Страница 7 из 12
– У меня руки заняты.
Они рассмеялись вместе. Вряд ли кто-то посторонний понял бы, почему.
– Фигуру потом покажешь. А сказку сейчас.
– Ладно, слушай.
Клара легла поудобнее и стала слушать, как древние гавайские мореплаватели определяли путь по звёздам. Самым любимым созвездием у них был Треугольник Навигатора, его звёзды показывали направление на три вершины океанского треугольника Полинезии: Гавайи, Новую Зеландию и остров Пасхи. Звезда Альтаир, что указывала на Новую Зеландию, вместе с парой соседних звёзд называлась у гавайцев «Хуму и сыновья». Согласно древней легенде, Хуму был опытным моряком-навигатором, и тому же искусству научил двух сыновей. Однажды во время долгого похода им пришлось разлучиться: Хуму должен был вести каноэ, на котором плыл король, а сыновей Хуму посадили на другую лодку. Там они поссорились с рулевым, и он выбросил мальчишек за борт. Но мальчишки плыли на тройную звезду, как учил отец. В конце концов они встретили королевское каноэ, и отец вытащил их из воды.
Дальше было что-то ещё про короля и вредного рулевого, но этого Клара не запомнила – она заснула на первой половине сказки.
3. Алиса в городах
«Конь! Кончи цыплёнка!» – пропел в ухе вкрадчивый мужской голос. Егор поморщился и убавил звук.
Сначала он слушал только свои записи. Скрипка Граппелли отлично сочеталась с пёстрым шарфом осеннего леса, что мелькал в тумане за стеклом машины. Клара спала на заднем сиденье под клетчатым пледом, добавляя домашнего уюта в это парадоксальное, но такое любимое состояние Егора – покой в движении. Поглядывая в зеркало на её спокойное лицо во сне, он вспомнил японское: «поезд домой / всё пролетает мимо / кроме луны».
А ещё у них было хайку про сон во время битвы… или нет, про укус комара, из-за которого герою приснился удар меча. Интересно, анализировал ли кто-нибудь сон в транспорте? Если на образы сна влияет даже укус комара, то и быстрое движение должно влиять. Но с другой стороны, сны с полётами снятся в полном покое; может, в транспорте всё наоборот, чаще снится что-нибудь статичное? Кстати, укачивание детей – тоже движение.
Через пару часов таких возвышенных размышлений он словно бы ощутил нехватку собеседника – и прервал полёт джазовой скрипки, чтобы послушать для разнообразия человеческую речь. И вот пожалуйста: тут же попал на «Русское радио», где группа «Би-2» предлагала коню кончить цыплёнка. Потом зазвучал известный проигрыш из Depeche Mode, и Егор собрался уже подпеть «Your own personal Jesus» – но оказалось, что это Макаревич с очередной депрессивной песней про эпоху большой нелюбви. Русский рок даже в гробу лежал в чужих тапочках.
На соседнем канале дикторша скороговоркой пересказывала законопроект по ограничению систем распознавания лиц. «Лицемерки» давали множество ложных срабатываний – даже без особых техник обхода. А уж со специальными трюками, вроде масок или наклеек-брахманов, камеры распознавали вообще кого угодно, но только не того, когда надо. Поэтому партия власти предложила запретить лицемерки как метод идентификации граждан.
Правда, СМИ связывали эту инициативу с конкретным происшествием, когда несколько молодых депутатов данной фракции были распознаны в любительском порнофильме, после чего в газетных заголовках прочно закрепился мем «партия страсти». Но депутаты не растерялись и объявили, что фильм – это вражеский deep fake, и тут же наехали сразу на все распознавалки. Инициативу поддержали мусульмане: главный муфтий Москвы напомнил, что Коран предписывает женщинам скрывать лица именно для того, чтобы их не узнали и не оскорбили.
Однако продавцы систем наблюдения прикормили в Думе сильное лобби, и законопроект отправили на доработку. Как бы в качестве компенсации Госдума единодушно одобрила другой законопроект – о запрете названия кофейного напитка «americano» в меню всех заведений российского общепита. Вместо этого баристам рекомендовано использовать термины «слабый кофе» или «простой кофе».
Предложение внесла фракция ЛДПР, и теперь её лидер раздавал победные интервью всем радиостанциям мира. «У нас же мода на здоровый образ жизни, – подчеркивал депутат. – Можно уже не скрывать заботу о своём здоровье под иностранными словечками. Слабый кофе – меньше нагрузка на сердце. Так и называйте его, нечего тут стыдиться!».
Егор запустил радиопоиск дальше. Везде в новостях партия страсти вальсировала с партией слабого кофе. Чуток разнообразия на «Серебряном дожде»: там расхваливали законопроект американской сенаторши, которая требует запретить баскетбол, поскольку этот вид спорта оскорбляет чувства граждан альтернативного роста. Затем на «Дожде» решительно осудили арт-группу «Баболюбы», члены которой устраивают эротические провокации в местах культурного отдыха LGBTQZ-сообществ.
Дальше скан, снова попса с ритмом строительного отбойника. И вдруг рядом – спокойный голос читает на хорошем русском языке дневники мореплавателя Отто Евстафьевича Коцебу. Что за станция? «Радио Звезда»? Ого! Мог ли ты представить в своей пацифистской молодости, что самым приятным эфиром для тебя станет радиостанция Минобороны?
Это старость, заметил язвительный внутренний голос. Ещё лет пять, и вообще пересядешь на «Радио Орфей». А пока разминай свой патриотизм на слащавых радиокнигах об отечественных мореплавателях, которые – ну надо же! – открыли кучу островов Французской Полинезии. Сразу хочется спросить, отчего патриоты так много гудят про несчастные булыжники Курильских островов, но совершенно не вдупляют, что у целого архипелага Туамоту есть второе название – острова Россиян. Кто-то должен срочно подсказать президенту: Полинезия тоже наша.
Запиликал телефон. Однако номер был незнакомый, и Егор решил не отвечать. Тот же номер дважды пытался дозвониться снова, но его прекрасно глушили дневники Отто Евстафьевича. Минут через десять на экране мобильника появился номер адвоката. Тогда Егор взял трубку.
Адвокат говорил подчёркнуто официально – либо в присутствии кого-то третьего, либо под запись. Он спросил, известно ли Егору, где сейчас находятся его дочь и бывшая жена.
Егор столь же формальным тоном ответил, что его бывшая жена, по словам общих знакомых, улетела в Индию, отмечать некий религиозный праздник. Но где именно она отмечает, ему неизвестно. Что же касается дочери, то Клара сама приехала к нему домой сегодня утром. При этом она пожаловалась на плохие условия содержания в клинике, в частности – на отсутствие света, отопления и охраны. Будучи напугана такой ситуацией, дочь уехала домой.
Очень хорошо, сказал адвокат. В клинике действительно произошла какая-то авария, и ряд пациентов, оставшись без присмотра, покинули это сомнительное заведение. К счастью, все уже нашлись, вот и с Кларой ситуация прояснилась. А поскольку мать ребёнка находится неизвестно где, Клара вполне законно остаётся с ближайшим родственником – отцом. Адвокат обещал, что передаст эту информацию представителям клиники и суду. В общем, всё в порядке, будем на связи.
Егор дал отбой – и заметил движение в зеркале: Клара потягивалась. Видимо, разбудил громким разговором. Впрочем, ему тоже пора размяться. Да и перекусить… А если всё сразу – это заправка.
# # #
В магазине они поругались. Вроде и повода особого не было. Поели, машину заправили. А потом как-то залипли. Егор решил, что надо купить побольше еды с собой, чтобы лишний раз не останавливаться. И пока он выбирал продукты, Клара начала доставать его насчёт плюшевого слона.
Слон этот в буквальном смысле не лез ни в какие ворота: он бы занял весь салон либо весь багажник. Какому идиоту пришло в голову продавать такую огромную игрушку на заправке, где должно продаваться всё самое компактное? Замученный нытьём дочки, Егор в конце концов согласился купить слона. Но тут Клара сказала, что слон ей больше не нужен.
«Так да или нет? – Нет… – Хорошо, тогда едем. Ну что за слёзы опять? Ты же сама сказала “нет”! – Но ты же сказал, что он не поместится, а то бы я сказала “да”. – Если “да”, давай купим. Привяжем его на крышу. – Не надо, он там промокнет. – Окей, тогда поехали без него. – Нет…».