Страница 17 из 18
– Но может быть климат? Ему нужно сменить климат?
Профессор согласно кивнул.
– Что же, нам возвращаться в Россию?
– Это не мой вопрос. Можете возвращаться в свою сраную Россию, – отрезал эскулап, демонстрируя, что аудиенция окончена.
Женя вышла из ординаторской вся взмокшая. Какая все же чудовищная жара в этой проклятой Испании. И принесло же их сюда! И кому такая бредь, пришла в голову? Кому, если не ей. Замерзла, принцесса хренова! Захотелось погреть косточки, уехать подальше. От всех и от всего. Вот и уехали. Ни там жизни не было, ни здесь. Хотя, там-то как раз жизнь и была! Она всегда и безмерно хотела его, и когда он возвращался из своих бесконечных походов, они отрывались по полной программе – баня ходила ходуном… Что стало происходить здесь, она не понимает. Не понимает, как без секса они смогут жить. Василий прав, если даже не сам этот обалденный процесс, но ожидание его, возможность его придает существованию тот тонус, без которого все меркнет…
Ей уже не верилось, что совсем недавно сама искала повод уклониться от этого процесса, стало абсолютно непонятным ее собственное истеричное состояние, которое даже развело их по разным спальням.
Отправляясь за автомобилем, Женя спохватилась, что за минувшую неделю ни разу не вспомнила об Эдике. Тот большой и пока еще беспомощный ребенок в больнице не оставлял места для других переживаний.
«Хонда» Евгении упорно не заводилась, и Жене пришлось приехать за Василием на его грузовичке. Перед тем как войти в палату она долго репетировала радость. Помогло сознание того, что они, все-таки, возвращаются домой. Что они будут вместе.
Когда он усаживался на заднее сидение, она хотела его поддержать, но он отвел ее заботливые руки. Комментарий был коротким:
– Рановато.
Женю это даже обидело. Не рановато ли сам вспорхнул?!
Соседка привела Жучка сразу же, как только они выбрались из машины. Коротко отчиталась в поведении полового разбойника. По ее словам, на этот раз он вел себя очень скромно. Хоха всегда и всюду их сопровождала. Слава богу, она, кажется, не беременна. Это было бы смертельно для бедной девочки. Не смогла бы разродиться. Слишком крупный жених. У людей не так это рискованно. Ее племянница, которая живет в Мадриде совсем крохотная девочка вышла замуж за натурального бугая с таким членом, упаси боже (старушонка перекрестилась) и ничего. Родила уже двоих…
Женя прервала рассказчицу, сунув ей купюру, за праведные труды. Сеньора Люсия, даже не сверившись с достоинством бумажки, спрятала ее за манжет рукава.
Женя понимала, что старушенция одна и что для нее возможность поговорить с кем-нибудь, находка, но сеньора должна все-таки иметь совесть! Мысль Евгении, видимо, перевелась как-то на испанский язык, потому что та, вдруг, выпучив глаза, забормотала с такой скоростью, что ее перестал понимать даже Василий, и удалилась.
Первым в дом ворвался Жучок. То ли тоже истосковался по родным углам, то ли чтобы показать путь заблудшим хозяевам…
Василий уселся на диванчике перед телевизором, но попросил его не включать. Женя устроилась рядом. Они посидели молча, обнявшись впервые за все долгие часы и дни разлуки. Каждый со своими мыслями. Или с одними и теми же? Потом Женя спросила, не хочет ли он чего… Он почти улыбнулся и отрицательно качнул головой.
Вечером она, как можно беззаботнее намекнула мужу, что первую недельку они поспят в разных постелях. В ответ на ее вымученную улыбку он проговорил:
– Ничего, Женечка, как-нибудь переживем…
Значит, его уже просветили, или он сам все понял. Конечно, ведь он же сам врач! Да и как ему следовало реагировать, если на то самое место ему повесили красную тряпку. Запрещающий сигнал.
И Женя принялась рисовать какое-то светлое будущее. Нафантазировав с кучу совершенно нереальных планов, она легла на свою кровать, которую вначале отодвинула подальше от той, на которую лег муж, потом, немного подумав, придвинула ближе. Вдруг ему понадобится какая-то помощь…
То ли потому, что эта лежанка была новая и показалась ей неуютной, то ли беспокойство о том, как себя чувствует Василий, не давало ей возможности уснуть, то ли перевозбудилась от собственных фантазий, но она, время от времени, поднималась, подходила к нему и поправляла, то одеяло, то подушку. Он тоже не спал и отвечал ей растерянными улыбками. Ситуация становилась все непонятнее. Женя тормозила, как могла, мысленно привязывала себя к ножке своей кровати, но завязка не держала. Как странно устроен организм человека?! Ведь совсем недавно, когда возможности были не ограничены, она обходилась без этих осложнений и спокойно засыпала. Но, сейчас, когда ясно и убедительно на «эти дела» наложен запрет, тормоза абсолютно не держат.
Долгие страдания все же кончилась тем, что она оказалась с ним под одним одеялом. Нет, у нее и в помыслах не было провоцировать мужа, просто она очень соскучилась и хотела прижаться к своему мужчине, почувствовать его тепло. Без каких-либо осложнений. Просто как к беззащитному, беспомощному мальчику…Ее великовозрастному сыночку…
Великовозрастный же сыночек оказался настоящим хулиганом. Его непослушная ручка, разнесла в пыль ее благие намерения а, когда ласковые пальчики, побродив по достопримечательным местам, погрузились в содрогающийся вулкан, ожидать боевых действий пришлось недолго…
Женя проснулась на рассвете в ужасе от содеянного. Поминая себя самыми нехорошими словами, кинулась к Василию, С ужасом обнаружила, что глаза его закрыты.
– Ты как себя чувствуешь? – замирая, прошептала она у его уха.
Тот, открыл глаза и неожиданно ответил ей улыбкой, словно с ним ничего и не происходило, и он все это время прикидывался. Перед ней двигался, дышал, иронизировал абсолютно здоровый человек, тот же самый Василий, каким был до злополучного дня. Она даже заподозрила не схитрил ли тот самый лекарь, объявляя серьезный диагноз, чтобы проставить более серьезную цифру в счете за услуги. Империалисты они хищники и есть, откуда бы родом не были. Или секс? Он же не только для продолжения рода, но он же и лечит, по крайней мере, от депрессии, как утверждает Василий.
И, все-таки, вместе с радостью оттого, что здоровье его идет на поправку она стала испытывать какое-то разочарование…Нет, она вовсе не возражала, чтобы он был абсолютно здоров, но хотелось, чтобы он по-прежнему в ней нуждался и не отвергал ее забот…Если бы он днем был ее ребенком, а ночью любимым мужчиной!
Об Эдике не заикался никто. Оба и без объяснений понимали, что при том заключении, которым их наградил лекарь, об усыновлении нечего думать.
Несмотря на беспокойство о его самочувствии, спать следующей же ночью Женя снова забралась к нему в постель, предупредив, правда, что они не должны больше позволять себе никаких поползновений…К ее восторгу, все предупреждения он пропустил мимо ушей…
Однако на следующее утро Женя решительно заявила, что такую расслабуху они будут позволять себе лишь изредка. По графику. На что Василий, похоже, не обратил внимания, и Женя даже не поняла, согласен ли он.
Неделю спустя он уже стал уезжать из дома по своим таинственным делам. Сначала на такси, потом, два-три дня спустя, и на своем «Пежо». Самочувствие его уже не вызывало у Жени тревоги, хотя она старалась ограничивать его не только в постели, но и в работе по дому. В частности ему было запрещено продолжать строительство ограды и хвостатому другу приходилось сидеть на привязи. Эти дни Жучок явно переживал как черные. Когда она подходила к нему, то старалась не смотреть ему в глаза. Правда бормотала при этом, что скоро двор огородят, и вся территория участка будет принадлежать ему. Можно будет кувыркаться, носиться сломя голову,…правда, от забора к забору.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».