Страница 10 из 13
К счастью, позор длился недолго. Они прошли краем деревни и остановились у стоящего на отшибе дома, если, конечно, это строение можно было так назвать. Косую крышу удерживали три стены, на одной из которых висела здоровенная плазменная панель. Внутри стояло несколько столиков, с десяток замызганных пластиковых стульев и весьма условное подобие барной стойки. У стены напротив плазмы устроился видавший виды обитый дерматином диванчик, между диваном и стойкой торчал холодильник с прозрачной дверцей.
На диване сидел таец в драных джинсах и майке и с увлечением смотрел какое-то странное мочилово местного разлива: на ринге сошлись здоровенные громилы совсем не азиатской комплекции и лупили друг друга, подчиняясь совершенно неочевидным правилам, а скорее, не подчиняясь никаким правилам вовсе. Звук у телевизора при этом был выключен.
Проводник Никиты нырнул под навес и принялся что-то втирать любителю немых боев без правил. Время от времени звучало знакомое уже слово «фа-ранг», которое как минимум через раз сопровождалось кивком или взглядом в сторону Никиты. Из чего тот сделал вывод, что «фаранг» – это всё же он.
Хозяин навеса между тем поднялся с дивана, посмотрел на Никиту и что-то спросил по-тайски, явно обращаясь к нему.
– Я не понимаю, – выдавил из себя Никита по-русски и добавил почему-то: – Ду ю спик рашен?
Таец в драных джинсах повернулся к Никитиному проводнику и снова что-то непонятно залопотал на своём языке. Потом засмеялся и поглядел на Никиту:
– Русский не знаю. Только английский, – сказал он на языке Шекспира с лёгким мяукающим акцентом.
Никита почувствовал, как с души падает даже не камень, а каменная глыба. В этот момент ему захотелось обнять и расцеловать англоговорящего аборигена, но он сдержался.
– Я потерялся. Можно мне попить? – спросил Никита неожиданно осипшим голосом.
Новый знакомец в драных джинсах кивнул, прошёл к холодильнику, выудил оттуда пластиковую бутылку с питьевой водой и кинул Никите. Тот поймал на лету, крутанул пробку и жадно припал к горлышку. Тайцы заговорили о чём-то между собой со смехом. Никита понял, что посмеиваются над ним, но в этот момент насмешки беспокоили его в последнюю очередь.
Вода закончилась. Никита отнял ото рта сжавшуюся бутылку, внутрь её рванул воздух, и пластик распрямился с неприятным всхрюком. Никита виновато глянул на тайцев. Те следили за ним, продолжая забавляться.
– Идём, – пригласил англоговорящий с улыбкой. – Тебе надо в душ.
Душ оказался не менее колоритным. По сути это была открытая кабина с задёргивающимися полиэтиленовыми шторками, на крыше которой стояла бочка с водой. Есть ли к бочке какие-то подводки, Никита разглядеть не успел, но не удивился бы, если бы оказалось, что она наполняется обычной дождевой водой. Да и неважно!
Он стоял под душем, с наслаждением подставляя лицо под тёплые струи, и думал. Мысли, наконец, начали приходить в порядок. На шутку всё происходящее не походило. Во-первых, Таня не стала бы шутить с тем, кого посвятила в суть шутки, во-вторых, камер нигде не было, как ни приглядывался, а без съёмки прикол теряет всю соль. В-третьих, и в-главных, на его пути к текущему положению было слишком много случайностей, которые просто невозможно так складно разыграть. Но даже если всё это не дурацкий прикол, основные вопросы никуда не девались.
Как он здесь оказался? И где это – «здесь»? И что теперь делать?
Никита попробовал ещё раз поковыряться в памяти, но та спала мёртвым сном и не подкинула ни единой новой картинки. Последним воспоминанием по-прежнему оставался ударивший в голову «Glenmorangie» и убаюкивающе покачивающийся на волнах катер.
На выходе из душевой кабины его поджидал хозяин в драных джинсах. В руках он держал потёртый флакон крема для загара, какую-то одежду и стоптанные вьетнамки.
– У тебя спина красная, – заметил он, протягивая флакон. – Намажь. Потом оденься и приходи.
И таец удалился.
Никита кое-как намазал спину и принялся одеваться. Футболка и штаны были старыми, застиранными, но при этом аккуратно поглаженными. Никите они оказались маловаты, сели в обтяг, но дарёному коню, как говорят, в зубы не смотрят. В любом случае лучше вот так – в облипочку, чем в одних трусах и носке.
Нечаянный проводник уже ушёл. Англоговорящий хозяин снова остался наедине с телевизором. В руке он держал стакан с пивом. При появлении Никиты бодро подскочил с дивана и вдруг замер, по-новому глядя на своего гостя.
– Что? – не понял Никита.
Таец смотрел так, будто узнал в нём кого-то.
– Как тебя зовут?
– Никита.
На лице хозяина мелькнуло разочарование.
– А тебя? – поспешил замять непонятную неловкость Никита.
– Вирийа.
– Спасибо за одежду, Вир, – поблагодарил Никита, не пытаясь даже выговорить незнакомое имя полностью, а попросту сократив, как было удобно. – Я в долгу. Но я заплачу сколько нужно, мне только надо добраться до своих.
– А ты откуда здесь взялся?
– У нас была вечеринка. Я, кажется, перебрал и… Я мало что помню. А проснулся в лесу на дороге.
– Наронг показал, как ты за ним бегал, – улыбнулся Вир.
– Зачем он снимал?
– Стрим, – пожал плечами Вир. – Дикий белый человек в трусах в джунглях – это смешно. У вас разве не снимают стрим?
– Снимают, но…
Никита запнулся. Таец всё ещё странно приглядывался, будто пытался разглядеть в нём что-то или кого-то. Конечно, в старых тайских шмотках Никита, должно быть, выглядел чудно, но, в конце концов, это не повод так таращиться.
Вир вдруг протянул ему свой стакан:
– Возьми!
Голос тайца прозвучал настойчиво, и Никита принял ёмкость, решив, что лучше не спорить. Вир посмотрел на него критически.
– Теперь подними, – он сделал жест, словно изящно, тремя пальцами держал перед собой бокал, – как шампанское. Чин-чин.
Никита поднял стакан с пивом, не совсем понимая, что от него требуется. Таец ловко выудил из кармана джинсов смартфон, растянул губы в улыбке, вскинул смартфон и сделал снимок. Никита рефлекторно улыбнулся в ответ. Лицо аборигена сделалось хитрым и довольным, как у Остапа Бендера, добравшегося до денег товарища Корейко.
Вир выхватил у Никиты стакан с пивом и сделал глоток, удовлетворённо причмокнув.
– Можно позвонить? – спросил Никита.
– Конечно, кхон фаранг, – Вир легко протянул гостю смартфон.
– А «фаранг» – это что, такое ругательство? – осторожно поинтересовался Никита, принимая гаджет.
– Почему ругательство? «Фаранг» – человек из Европы. Индейцы говорили «белый человек», так? А в Таиланде говорят: «фаранг». Ты звонить хотел.
Никита, спохватившись, ткнул пальцем в экран смартфона и… завис над гаджетом, осознавая всю нелепость своего положения. Он не помнил номера Татьяны. Никита судорожно принялся перебирать в голове знакомых и неожиданно понял, что не в состоянии вспомнить ни одного телефона. Да и зачем в современном мире помнить какие-то номера, если все они есть в записной книжке смартфона?
Прогресс сыграл с Никитой злую шутку. Единственный телефонный номер, который он знал наизусть, был домашний, в Челябинске, но позвонить матери, рассказать, что он не готовится сейчас к экзаменам в Москве, а потерялся где-то в Азии в джунглях Таиланда без денег и документов… Нет, это было невозможно.
– Почему не звонишь? – поинтересовался Вир.
– Я номер забыл, – мрачно признался Никита. – А где у вас здесь российское консульство?
Вир поглядел на Никиту так, будто сомневался в его умственных способностях:
– Здесь?
Таец перевёл взгляд на громоздящиеся неподалёку деревенские домики и снова посмотрел на Никиту:
– Здесь – нигде. В Бангкок надо ехать.
Глава пятая
Казалось бы, ну чего сложного в двадцать первом веке в не самой отсталой, а если откровенно, то и весьма развитой стране добраться до столицы? Сел на автобус, попутную машину, поезд, мотоцикл, велосипед, в конце концов, и поехал, благо климат стабильный – и день, и ночь как в сауне – асфальт не разрушается от сезонных температурных колебаний, и дороги в Таиланде хорошие.