Страница 1 из 13
Марк Котлярский
Ведьмина гора
Пересечение снов
Маленькие романы
Автор выражает благодарность Игорю Гатину и Борису Лямину за неоценимую помощь в издании книги
© M. Котлярский, 2019
© А. Веселов, обложка, 2019
Ведьмина гора
…Однажды вечером первый рисунок сделала она, ты увидел его: красными и голубыми мелками на воротах гаража, используя структуру изъеденного жучком дерева и шляпки гвоздей. В нем была вся она – манера, краски, – но, кроме того, это была просьба или вопрос, способ обратиться к тебе…
Вот и все об этом: была рождена женщина, но не из чрева, но из души и круговерти мыслей. И он, давший ей выход из тьмы, любил свое творение, и она любила его. Но вот и все об этом: с человеком приключилось чудо. Оно понравилось ему, но он не смог его удержать, и чудо прошло…
…что можно выжать еще из этой минуты? после ночи, после дня, после чемодана, после стирки носков и трусов, после яблока в дорогу, после раздумья о последнем разе, неудобная поза в передней, что ли… нет, кажется, обошлись, чтобы потом остался этот недоеденный торт… Интересно, вот в те подлинные минуты это чувство фальши – как? – взаимно? – или только у него, бесчувственного… Ничего себе бесчувственного – локти грыз… Но – всегда, всегда хотелось, чтобы все провалилось скорее под колеса, с глаз долой – в самое сердце. А сейчас – не хочется. Все равно, не нужно, нечего сказать, да и сожалений никаких… а не хочется.
А. В-кой, благодаря которой состоялась эта книга
…Есть сны, которые пропадают из твоего сознания сразу, моментально, как только ты открываешь глаза, будто чья-то рука стерла ненужный файл из твоей памяти, не допуская даже самой возможности апгрейда. Остается одно лишь необъяснимое ощущение, которое к делу не пришьешь и которое объяснить невозможно, разве что ловить в себе самом отголоски этого ощущения, пытаясь разобраться, не носят ли они отпечаток тревоги или – наоборот – сулят что-то неожиданно приятное. Однако в этом случае сон буквально запомнился до мелочей, покадрово, словно вел за руку слепого, шаг за шагом, бережно и внимательно, не упуская подробностей.
Во всяком случае, во сне мелькал заброшенный дом с выбитыми стеклами и какая-то странная гора, которую, пробудившись, Таня почему-то сразу же окрестила Ведьминой.
Нет, все-таки, наверное, в самом начале следует рассказать, чем сны были для самой Тани. Они казались ей параллельным миром, который существует, но в другой реальности. Днем есть одна жизнь, а в снах другая, и часто эти реальности переплетаются незаметно для нас самих. Просто в жизни по-другому воспринимаешь места, где побывал, события, в которых участвовал, и людей, с которыми тебя свела судьба.
Странно, но уже в четырнадцать лет, когда другие ее сверстницы были всецело поглощены реальным миром, его внешними блестками, мишурой и призывным зовом, столь свойственным пубертатному возрасту, Таня заинтересовалась снами. После того, как с удивлением обнаружила, что вдруг в обычной, повседневной жизни нашла подтверждение происходящего во снах, залетевших туда, словно легкая бабочка. Это ощущение совпадения осталось надолго, а затем – вновь и вновь – повторялось, заставляя задуматься о странности происходящего.
Спустя много лет Таня как-то наткнулась на любопытный пост в «Фейсбуке», написанный от имени нервной, рефлексирующей женщины, и вновь поразилась совпадению ощущений.
«Просто не сочтите меня за сумасшедшую… – писала автор запомнившегося комментария. – Но есть такие сны…
Нет, не так.
Ты живешь в абсолютной реальности во сне. Ходишь по иллюзорному городу, который никогда не знал наяву. Но он тебе родной и изученный. Общаешься с давно знакомыми людьми, аналогов которым нет в земном проявлении.
Мои сны, не частые – это моя какая-то параллельная и, хоть убейте, реальная жизнь. Там есть освоенные мною города, давно знакомые люди и некая драматургия.
Но это не земные города и не мои земные знакомые.
Я живу в нескольких реальностях.
Даже затрудняюсь теперь сказать, какая из них – реальнее.
Мне кажется, обе абсолютно.
Это от качества просыпания зависит.
Поскольку не задействованы во сне действительно знакомые, но существуют годами действительно-сонно-виртуальные, есть ощущение проживания в разных мирах одновременно.
Спасибо за посыл к психиатру.
Но у всех психиатров и его пациентов и не-пациентов массово – то же самое».
Через некоторое время к этому посту добавилась приписка:
«Был у меня приятель. Ну, как приятель? Мне двадцать лет, ему – за сорок. Известный кардиолог Москвы. Доктор наук и прочие регальные трали-вали… Лечил и маму мою, и родителей всех моих подруг. От Бога врач, но в Бога – не верил.
Я уж не помню, с чего мы заговорили о смерти. Но этот великий атеист сказал мне, что, уйдя из этого мира, полеживая в могиле, мы будем видеть сны.
Неплохие сны.
Насыщенные мыслями и чувствами…»
Таня задумалась, она стала вспоминать, что происходило с ней самой. Тогда, в поезде…
– Таня, – сказал отец сонным голосом, – ложись, поздно уже…
– Ты спи, папа, я посижу еще немножко, – попросила Таня, придвинувшись к окну, за которым мелькала ночь, изредка прерываемая дрожащими огоньками, появляющимися и тотчас исчезающими, словно и не было их вовсе.
– Хорошо, – согласился отец, засыпая, – ты только недолго…
Умирал, уходя, еще один осенний день, и щемящие ощущения не покидали Таню, не находя объяснения. Все больше и больше мыслей затевали в голове какой-то странный танец, будто стремясь попасть в ритм вагонным колесам, мерно клацающим по стыкам. Все вместе, включая резкий посвист ветра, создавало неповторимую музыку дороги.
Тем временем в купе выключили свет, и вокруг воцарилась тишина. Казалось, что все пассажиры в вагоне тотчас уснули, чтобы не мешать Тане думать. Она прислушалась к своему внутреннему голосу, который вел только ей одной слышимый монолог.
«Любая дорога к чему-то обязательно ведет, – говорил голос. – Но нет ни одной правильной дороги, поскольку их миллионы на нашем пути. Мы сами выбираем себе путь, и от нас зависит, каким именно он будет и куда приведет. Что бы мы ни выбрали, все равно попадем в будущее…»
Часто, оставаясь точно так же, наедине с самой собой, Таня придумывала свой мир, свою жизнь, своих людей и события. Все казалось настолько реальным, что она сама начинала верить в то, что нафантазировала.
Жизнь шла, иногда подобно слепому, нащупывающему дорогу; забывалось то, что придумывалось раньше, но возникали новые миры. И только Вселенная, похоже, ничего не забывала. Мысль не просто материализовывалась, она, как сгусток энергии, отправлялась в космос, где витала в невесомости, но только для того, чтобы дождаться момента и вернуться уже в реальность. То есть получалось, по мнению Тани, так, что и придуманный мир мог – при желании – стать реальностью. Тогда лишь крупицы фантазии достаточно, чтобы осознать, что именно следует получить от этой жизни, дарованной свыше, и тогда – вдруг – яркой кометой блеснет осознаваемое будущее: каждая мелочь, распавшееся на атомы время, люди, которых предстоит встретить, город, где предстоит жить, и даже эмоции, которые можно будет испытать. При всех этих визуализациях происходит невидимый процесс обмена: энергия человеческой мысли обменивается с энергией Вселенной.