Страница 10 из 16
Профессор Маерс – строгий, но справедливый и очень содержательный; мужчина Сайвер – закрытая книга. У него не было семьи, а с пожилым отцом и младшим братом он не общался, так рассказывали старшекурсники. Конечно, Надин слышала сплетни про него и Маффи, даже невооруженным взглядом было видно – он ей нравится, но взаимностью там не пахло – скорее Сайвер вел себя снисходительнотерпеливо.
– Вы ещё со мной, мисс Миховски? – он наклонился так близко, что можно было почувствовать его дыхание.
– Простите, я задумалась о своём неправильном поведении, – соврала Надин. – Я постараюсь больше ни во что не вляпываться! Почему вы так смотрите на меня?
– Как? – голос сквозил холодом.
– Будто пытаетесь прочесть мои мысли…
– Не придумывайте, этим умением я не обладаю, – он отошёл к окну и уставился куда-то вдаль. – Или боитесь, что я второй Вольф Мессинг или Эдгар Кейси?
Шутил он редко, скорее отпускал остроты или язвил. Надин согласно кивнула и улыбнулась, она не знала упомянутых людей. Сайвер это понял.
– В вас есть нечто мне не понятное… – Сердце Надин пропустило удар от его вкрадчивого тона. – Вы другая, не такая, как они, – он кивнул в сторону теннисных кортов, где весёлые девушки в коротких юбочках гоняли зелёный мяч. – Ваша непосредственность меня настораживает. Вы или дура, что вряд ли, или преследуете какую-то цель, и рано или поздно я пойму, какую. Разумеется, вы не первая русская, которая учится в стенах нашего колледжа, но тут дело не в этом…
Маерс провел пальцем по корешку какой-то толстой книги, лежащей на подоконнике.
– А вы не допускаете мысли, что я обычная девушка, которая приехала учиться?..
– Это слишком просто.
– Я русская – может, в этом причина моей необычности?
– Каким местом вы слушаете? Я же только что сказал, что дело не в менталитете, и, мисс Миховски, я предпочел бы не развивать эту тему, я и так позволил себе лишнего. Довольно.
– Всё в порядке, профессор. Мы просто разговаривали.
Знала бы мисс Миховски, как редко профессор позволял себе «просто разговаривать». Обычно он либо выслушивал распоряжения, либо отдавал их, и последнее случалось с ним гораздо чаще.
– На сегодня всё. К следующему занятию напишите эссе про связи литераторов и композиторов на стыке столетий и…
Неожиданно раздался глухой треск уже его мобильника; Маерс вздрогнул, он явно не ожидал звонка.
– Прошу меня простить…
Сайвер извлёк из ящика письменного стола телефон и, с опаской посмотрев на Надин, ответил:
– Что случилось? Нет, у меня студентка. Хорошо, Кэтрин, мы уже заканчиваем. Успокойся!
Он прервал вызов, положил аппарат обратно в стол и с невозмутимым видом произнес:
– Мисс Миховски, занятие закончено, вы свободны, – выразительным взглядом Сайвер указал на дверь.
Надин внутренне напряглась. Неужели он что-то заподозрил? В ней боролись два чувства: страх быть раскрытой и внезапно вспыхнувший интерес к профессору. Надин не была влюбчивой или ветреной девушкой. Да, ей нравились парни, но серьезных отношений, а тем более долгих, у неё ещё не было.
Ей трудно было взять себя в руки: при виде профессора краснели щеки, учащалось дыхание, сердце пропускало удар. Она очень надеялась, что этого никто не замечает. Прослыть дурочкой, втюрившейся в профессора, ей крайне не хотелось. Она не успела понять, когда это началось – может, неделю назад, может, месяц, а может, с того первого взгляда на фото на сайте колледжа.
Надин вышла из его кабинета и наклонилась, чтобы завязать шнурок. Зашумел чайник, донеслось позвякивание стекла. В конце коридора появилась залитая слезами Маффи, которая на ходу пыталась поправить прическу. Свою студентку она не заметила, так как ту скрывала тень. Спустя минуту Маерс вышел из кабинета, держа в руках чашку, и пряный аромат шоколада шлейфом потянулся за профессором.
– Выпей.
– Спасибо за заботу, Сайвер, – она взяла чашку и начала пить маленькими глотками. – Отец Ильзе позвонил Нику, потом подключилась её мать, они накрутили его, и он спустил собак на меня. В этой суматохе я забыла сообщить ему про инцидент. Решила почему-то, что это сделаешь ты.
– С чего вдруг? Кэтрин, это же студентка твоего факультета!..
Все апартаменты профессорского корпуса были похожи между собой. Просторный кабинет, служивший по совместительству приёмной для малого количества студентов, гостиная с камином, небольшая спальня и ванная комната.
Скрип старых половиц придавал помещениям флёр старины: казалось, вот-вот из-за угла выплывет Уинстон Черчилль или послышится голос Оруэлла.
Сайвер стоял у окна и вглядывался в петляющие дорожки сада. Кэтрин подошла к нему и вместо ответа прикоснулась губами к его губам.
Он вздрогнул, но не отстранил её. Она погладила его по спине и прижалась к нему всем телом:
– Давай расслабимся…
– Перестань, Кэт. Нет настроения, – он держался отстраненно.
– Сайвер, давай на час заключим перемирие, мне нестерпимо хочется твоей ласки, – она потерлась об него щекой.
– И это не мешает тебе спать с директором, – он сделал шаг назад. – Вполне современно.
– Опять ты за своё! – вспылила Маффи. – сто раз объясняла тебе, что это было давно и почему я пошла на это!
– Кэтрин, при этом нам обоим известно, что не обязательно раздвигать ноги, чтобы получить место декана. Я не прав?
Она схватила его за лацканы пиджака и, сильно сжав их, несколько раз постучала кулачками по его груди; её губы непроизвольно затряслись, а глаза снова наполнились слезами.
– Опять начинаешь меня тиранить? Сколько ты будешь упрекать меня? Какое ты имеешь на это право? Я – свободная женщина.
– Вот и упивайся своей свободой, Кэт, с таким поведением перспективы повторного брака тебе не светят. Лично мне противно обнимать тебя, зная, что ты трахалась со стариком Хитроу, а потом ложилась в мою постель. Меня это унижает!
– Сайвер, перестань! – жалобно сказала Маффи. – Я столько раз доказывала тебе свою верность и преданность…
– Цена твоей верности и преданности, Кэтрин, – тепленькое повышение.
Конечно, она понимала, что Маерс – жуткий собственник, и после её низкого поступка он её вряд ли простит. Два года назад желание во что бы то ни стало добиться повышения настолько вскружило ей голову, что она забыла про элементарную осторожность. Хитроу всегда был падок на женщин, и про эту его особенность знали многие. Он был вдовцом, поэтому не скрывал своих побед и похождений.
– Ты снова завела старую пластинку… Почему ты всегда всё усложняешь? – нервно прохаживаясь по комнате, продолжал Маерс. – Ты позвонила и поплакалась, что тебе плохо. Наплевав на собственную усталость, я пришёл тебя поддержать. Поверь, у меня и в мыслях не было выяснять отношения или в чём-то тебя упрекать.
– Сайвер… – Маффи с надеждой посмотрела на мужчину, но, уткнувшись в железную стену его взгляда, не стала продолжать: – Неважно. На дворе только начало ноября, а голова уже идёт кругом. Сумасшедший год. Не заметил?
– Есть такое. Наверно, мы расслабились. Сама знаешь, студентам дай поблажку, и они тут же сядут на шею и свесят ножки.
– И умудрятся сделать так, что мы останемся крайними, – Кэтрин незаметно достала зеркальце и посмотрелась в него – потёкшая тушь и покрасневший нос не украсили ещё ни одну женщину.
– Сайвер, тебе нравится Алисия Тьер? – неожиданно спросила она.
Он удивленно вскинул левую бровь:
– Какой бред! Я дал повод так думать?
– Я случайно услышала разговор Бабби и Хадди, они перемывали тебе косточки. Говорили, что ты всегда вежлив с мисс Тьер, и я с ними согласна. Со стороны твоё к ней отношение похоже на симпатию. Не скажу, что ты с ней приветлив, но любезен. Она всегда получает «А» по твоим предметам и… – она замялась.