Страница 2 из 13
Она протянула руку и подёргала даму в шляпке за рукав.
– Женщина! Я вам говорю! Вы неправильно встали!
Надо отдать должное Аритиной оппонентке – она была опытной склочницей и сразу же поняла, что это не просто разговор, а «битва железных канцлеров». Я прочитал всё по её лицу, на котором ещё до того, как она повернулась к Арите, возникла мерзкая улыбочка а-ля «сама любезность».
– Шо вы говорите? – спросила дама.
– Я говорю – это не ваше место, – глядя ей в глаза, сказала Арита, повысив голос.
Пассажиры вокруг с интересом прислушивались. Даже Николай Нильсович перестал кукситься и отламывать руку у трансформера. Сунув злосчастную руку в рот, он недобро уставился на мамину противницу.
– Интересные дела! – обернувшись к дочери и зятю, голосом профессиональной истерички завопила дама. – А иде моё место?!
– Вон там! – Арита монументальным жестом указала на конец очереди, к этому моменту уже загнувшийся к информационному табло. – Идите туда!
Из очереди раздались одобрительные выкрики, кто-то даже зааплодировал.
Дама засмеялась, фальшиво и натужно. Дочь, зять и внуки подхватили этот смех, и я невольно скривился – настолько это было омерзительно.
– Она ещё будет меня учить, где мне стоять! – обращаясь к семье, завопила дама.
– Идите туда!! – в голосе Ариты отчётливо зазвенела сталь. Признаться честно, когда она начинает разговаривать вот так, даже я её побаиваюсь.
Но дама, видимо, была плохим психологом. Или просто дурой. Она сложила из толстых, похожих на сардельки пальцев кукиш и повертела им в воздухе перед Аритиным носом.
– А дулю с маком не хочешь?!
Шайка свиноподобных поддержала выходку вождя обидным смехом.
– Охрану надо звать! – сказал кто-то у меня за спиной.
– Ты сама напросилась, – угрожающе понизив голос, процедила Арита. – Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому. Но ты встанешь на своё место!
И тут она совершила поступок, которого не ожидал даже я. Моя хрупкая Арита, мой нежный цветок и изящная лань, мои пятьдесят килограммов фитнеса и грации, вдруг схватила огромный фиолетовый чемодан дамы и одним движением – легко, словно пушинку, – зашвырнула его к информационному табло. Чемодан шлёпнулся на бок и с пушечным звуком лопнул, выметнув на пол пёструю кучу вещей.
Воцарилась гробовая тишина. У меня возникло ощущение, что замолчал вообще весь аэропорт. И в этой звенящей тишине неожиданно рассмеялся Николай Нильсович. А потом засмеялась вся очередь.
Задрав все свои пять подбородков к потолку, дама завопила так, словно её резали:
– Люди добры! Шо ж это делается!
Зять, отдав яблоко жене, направился в сторону Ариты, бормоча ругательства. Тут уже на передний план пришлось выдвинуться мне и с высоты моих двух метров вежливо спросить:
– Какие-то проблемы?
Совершенно не изменив выражения лица, зять вернулся к своей жене, забрал яблоко и принялся поедать его дальше, мрачно зыркая поросячьими глазками по сторонам. Дама в шляпке продолжала свою песню «Люди добрые…»
– Здесь добрых людей нет, – сказали ей из очереди.
Дама в шляпке перестала вопить, громко выматерилась и, ни на кого не глядя, двинулась к лопнувшему чемодану. Следом за ней, шумно сопя, потянулась вся шайка. На этом битва завершилась. Противник покинул поле боя. Арита могла праздновать победу, а я – выдохнуть: хоть кто-то из нас примирился с действительностью. Правда, примирение состоялось через преодоление, но это было лучше, чем ничего.
Завершив первую часть нашего приключения «Привет, Таиланд» и сдав багаж, мы отправились искать местечко, чтобы скоротать время до вылета. Все кафе, ресторанчики, все кресла и любые горизонтальные поверхности, включая неработающие информационные стойки и подоконники, оказались плотно усижены несчастными пассажирами. Те, кому не хватило места, расположились прямо на полу, и Арите было дико видеть, как люди брали в баре кофе, пиво, сэндвичи, садились у стены, вытягивали ноги и ели, словно дело происходило где-то в Гарлеме. Я попытался объяснить ей, что в Европе сидеть на полу в аэропортах – нормально, но она решительно воспротивилась этому.
– Они что – бомжи? Люди бешеные деньги заплатили за перелёт, а теперь сидят на холодном камне!
Я не стал спорить. Из разговоров вокруг мы поняли, что многие торчат в Домодедове уже третьи сутки, ожидая хорошей погоды и возобновления полётов.
– Бардак! – голосом капитана пиратского корабля резюмировала Арита.
– Айдак, – грустно согласился с мамой Николай Нильсович.
Он сейчас пребывал, как это называла Арита, в возрастной нише «попугайчик» и повторял всё, что слышал.
– Что предлагаешь? – спросил я.
– Почему я должна что-то предлагать? – удивилась Арита.
– Ваш главный космический конструктор Королёв часто повторял: «Критикуешь – предлагай. Предлагаешь – делай. Не сделал – увольняйся».
– Последнюю фразу ты сам придумал, – Арита обозначила улыбку.
– Может быть… Но всё же – у нас до посадки почти два часа, что будем делать? Кстати, здесь есть ВИП-зоны. Я предлагаю заплатить и переждать там.
Арита посмотрела на меня как на чудовище из сказки. В последнее время, после новогодних трат и поездки к моим родственникам в Данию, у нас было не очень хорошо с деньгами, и поэтому мы летели не бизнес-классом, да и вообще, что называется, сокращали траты. Вне зоны экономии у нас был только отдых в Таиланде. Естественно, моё предложение потратиться на ВИП-зону было встречено в штыки. Мы немного, как это водится у любящих супругов, поспорили, и всё закончилось гордой фразой Ариты:
– Если хочешь, можешь идти в свою ВИП-зону. Нам с Колей и тут нормально. Дай мне ребёнка!
Выбора у меня не осталось, и мы принялись фланировать по терминалам, наблюдая коловращение жизни. Жизнь, надо сказать, коловращалась весьма старательно – примерно за час променада мы стали свидетелями одной мелкой драки, нескольких семейных скандалов и оказали помощь пожилой женщине, которой стало плохо.
После этого, по закону кармы, нам улыбнулась удача, и мы наконец-то заняли столик в Foster’s Bar.
Следующий час мы провели с относительным комфортом – я пил пиво, Арита – чай без лимона, мы уплетали сосиски, не давали Николаю Нильсовичу чипсы и искали в ручной клади жёлтую машинку. Когда Арита вспомнила, что оставила её дома, в прихожей на зеркале, случился локальный апокалипсис с рёвом и дрыганьем руками и ногами. Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но тут, слава всем богам, объявили посадку на наш рейс.
Расположившись в креслах нашего комфортабельного аэробуса, мы должны были выдохнуть, вытянуть ноги, расслабиться и получать удовольствие от полёта, но это – в теории. На практике комфортабельный аэробус изнутри напоминал что-то среднее между Ноевым ковчегом и пабом в центре Дублина в пятницу вечером. У меня вообще сложилось ощущение, что всех, кто громче других гомонил, хохотал, ругался, плакал и орал в аэропорту, запихнули в наш самолёт.
– Глебыч! Ты куда засунул… ЭТО?! – могучим басом заорал у меня над ухом крепкий лобастый парень в белой футболке.
– В синей сумке посмотри! – ответили ему откуда-то из конца салона.
– Смотрел! – опять заорал лобастый. – Нету!
– Значит, у Серёги!
Серёга обнаружился через проход от нас. Он был длинноволос, худ и рыж, как Тиль Уленшпигель.
– Я Ксюхе отдал! – провозгласил он фальцетом на весь самолёт. – У неё в рюкзаке! Все три бутылки!
– Тихо ты! Не пались! – сделав зверское лицо, проорал лобастый.
– Я их сейчас всех загрызу, – громко сказала Арита, глядя прямо перед собой.
Из подмышки лобастого вынырнула стюардесса с замученным лицом и голосом учительницы начальных классов провозгласила:
– За распитие спиртных напитков будем высаживать!
– На лету! – радостно крикнул волосатый Серёга.
Никто не засмеялся.
– Девушка, когда мы уже полетим? – со стоном спросил кто-то с соседнего ряда, адресуя свой вопрос стюардессе.