было, не стану скрывать.
После игры я шел до угла Пархоменко и Дружбы с компанией хоккеистов и незнакомых подростков, ну как «с», шел просто рядом. Один из подростков попросил у одного из хоккеистов понести его клюшку (они в х с мячом нелепой формы, закрученные). Тот дал. Другой хоккеист решил, что и мне будет приятно понести клюшку настоящего, пусть и юного, хоккеиста, и предложил мне. Я отказался, грубо сказав что-то вроде «выигрывать надо».
«Ага, выигрывать…» – начал хоккеист и осекся.
И я запомнил эту осечку.
Будто парень хотел что-то сказать, но не сказал. А через несколько лет меня осенило: «Сибсельмаш» играл против переписанных. Кто это такие? Это спортсмены, которым на деле больше лет, чем в документах. На детском и юношеском уровне год-два – огромная разница. 15-летние легко насыплют 14-летним полное лукошко голов. Зачем это нужно? Затем, что работа детских школ в каких-то неостроумных кабинетах оценивается исходя из спортивных результатов… вот тренеры и мухлюют. Эта практика вредная не только потому, что растлевает души, но и потому еще, что наносит чисто спортивный ущерб: чтобы стать хорошим игроком, в детстве нужно оттопыриваться с шайбой и мячом, веселиться, радоваться игре, а не решать задачи про место на пьедестале. Она была распространена широко в СССР (даже затронута в детском фильме «Ни слова о футболе»), будто бы распространена и в современной России.
Еще она распространена среди африканцев. Не знаю… наверное, по схожим соображениям, но, может, и нет. Или вот пришла новость, что в чемпионате Индии забил гол 16-летний игрок (Гурав Мукхи его зовут), а потом выяснилось, что ему 28.
Существует, кстати, неполиткорректная шутка, что для выяснения подлинного возраста спортсмена имеет смысл его распилить и посчитать годовые кольца на срезе. Возможна эта шутка благодаря термину «дерево», оскорбительно употребляемому в отношении неповоротливых, малопластичных игроков (чаще всего – центральных нападающих).
Но не всегда сравнение с деревом оскорбительно для человека. Например, Рильке в эссе «Ворпсведе» делает айайай искусству за то, что оно все познавало-познавало человека, но никак не хотело заняться пейзажем, чем (это я формулирую, как понял) внесло некоторый раздрай в идею мировой гармонии. Хорошо, что нашлись художники, сначала Рёйсдал, а уж потом и Фойербах с де Шаванном, а уж за ними и художники колонии Ворпсведе, которые вовремя отдали дань природе, но не похерив человека, а поставив ему новый контекст.
«Человек утратил свою важность, он отступил перед великими, простыми, неумолимыми предметами, превосходящими его своими размерами и долговечностью. Это не означало отказа от его изображения, напротив: основательно и добросовестно занимаясь природой, учились видеть его лучше, вернее. Человек уменьшился – теперь уже он не центр мира; человек вырос – ибо на него глядели теми же глазами, что и на природу; он значил не больше, чем дерево, но он значил много, так как дерево много значило», – так перевел В. Микушевич эту нехитрую, но благородную мысль.
Рильке вообще был не будь дурак по деревьям. Все помнят стих про покидание комнаты. В нем три периода, как в хоккее.
Отчасти строка про дом (третья) похожа на финт Салаха на полуфланге, когда он делает вид, что прокинет мяч к лицевой (Рильке намекает тут на другой свой стишок, «In diesem Dorfe steht das letzte Haus», уподобляет любой («Кто б ни был ты») дом самому одинокому на свете дому из того стишка), а сам смещается в центр и прет по диагонали к воротам.
С помощью своих глаз (а то чьих же; так игрок показывает арбитру два пальца повыше переносицы, имея в виду, что надо было смотреть шибче), которые усталые едва освобождаются от истонченного (в значении «стертого»; так про довольно толстенького Диего Марадону не скажешь, что он истончен, но он вполне определенно уже несколько стерт в этом мире, через него активно просвечивает Иной) порога,
Поднимаешь ты очень медленно черное дерево
И ставишь его в Небеса: тонкое, одинокое.
Тут неясно, превратил ли взгляд в дерево стершийся порог, он ведь тоже из дерева сочинен, и взгляд только что на этом пороге покоился, или взгляд произвел это дерево, так сказать, из себя… так не всегда поймешь, валится форвард в штрафной из-за контакта с защитником или просто потому, что почувствовал этот контакт и поспешил упасть, полагаясь на одиннадцатиметровый удар («бела тачка, бела тачка» – кричат при назначении пенальти сербские комментаторы).
Они отпустят (тут неясно, кто они, Воля и Смысл либо Слово и Молчание, либо все эти сущности вместе; так не понять зачастую, кто принимает в команде решение о трансфере, президент ли, спортивный директор ли, какова роль главного тренера в этом решении) твой взгляд (что в переводе на чеховский значит «Мы отдохнем»).
Боксер-силлогист
Филиппинский боксер Мэнни Пакьяо высказал свое отношение к людям нетрадиционной сексуальной ориентации.
«Природа создала женщин для мужчин, а мужчин для женщин. И это разумно. Животные не ставят под сомнение такие отношения. Только человек. И если мы официально признаем гомосексуальные браки, то окажемся хуже животных», – резюмировал Пакьяо.
Здесь любопытна конструкция «животные не ставят под сомнение».
Могут ли они вообще так поступать либо не поступать.
Все в цель
Во время футбольного матча в аргентинском городе Кордова 48-летний, ныне покойный, арбитр Сезар Флорес опрометчиво удалил игрока, а тот вернулся на поле с огнестрельным оружием и трижды выстрелил в арбитра, попав ему в голову, шею и грудь.
Лягнувший вслед
Олимпийская чемпионка Майкен Касперсен Фалла рассказала о встрече с лосем во время тренировки в окрестностях Лиллехаммера, что где-то на Севере.
«Я бежала на лыжах, полностью поглощенная своими интересными мыслями. Внезапно передо мной расположился лось. Он встал всего в полуметре от меня и смотрел мне прямо в глаза. Я поняла, что нужно убегать и помчалась так быстро, как только могла. Лось побежал за мной и лягнул вслед копытами. К счастью, он в меня не попал. Было ужасно страшно. Лось был огромный, во всяком случае больше лошади», – заключила Фалла.