Всё было совсем не так

— Что? Даже не будешь возражать? До этого все, кому я это сказал о своём желании уйти, тут же начинали меня отговаривать.

— Просто я хорошо понимаю, каково это — не принадлежать миру, в котором живёшь, — посмотрев в глаза Первому Хокаге тихо сказал мой друг. — Десять лет назад я умер, но каким–то образом остался здесь, собрал себя из осколков и притворился живым. Я много раз неосознанно пытался покончить жизнь самоубийством, но Наруто, — он коротко посмотрел на меня, — меня всегда вытаскивал. Так что я не вижу ничего странного в Вашем желании уйти.

От этих слов по мне затоптались ледяные мурашки размером со слона. Я просто был морально раздавлен. Больно было даже просто смотреть на моего друга.

Пауза затянулась, я не мог даже вдохнуть, так мне было страшно и горько. Сквозь сжатые зубы я втянул воздух, задышал и расслабил кулаки, вытаскивая короткие ногти, впившиеся в ладони.

Наконец, Хаширама сказал охрипшим голосом:

— Саске–кун, ты ещё сильнее, чем я думал. Ты поразительный человек.

Он скривился, словно ел что–то кислое.

— Что–то в последнее время мне слишком часто это говорят… Но на самом деле, я совсем не сильный. У меня слабая воля, и я всегда слишком быстро сдаюсь. А если не сдаюсь, то это всего лишь значит, что я знаю — в конце всё будет хорошо. Но, наверное, основная причина, почему я жив, в том, что этот мир нравится мне куда больше Чистого, — хмыкнул Саске. — Кстати, Вы не могли бы мне о нём рассказать?

Я почти умоляюще взглянул на задумавшегося Хашираму.

— Извини, но ничем не могу помочь, — тот развёл руками. — Всё что я помню о том мире — это тёплый золотой свет. И насколько я знаю, никто из воскрешённых тоже не сможет рассказать больше.

— Жаль, — Саске вздохнул, я вздохнул вместе с ним, но с облегчением. А то знаю я его, сказал бы Первый, что там все классно и ничего делать не надо и этот жук…

— Тогда я могу начать? — видимо увлёкшись, Саске забыл о своём состоянии и спокойно сложил несколько печатей, а я, поглощённый своими невесёлыми мыслями, не успел его остановить.

Лицо Саске стало испуганно–удивлённым и застыло с какой–то детской обидой. Он зажал губы рукой и подбежал к окну, свесивишь оттуда. Из его рта полилась чёрная жижа. Мне сразу вспомнилась та чакра, которая лилась из моего живота, когда при битве с Пейном открылась моя печать, удерживающая Кураму. Сердце заколотилось как бешеное, тогда мне помог отец, и я судорожно перебирал в уме печати фуин, чтобы помочь другу, но к счастью, он справился сам. Спустя секунду чакра из его рта прекратила течь, а Хаширама выглянул в окно, рассматривая ущерб. Думаю, подобная концентрация проплавила землю, если учитывать что чем плотнее чакра, тем она ядовитее и опасней, в данном варианте эффект будет тот же, что и от концентрированной кислоты, хорошо ещё, что на носителя собственная чакра так не действует, а то бы она обожгла Саске все внутренности.

Я выдохнул, тихо садясь на кресло. За прошедший час Саске из меня всю душу вытряс, у меня скоро нервный тик будет, хорошо ещё, что Итачи дома нет, а то бы он совсем испереживался, и так как на иголках постоянно, успокаивающие чаи вёдрами пьёт.

— Что это? — спросил Хаширама, с интересом продолжая разглядывать следы извержения чакры за окном.

Саске плюхнулся в кресло рядом со мной и устало выдохнул.

— Всё никак не привыкну к своему недугу. Моя чакра утекает из тела и смешивается с чакрой Десятихвостого. Из–за этого я не могу применять техники. Правда, кое–что всё ещё в моих силах, например, ускоряться, укреплять тело и ходить по вертикальным поверхностям.

Я налил ему воду из графина и протянул стакан, Саске кивнул и осушил его в два глотка, его рука ощутимо дрожала. Хаширама задумался, потеребив подбородок, внимательно оглядывая его.

— Теперь понятно, почему твоя чакра практически не ощущается, — он подошёл ближе и поводил рукой над телом Саске.

Первый снова задумался и внес свой вердикт:

— Не хотелось бы давать ложных надежд, однако думаю, ситуацию с твоей чакрой можно хотя бы слегка, но подправить. Правда мне потребуется кое–что уточнить у остальных ирьёнинов. Вполне возможно, что за то время, пока я был мёртв, они смогли создать техники более совершенные, чем известные мне.

После этих слов Хаширама подмигнул нам и исчез в вихре листьев. Охо–хо, что за детский сад…

Молчание затягивалось, я не знал, что сказать Саске, а он снова о чём–то задумался.

— Думаешь, он правда что–то придумает? — наконец спросил меня мой друг. Голос его звучал как–то неуверенно.

Я ободряюще сжал руку Саске. Это очень страшно после того, как ты был почти всемогущим, когда мог исчезать и появляться, использовать иллюзии, менять тела, исцелять, призывать монстров, летать на крыльях, очень страшно стать почти беспомощным. Я переживал это состояние тридцать семь раз, когда начиналась моя новая жизнь и я оказывался бесполезным младенцем, а потом долго, больше десяти лет, не мог использовать чакру, которая вся уходила на поддержание печати Курамы. Пожалуй, я понимаю Саске лучше, чем кто–либо другой.

— Ты всегда можешь рассчитывать на меня друг, а я верю, что у тебя всё получится. Ты самый сильный шиноби, ты справишься, Саске, а я буду рядом и помогу тебе. И не смей больше… — мой голос дрогнул. — Не смей сдаваться.

Саске повернул голову и несколько секунд смотрел в мои глаза, а потом улыбнулся, вполне искренне и привычным жестом взлохматил мои волосы.

— Прости, что снова тебя подвёл, Наруто. Но я буду стараться, обещаю. Ты — мой рыцарь в оранжевом костюме, помнишь…

Часть 4. Глава 16. «Ураганные хроники»

— Знаешь, Наруто, я встретил своего отца, там… на поле боя… — Гаара глотнул чай и помолчав добавил. — Мы даже сражались с ним бок о бок и я поговорил с ним…

— Но… твой отец же… — я покосился на задумчивого друга, он медленно кивнул, подтверждая мои невысказанные слова.

— Да, он умер, когда было нападение на Коноху, во время того экзамена на чуунина.

— Тогда как?! Неужели… — догадка мелькнула, заставив мои глаза раскрыться шире. — Саске? Эдо Тенсей? — я цыкнул. — Вот жук! Он мне ничего не говорил!

— Да… И, знаешь, я очень ему за это благодарен. Узнать, что отец сожалеет, что сделал в своё время из меня чудовище, и увидеть искренне раскаяние пополам с гордостью за своего сына дорогого стоит.

Лёгкая улыбка тронула губы Гаары.

— Правда, когда я попытался отблагодарить нашего общего друга, он…

— Дай угадаю, — прервал его я, со смешком, — Саске выдал что–нибудь вроде того, что ты красавчик и он помог тебе поэтому.

Гаара удивлённо вскинул бровь, а я засмеялся.

— Просто это у него фишка такая. Он то же самое сказал ещё некоторым спасённым… — я вспомнил о Неджи, который смущённо пересказал мне свой разговор с Учиха, да и о Хаку. — Но он на самом деле… ценит красоту что ли. Ты, кстати, не был случайно возле Цучидо? Там Саске такую шикарную статую своего брата зафигачил и у нас в Конохе памятник неизвестному шиноби…

— А, это тот, что на тебя похож? — усмехнулся Гаара. — Мне его Хокаге–сама первым делом показала, когда мы прибыли в Коноху.

Гаара, вместе с делегацией Суны находился в нашем скрытом селении уже второй день, официально, чтобы подтвердить мирный договор и с дружеским визитом, а неофициально, чтобы пообщаться со своими друзьями. Как он сам мне признался, еле выдержав три недели, прошедшие после того, как он узнал, что Саске очнулся. Титул Казекаге кроме очевидных плюсов несёт в себе ещё кучу ответственности и, перелопатив накопившиеся за время войны дела, Гаара поспешил в Коноху.

Вчера они с Саске пообщались наедине с саду, после чего Гаара вышел смущённый и задумчивый (Неджи, две недели назад вышел точно с таким же выражением лица). Потом он с Темари и Канкуро вернулся к посольской деятельности, а сегодня с утра, пока Саске ушёл на тренировку с зелёными монстрами в лице Гая и Ли, Гаара зашёл ко мне, чтобы поболтать наедине.