Ураганы

Какое определение я знаю точно?

Ненависть.

Я ненавижу изгоев. Всем сердцем. Ненавижу их существование. Каждый раз, когда Фор патрулирует районы афракционеров, я сижу на нервах. Когда их команда задерживается, я вся извожу себя. Уж слишком большой отпечаток оставили три изгоя, которые растерзали мою мать. Я знаю, на что способен человек оставшийся без всего.

Изгои убивают безразборно. Мужчин, стариков, женщин и детей. Много, кто выбывает из фракций за стену в первые дни кончают самоубийством. Жизнь изгоя отвратительна.

Еще я презираю фракцию Отречение, которые кормят, поят и одевают этих ублюдков. Маркус Итон - Лидер Отречения, управляет всем Чикаго, призывает быть отзывчивыми к изгоям и дивергентам.

Ко вторым я никаких претензий не имею. К дивергентам у нас относятся настороженно. Ведь они не вписываются в одну фракцию. В их крови течет принадлежность ко всем фракциям.

Дивергент перешедший в чужую фракцию зачастую не соблюдает законы и правила.

В Дружелюбии запрещены любые виды конфликтов, кроме словесных, в тихом тоне. Дивергент может подраться.

В Искренности запрещено утаивать что-то. Там чтят честность. Дивергент может солгать.

В Эрудиции не признают лень, там принято трудится во благо науки каждый день. Дивергент может не сделать этого.

В Отречении дивергент может не помочь изгою, может не отдать свой хлеб. Это возбраняется.

В Бесстрашии дивергент может застыть с пистолетом в руке, смотря в глаза тому, кого нужно убить. Он засомневается из-за своих качеств дружелюбия или отречения. В бою это может плохо кончиться.

Поэтому к дивергентам относятся скептически. Они подрывают все уставы фракций. Лидер Эрудиции Джанин Метьюс пыталась на собрании поднять вопрос об исключении из фракций дивергентов. Но Маркус Итон отклонил это предложение, обосновав это бесчеловечным.

«Двуличный Итон. Выгоняющий из своей фракции в логово изгоев людей которые не поделились хлебом или последним одеялом с этими животными, но закрывающий глаза на косяки Дивергентов.»

****

В кабинете папы пусто. Я пришла раньше него. Пока гадаю о том, какой разговор нас ждет, по привычке, пока никто не видит сажусь на кресло отца и кручусь в разные стороны, размазывая очертания кабинета в глазах. Взгляд падает на фотографию, которая стоит на столе папы. На ней стою я и Макс. Через год после смерти мамы. На фото девочка с длинными спутанными волосами, с большими серыми глазами и улыбкой до ушей, стоит обняв ногу чернокожему мужчине. Оба счастливы.

Макс говорил мне, что в тот день, когда я так ловко спрыгнула с дерева и быстро побежала прочь, засел в его голове навсегда.

Он возвращался снова и снова в Дружелюбие, чтобы просто посмотреть, как я живу. Он держался из далека, но я всегда его замечала. Однажды, преодолев смущение, я подкралась к нему сзади, пока он искал меня глазами. Похлопав его по руке, он резко развернулся, было видно, что он удивлен. Вот так, каждый раз, когда он приходил мы с ним играли. Макс узнал у Джоанны, что я осталась сиротой. Мой отец, как оказалось умер от инфаркта, вскоре после моего рождения. Других родственников у меня не было. Макс оформил документы и в шесть лет я стала дочерью главного Лидера Бесстрашия.

Когда мне исполнилось двадцать один, на одной из вылазок в район изгоев, я спасла весь отряд, заметив странное поведение живущих в этом поселении изгоев. Мы должны были подорваться в одном из домов, но я увидела дрожащие руки и бегающие глаза афракционера, который сказал, что в доме, котором нужно проверить слышался подозрительные звуки. Я не поверила ему и с силой впихнула на порог дома, позади меня шел командир нашего отряда, он хотел войти в дом в след за изгоем, но я закрыла его собой, когда раздался взрыв. Мы допросили каждого, кто был там. Это оказалось покушением. Изгою, который подорвался, заплатили паленым спиртом, чтобы он завел нас в дом. Вот так за бутылку эти ублюдки готовы на все.

Вернувшись, отец назначил меня новым Лидером. Его поддержали остальные. Я подавала большие надежды. Благодаря своей внимательности.

- Жасмина, ты уже здесь, отлично. Тогда сразу к делу, - сказал заходящий в кабинет Макс. - Тебе нравится твоя работа?

- Ты же знаешь, что я хочу за стену, - встаю, уступая место хозяину. - Я хочу делать больше, чем нянчить сопливых неофитов.

- Что ж. Сегодня ты назначаешься новым командиром разведки отряда J, - моя улыбка начала расти после слова «командиром разведки».

- Серьезно?! - как только я хотела кинуться к нему на шею, в кабинет зашел Тери. Еще один Лидер Бесстрашия. - Спасибо, Макс, - оставшись на половине пути, уже сдержанней сказала я.

Не стоит злоупотреблять своим положением дочери.

- Тебя проинструктирует Тери, - сказал папа и стал перебирать документы на столе.

- Поздравляю Мина! - улыбнулся Тери обнажая верхний ряд зубов, в котором не хватало переднего. - Два дня назад в пьяной драке был убит Ник, бывший командир, теперь уже твоего отряда. Наша задача, патрулировать зоны изгоев за стеной. В пределах нескольких километрах. Все что дальше - не наше дело.

- Поняла.

- Ваша миссия проверить вход в метро, который был завален много лет назад. Поступил сигнал, о скоплении живущих там изгоев. Проверь открыт ли вход, если нет, то подорвите его, он ведет напрямую в город. Не хватало еще, чтобы эти крысы бегали сюда, - хлопает меня по плечу. - Выдвигаетесь через час.

- Поняла.

Лидеры еще несколько минут что-то обсуждают, и когда Тери уходит, я подхожу к Максу, хочу поговорить с ним о Форе, но в последний момент передумываю.

Может я сама еще не готова рассказывать Максу?

- Я так рад за тебя, в свои двадцать три, ты уже многого добилась.

- Очень надеюсь, что из-за своих заслуг, а не по причине, родственных связей с одним из главных Лидеров нашей фракции, - сажусь на стол, складывая руки на груди.

- Я горжусь тобой.

Это самые лучшие слова, которые хочет услышать дочь от своего отца. Я его не подведу. Я обязана ему всем. И в первую очередь жизнью.

****

На выходе у машин уже собралась моя команда. На всех одинаковая форма. Ни у кого нет опознавательной лычки или значка о статусе в группе. Это на случай, если снайпер будет сидеть в засаде и стрелять по командиру отряда, лишая команду “головы”.

В отряде десять человек. Кто-то старше, кто-то младше. Замечаю троих девушек, больше напоминающих лысых парней. Самый высокий из команды просвистел.

- Надо же. Эта хоть с волосами на башке, за них можно держаться, когда трахаешь сзади, у этих волос нет, - указывает он на девушек. Все заржали.

Языкастым оказался мужчина лет тридцати, с зеленым ёршиком на голове и тянувшимся шрамом на левой щеке.

Я встаю напротив этой компании и ухмыляюсь. Мне не привыкать занижение своих возможностей и унижения в обществе.

- Всем доброе утро. Я ваш новый командир, Жасмина Вайт, - вижу, как самый языкастый выругался в пол тона. - Наша сегодняшняя задача проверить вход в метро, убедиться, что в него нет доступа, если он есть, то подорвать. Ясно?

- Да, - хором ответила команда.

- Как тебя зовут? - спрашиваю языкастого.

- Джон, - вытянувшись по струнке ответил мужчина.

- За рулем будешь, - говорю, направляясь к машине.

Пока мы садились по местам, я слышу, как они перешёптываются между собой, узнав мою фамилию, сверля меня косыми взглядами. Мы уместились в небольшой грузовик. Как только мы выехали, я заметила Фора, который стоял у входа, провожая нашу машину взглядом.

«Прости, все вопросы вечером»

Он всегда был против моих вылазок за стену. Считал, что это опасно и когда-то может кончится плачевно. Мы часто ругались с ним по этому поводу. По итогу, все заканчивалось сексом, и каждый оставался при своем мнении. Но я устала сидеть в Яме. Я хочу чего-то большего, чем просто присутствовать на собрании Лидеров Бесстрашия и тренировать неофитов.

Пока мы едем, кто-то из ребят травит шутки, машина переполнена хриплым мужским смехом и звонким женским. Даже мне удалось рассказать пару забавных историй, облегчив настрой всех. Пока мы едем, мои мысли носятся вокруг города, который выцвел, потеряв краски после войны. Чем дальше мы отъезжаем, тем больше попадаются разрушенные дома, стадионы, заржавевшие машины. Все замело сухой землей, которая трескается под колесами автомобиля. От солнца все вокруг приобретает желтый цвет. Другой жизни я не знаю, лишь представляю, разглядывая огромные здания с выбитыми окнами, как там сто лет назад жили люди, представляю, очередь из машин, которая называлась пробкой.