Страница 16 из 54
– Какая же смерть будет нелепая. – Я совершенно равнодушно озвучил свои мысли, продолжив смотреть на Ларсона, который беспомощно хватался за ручку зонтика. Его душат зонтиком. Можно попробовать повторить по слогам, но, нет, к этому невозможно относиться серьёзно.
– Скотт, я снимаю у тебя двадцать процентов от твоего жалования за ближайшие три месяца. Не надо устраивать показательные выступления в таких местах, ещё и без приказа.
– Как скажете, сэр. – Охранник отпустил свою жертву. Ларсон тут же упал на колени, тихо что-то бормоча. Пытался отдышаться. – Но вы сами сказали присматривать за ребёнком.
Я только к этому моменту понял, что Ларсон хотел ударить в ответ.
***
В машину меня пустили, но заставили предварительно закутаться в плед. Это была забота скорее о сиденьях в салоне, чем о здоровье пассажира. О’Хара долго смотрел на меня своим суровым взглядом. Машина не ехала. Мы всё так же стояли на месте, по крыше отбивал дробь дождь, вода ручьями стекала по поднятым стёклам окон.
– Скажи сразу, есть ли смысл устраивать тут тираду и нравоучительные беседы? – О’Хара изогнул бровь. – Потому что мне жаль кислород, который я могу потратить на это.
– Да, разговоры со мной – настоящее расточительно, – я откинулся на спинку.
Признаться честно, мне тоже с ним разговаривать не хотелось, но, Боже, ему даже кислород на меня жаль. Это не было обидно, просто после такого язык чесался ответить колкостью. И вообще, мы же сейчас о нём, а с ним иначе не бывает. Надо периодически напоминать, что он не один язвить умеет. Так, для профилактики.
– Не будь ребёнком. Если бы я хотел преподать тебе урок или ущемить, то лишил бы оплаты за твою работу, да, Скотт? – В ответ наёмник только насмешливо фыркнул. – Я не лишил его всей зарплаты, потому что понимаю – у него приказ. Он перестарался, выбрал не то место для расправы, но всё-таки выполнял приказ. Тебя тоже не лишу, потому что, во-первых, это первое дело, ты справился на твёрдую четвёрку. Если бы вёл себя достойнее, то получил бы все пять баллов.
– Но я не виноват, я злился, нервничал…
– Нет, – О’Хара возвёл палец и проникновенно посмотрел на меня пустыми глазами-стекляшками. Он устал. Он много работает. Наверное, работа и высасывает из него все эмоции. – В нашем мире всё не так устроено. Волнуешься ты или истекаешь кровью от пулевого ранения, ты никогда не должен терять лицо. Ровная осанка и холодный взгляд – твоё главное оружие. Потому что, пока ты выглядишь уверенным и веришь в то, что говоришь, в это верят все. Понял?
– Понял. – Без энтузиазма признал я, шумно выдохнув. И как это вечно происходит? Почему он всегда кажется правым? – Что там по поводу «во-вторых»? – Поспешил я сменить тему.
– Во-вторых, Ларсон это заслужил. Насилие – тоже способ невербального общения. Несомненно, не лучший способ. Один из худших, я бы сказал, но он один из самых действенных. – Он ткнул себя большим пальцем в грудь. – Я не люблю насилие, вид крови и прочие вещи, которыми занимаются эти ребята. – Он кивнул на охрану. – Но иногда подобное необходимо применять. Есть люди, на которых действует именно такое невербальное общение. Есть те, кто не осознают значение слов, пока им эти значения не затолкают в череп. В прямом смысле.
– Вы меня сейчас хвалите? Потому что я перестаю Вас понимать. – Я вскинул брови и потёр нос мягким пледом. Невесомо повеяло домашним уютом. Тёплый плед и мягкие сидения. Если бы не два наёмника и один жуткий бизнесмен, я мог бы даже сказать, что мне хорошо.
– Не хвалю и не ругаю. Ты просто сделал, что следовало. Но сделал не в том месте.
– А где же мне это делать? – С губ сорвался диковатый смешок. – Как я смогу ещё его ударить, если я его больше не увижу.
Наёмники немного согнулись, их плечи подрагивали. Я не сразу понял, что они сдерживают смех. О’Хара устало потёр лоб и что-то пробормотал. Я опять выглядел нелепо. Это уже жутко начинало раздражать, я бы даже зашёлся тирадой, если бы мой собеседник не продолжил.
– А для чего нужны партнёры? – В ответ я только потупил взгляд. – Они нужны для взаимовыгодной работы и совместного избавления от конкурентов. Если бы ты сел в машину и сказал, что поведение Ларсона было, по твоему мнению, неприемлемым, знаешь, что бы произошло дальше?
Я догадывался. Внутри всё вымораживало от таких мыслей. Понятия не имею, что бы тогда было, но точно знаю – всё было бы гораздо хуже. Можно сказать, я спас Ларсона своим ударом.
– Вы бы дали «специальное поручение»? – Робкое предположение, подтверждение которого было очень страшно услышать.
– Возможно, – он расслабленно откинулся на спинку, закинул ногу на ногу и якобы задумался. – Отдал приказ Скотту усадить его в машину и избить где-нибудь не на моих глазах; или приказал бы организовать для Ларсона несчастный случай с летальным исходом. – О’Хара сощурил глаза. – Позволил бы тебе попросить Ларсона шагнуть вниз с моста. Знаешь, прямо в реку. С одного из шпилей.
Мой цвет лица явно давал понять, что от последней фразы мне стало нехорошо. О’Хара знал, что мне понравилась власть. Он всё знал. Риган поспешно растянул губы в улыбке, когда понял, что переборщил.
– Не волнуйся так, у меня юмор специфический.
– Вам с таким юмором вообще шутить нельзя, вы в курсе? – Тон у меня был серьёзным, глаза широко открытыми. Я сообщил ему это доверительно, чтобы он точно принял к сведению. Но, ах, да, он не примет.
– Итак, что ты хочешь за свою работу? – Он снова стал собой.
Между нами снова стена, что к лучшему. А то так недолго и подружиться, а с ним дружить уж точно не хочется. Почему-то это часто происходит: за пару минут общения он начинает казаться настоящим партнёром, а потом всё так же быстро исчезает. Он снова бизнесмен, часть круговорота денег и власти. Ему больше никто не нужен и ничего не нужно. Иллюзии создаются и разрушаются одинаково быстро.
Я кусал щёки, думая. Чего же хотелось? Опять всего и сразу. Всех сведений, всех фотографий, всех записей. И больше никогда не возвращаться в лагерь. Там много военных, которые не пренебрегают насилием, там все, кого я фактически предал. Я, как человек, заставший кровавую расправу, должен нормально переносить подобное.
– Можно сначала узнать небольшую деталь, а потом съездить в одно место?
– Озвучь вопрос, чтобы я понимал, насколько он значимый.
– Как меня зовут? Вы ведь не давали разрешения называть меня по имени, да? – Кривую улыбку не удалось сдержать. – Целый день я был либо «мальчиком», либо «ребёнком». Я хочу знать своё имя.
– Хьюго Уильям Маршалл. – О’Хара равнодушно махнул рукой. – Дату рождения и прочие прелести твоей жизни оставим на другой раз, я так понимаю?
Я пару раз открыл и закрыл рот в легком недоумении. Он так быстро сдался? В это верилось слабо, но, черт возьми! Хьюго Уильям Маршалл. У меня есть имя. Настоящее. Не титул, не ласковое прозвище, а имя. Появилось странное желание написать это на лбу, чтобы все знали. Или исписать этими словами все стены в камере, чтобы уж точно больше никогда не забывать. Хотелось ликовать и кричать каждому прохожему в лицо, поделиться со всеми такой специфической радостью. Трудно осознать ценность некоторых вещей, пока их не потеряешь.
– У меня есть имя! – Восторженный крик вырвался из груди. Я улыбался так, что щёки заболели. А потом одну щёку обожгло болью, я сразу прижал руку к заклеенной ране.