Истинная для Грифона

После наступления совершеннолетия в 16 лет, каждый гражданин присягал на верность Королю и сюзерену. Перемещения между провинциями запрещены не были. Потому сюзерены старались обеспечивать максимально комфортные условия в своих владениях. Ведь отток населения чреват потерей финансов в виде налогов и рабочей силы.

По сути, в стране был установлен обычный государственный строй, просто с элементами магии. Ведь печать являлась своего рода паспортом. Людей без печати называли вольными. Они либо лишились печати за преступления, либо сами избавились от нее. Вольные фактически были вне закона, ведь не платили налоги и не присягали на верность сюзерену. А значит, стражники вполне могли меня изнасиловать и преступлением это бы не являлось.

Были еще и другие виды печатей, но Лоли не знала всех. Как оказалось, образования она не получила. На нас же сейчас были печати покровительства борделя, что по сути означало наш долг перед борделем.

— Все попадают сюда по-разному. Вон Терри пришла сама, по глупости приняла наследство бабки, а там долгов оказалось больше, чем выгоды, — Лоли указала на худенькую девушку в дальней части зала. — А вот Сапфир привел мачеха до получения печати сюзерена. Но она не растерялась. Сейчас самая популярная, долг ее уплачен, а она все равно не уходит, — Лоли не скрывала неприязни, пока рассказывала про статную рыжеволосую красавицу, восседавшую за отдельным столиком с еще несколькими девушками.

Про себя я поражалась тому, что кто-то остается здесь по собственной воле. А вот Лоли завидовала девушке по имени Сапфир. Просто из-за того, что та популярна, или из-за того, что та выплатила свой долг, я не знала.

— А как ты сюда попала?

— Отчим сдал за долги. Он меня тоже девственницей продал, и аукцион тоже был. За счет него я покрыла половину своего долга, — гордо заявила она, приосанившись. Она присмотрелась ко мне, поморщившись своим мыслям.

— У тебя необычная внешность, наверняка и твою девственность дорого купят, — заявила она, отчего я внутренне поежилась.

— Не понимаю, зачем устраивать такие аукционы ради девственницы? Это же просто физиология.

— Физи… что?

— Все девушки рождаются девственницами.

— Но и не на всех устраивают аукционы, — с хитрой улыбкой сообщила Лоли.

Вот тогда я узнала, что за искру рассмотрел во мне Назар. Искра магии. Оказалось, что магов в мире не так уж и много. В мальчиках магия просыпается с рождения, а вот девочки, которые несут в себе искру магического дара, могут обрести силу только после потери невинности. До наступления этого момента, девочки, как сосуд, копили в себе магию, которую могли передать своему первому мужчине, если он маг, увеличив его магический резерв. Я пыталась расспросить Лоли об обретении магического дара после потери невинности, но она ничего не знала. Ведь сама она силу так и не обрела. Лишь стала сосудом, пополнившим силу ее первого клиента. Но ее слова возрождали во мне надежду на освобождение. Если магия проснется во мне, тогда я обрету свободу, которую имеют все маги страны, независимо от того, в какой семье родились.

Завтрак прошел вполне сносно. Кто-то подошел ко мне познакомиться, кто-то наоборот демонстративно не замечал, откровенно кривясь при виде меня. А вот после завтрака меня увели снимать мерки для будущих нарядов. У меня появились первые вещи в борделе, в частности гребешки, ленты для волос, средства гигиены и одежда.

— А ты чего не собираешься? — Лоли сидела перед зеркалом и наносила вечерний макияж, собираясь на «работу».

— Куда? — осторожно спросила я, откладывая в сторону женский роман, который я одолжили у одной из девушек. К сожалению, боле умных книжек в борделе не водилось.

— На работу, — Лоли смотрела на меня как на дурочку. Мой взгляд ничем не уступал ее.

— Так я же девственница, — растягивая последнее слово сообщила я, ощущая, как в глубине души поднимается плохое предчувствие. Лоли рассмеялась, теперь откровенно потешаясь надо мной.

— Ты же была сегодня на обучении и знаешь, что есть другие способы доставить мужчине удовольствие.

Да, было обучение, где степенная женщина лет пятидесяти по картинкам объясняла мне мужскую физиологию. Я откровенно потешалась над ее потугами объяснить классические способы альтернативного секса. Все же я дитя двадцать первого века, дитя интернета, так что прекрасно просвещена в этом вопросе. Правда, раньше я искренне верила, что практика мне не грозит, лучше бы я была права. Но про то, что знания мне предстоит применить сегодня же, никто не упоминал. Забыли? Стоило представить, что к работе в борделе предстоит приступить этим же вечером, как мне почти мгновенно стало плохо. Ладони вспотели, сердце застучало, как бешеное, а тело покрыла испарина.

Глубоким дыхание и не сразу удалось загнать панику обратно, тем более она никому не поможет. Особенно мне. Если бы от меня ждали выхода сегодня, мне бы сообщили.

«Вспомни, Настя, тебе даже одежду не подготовили. Лишь выдали домашнее платье и ночную сорочку. Да и косметики у тебя нет», — уговаривала я себя успокоиться. И даже помогало. Хотя в сознании все равно свербело это противное «А вдруг…?».

В итоге, Лоли ушла одна, недовольно фыркая и выговаривая что-то себе под нос. Я почти час металась по комнате, думала, за мной придут, еще и накажут за непослушание. Но никто не приходил, и я постепенно успокаивалась. Значит, я права. Но что будет завтра?

Выждав еще немного времени, я выскользнула из комнаты. Охрана сейчас почти полным составом покинула подсобные помещения, переместившись в помещения приема гостей. И это был мой шанс осмотреться. Но покинуть здание борделя я не смогла ни через одну из дверей. Меня каждый раз отбрасывало. Так что, вернулась в комнату я расстроенной, уставшей и с ломотой в теле после бесчисленных попыток сбежать.

Глава 8

Следующий день ничем примечательным не отметился. Меня снова обучали премудростям плотской любви, учили делать массаж. Начались занятия танцами. Снова никто не упомянул о том, что мне стоит начать исполнять свои обязанности. На третий день Лоли перестала со мной разговаривать, разозлившись на то, что меня не заставляют работать. Я и сама не понимала, почему меня не трогают. Просто тихо радовалась, смирившись с тем, что только начавшееся общение оборвалось.

Так прошло две недели, не отметившиеся ничем особенным. Меня обучали. Девушки в борделе в большинстве своем перестали общаться со мной, считая, что меня чересчур выделяют. Так что занятия танцами стали для меня единственной отдушиной, ведь с детства мое тело было лишено подвижности. Потому сейчас я наслаждалась свободой движений.

Хотя одиночество и давило. Раньше, даже сидя в четырех стенах квартиры я общалась с людьми в социальных сетях, да и могла покинуть свое жилище. А тут я ходила как неприкаянная и радовалась лишь тому, что никто не устраивает мне гадости, считая, что я на особом счету у Алисии.

За день до аукциона Алисия вызвала меня к себе. Сегодня она облачилась в синее платье. И я поражалась, как ее внушительная грудь противостоит силе гравитации и до сих пор не выпала из глубокого выреза на столешницу. Сама Алисия была занята подсчетом золотых монет и даже не взглянула на меня, когда я вошла. Лишь жестом руки указала на стул, напротив ее стола.

— Как освоилась? — поинтересовалась она, стоило мне сесть. Я пожала плечами, не зная, как ответить. Как деликатно сообщить ей, что ненавижу это место и ее в том числе? — Все еще кривишься? И пытаешься сбежать. А я ведь тебя не трогала, давала привыкнуть, — она все же перевела взгляд на меня, в глубине ее глаз клубилось раздражение.

Я сцепила руки в замок, с трудом сдерживаясь, чтобы не высказать пару ласковых. Получу очередной заряд от печати и все. Хотя, за эти две недели к этим болевым ударам я привыкла, ведь пыталась выбраться из особняка еще не раз. А что, вдруг у это печати сядут батарейки?