Полицейское дно

Почему Гуров поехал именно на Березовское кладбище, он не мог себе ответить. В городе три кладбища, но два были закрыты для захоронения еще восемь лет назад. Об этом Лев помнил, в прошлую свою командировку они как раз с кладбищами сталкивались. Но Морева могли похоронить на любом, например вместе с матерью. Подзахоронение допускалось в старые могилы и на закрытых кладбищах.

Сыщик не ошибся. В конторе его встретили не очень любезно и попытались отправить в центральный офис, где в архиве хранились все книги за прошлые годы. Но служебное удостоверение сделало свое дело, и информацию удалось получить с помощью телефона. Через пятнадцать минут из центрального офиса сообщили номер участка и могилы. Гуров поблагодарил, купил у входа несколько живых тюльпанов и двинулся по дорожке между могилами.

Тишина. Почему на кладбищах всегда так тихо? Кто-то может сказать, что они располагаются вдали от города, что здесь поблизости нет производственных предприятий, да и люди, посещающие кладбища, ведут себя тихо, степенно. И все же, если сравнить тишину городского парка, скажем, в ранние часы, когда в нем малолюдно, то все равно в парке услышишь, как рабочий подметает дорожку, как в кронах деревьев кричат птицы, как хлопают их крылья, когда они перелетают с ветки на ветку. На кладбище, кажется, все происходит почти беззвучно. Беззвучно пролетают птицы, не скрипит тележка рабочего. Здесь удивительно спокойно, даже ветер, кажется, затихает и впадает в философскую задумчивость.

Кладбище было пустынным. Будний день, наверное, в выходные здесь больше посетителей, подумал Лев, машинально глядя на памятники, на фотографии. Как много похоронено молодых людей, даже до тридцати лет. А ведь это трагедия в семье, большая трагедия. Когда вот так, на подъеме, когда, казалось бы, человек должен достигать первых вершин, рожать детей и… все! Смерть. И причины объяснимы. Несчастный случай, болезнь…

Вот и двадцать восьмой участок. На одной могилке убиралась пожилая пара, чуть дальше старушка сидела на лавочке у ограды, а парень с девушкой высаживали цветы, о чем-то тихо переговариваясь. Чуть дальше еще одна женщина стояла возле могилы. Гуров отметил опущенные плечи, придавленные горем. Да, подумал он, сюда за счастьем и положительными эмоциями не ходят, сюда людей приводит горе. И чем ближе Лев подходил к могиле и стоявшей перед ней одинокой женщине, тем большее волнение одолевало сыщика. Он вдруг понял, что, судя по нумерации, это и есть место, где похоронен Алексей Морев. Неужели… нет, жена у него умерла очень давно, может, кто-то из родственниц. Для дочери эта женщина слишком…

Гуров сбавил шаг, глядя на поникшие плечи женщины, на неухоженные волосы. Может, не стоит ему подходить и тревожить эту незнакомку, а подождать, пока она уйдет? Женщина протянула руку, и пакет с какими-то вещами упал на лавочку возле ограды. Упал странно, как будто брошен был вялой, неуверенной рукой. Или она пьяна? Пакет свалился с лавки куда-то за куст рябины, и тут стало происходить нечто до такой степени нелепое, нереальное, что Лев не сразу поверил своим глазам. В руке женщины откуда-то появился пистолет. Она подняла его и прижала дулом к своей груди. Тихо, но вполне внятно прозвучал женский голос:

– Прости, папа, я больше не могу! Я хочу к тебе…

– Света! – с отчаянием выдохнул Гуров и бросился вперед.

Бросок был такой силы, что он едва не вывихнул себе ногу. Ему удалось схватить девушку за кисть руки, но выстрел грохнул, и сыщик физически ощутил, как вздрогнуло от боли тело Светланы. Они упали рядом на траву лицом друг к другу. Лев еще сжимал кисть ее руки, когда увидел, что рубашка и легкая куртка на груди Светланы стали напитываться кровью. Дыхание у раненой стало прерывистым, из горла доносилось хриплое бульканье. Ругая себя последними словами за нерасторопность и недогадливость, он стащил с девушки куртку, скомкал ее и прижал к ране на груди. Главное, не дать воздуху попасть в рану, не дать скопиться воздуху в плевральной полости.

– Помогите! – крикнул Гуров парню и девушке, которые замерли на месте и смотрели, что происходит. Выстрел они явно слышали. – Скорее сюда, помогите мне!

Парень бросился к зовущему на помощь мужчине первым, за ним побежала девушка. Не вдаваясь в объяснения, Гуров стал приказывать, бросая резкие фразы:

– Быстро вызывайте «Скорую помощь»! Рассказывайте диспетчеру: неизвестная девушка, на вид двадцать три – двадцать пять лет. Попытка суицида, проникающее огнестрельное ранение грудной полости. Повреждение левого легкого, возможно, и сердечной мышцы. Кровотечение не обильное.

Парень вытащил из кармана смартфон и быстро набрал номер. Он повторял слова Гурова слово в слово, девушка, ухватив за рукав молодого человека, с ужасом смотрела на раненую. Лев покрутил головой, осматриваясь по сторонам. «Скорая» к могиле не сможет подъехать. Машина остановится на аллее, и сюда придется нести носилки, а потом девушку на этих носилках назад к машине. Время, время!

– У вас есть бинт или что-то в этом роде? – спросил он ребят.

Те переглянулись и замотали головами. Гуров снова стал торопливо перечислять то, что могло бы сейчас помочь. Может, полоса ткани, большой платок. Наконец девушка догадалась:

– Скотч есть! Подойдет?

Сбегав назад к своей сумке, она принесла рулон прозрачного скотча. Показав, как надо помочь, Лев плотно примотал к ране свернутую летнюю курточку Светланы. Девушка уже не стонала. Дыхание было по-прежнему поверхностным, булькающим. Но, к счастью, через несколько секунд на дорожку между могилами въехала машина «Скорой помощи». К этому времени Лев уже перенес девушку на руках к самой дорожке. Медики занялись своими манипуляциями, стали устанавливать капельницу, закатали рукав рубашки, когда подъехал полицейский «уазик».

Капитан с красными глазами хронически невысыпающегося человека неторопливо выбрался из машины и подошел к «Скорой».

– Здесь, что ли, застрелилась девушка? – хмуро осведомился он. – Кто был свидетелями?

– Она жива, – ответил Гуров и кивнул на машину «Скорой помощи», которая наконец тронулась с места.

Но на капитана это сообщение не произвело никакого впечатления. Он даже не глянул на машину, не записал номера бригады. Взгляд полицейского был прикован к лежащему на земле пистолету и нескольким каплям крови на траве. Гуров тоже посмотрел на оружие. Обычный «ПМ». Но первое, что ему бросилось в глаза, это спиленный номер. Да и вообще оружие было старым, местами от воронения не осталось и следа. Капитан присел на корточки, извлек из кармана полиэтиленовый пакет и осторожно положил в него пистолет. Гильзу он подцепил найденной щепкой и тоже уложил в пакет, а потом, ни на кого не глядя, спросил:

– Как это произошло?

– Я проходил мимо могилы, – стал рассказывать Лев, – когда увидел в руке девушки пистолет, который она прижала к груди. Попытался выбить оружие, помешать ей, но не успел. Она выстрелила. Как мог, я оказал первую помощь раненой, ребята позвонили в «Скорую помощь». Вот и все.

Рассказывая, он смотрел на равнодушное лицо капитана. Странно, что тот не вызвал экспертов, оперативно-следственную группу. А ведь речь идет о боевом оружии. И он прекрасно видит, что на оружии нет номера. Каким образом они в местном отделении будут возбуждать уголовное дело? Или он уже знает, что никакого дела не будет? Его и личность пострадавшей не интересует?

– Фамилия, имя, отчество, адрес регистрации? – монотонно потребовал полицейский, доставая блокнот и авторучку.

И тут Гурову вдруг вспомнилось, как Алексей Морев ему в свое время рассказывал, что Светка мечтает пойти по его стопам, хочет тоже работать в органах внутренних дел. И если она аттестованный сотрудник полиции, тогда все произошедшее имеет совершенно иную окраску. Более зловещую! Э, нет, решил Лев, я тебе, дружок, своего имени и звания не назову. Алексей погиб, а я даже толком не знаю, при каких обстоятельствах. Теперь его дочь стреляется на могиле отца со словами: «Папа, я больше не могу».