Страница 9 из 23
— Это был настоящий человек и настоящий летчик. Его мужеству завидовать можно.
— Да-a, человек обладал сильной волей. Но и вам, товарищ майор, не занимать мужества. Рассказали бы немного о себе, — попросил совсем еще молодой летчик.
Леонид Георгиевич чуть улыбнулся и нехотя проговорил:
— Чего же тут рассказывать? Летаю вот с этими деревяшками, — похлопал он себя по протезам.
— Так в этом-то и дело, — горячо вставил другой летчик. — Немногие способны на такой подвиг!
— Какой уж там подвиг, — возразил Белоусов и перевел беседу на другое.
До последних дней Великой Отечественной войны находился Леонид Георгиевич в строю боевых летчиков. Наравне со всеми он уходил на боевые задания и, как всегда, выполнял их безупречно.
Вскоре после радостного дня Победы над гитлеровской Германией Леонид Георгиевич демобилизовался. Но, уйдя в отставку как офицер, он не ушел в отставку как коммунист, включился в общественную работу. Он желанный гость в учебных заведениях, в клубах, на фабриках и заводах. Молодежь слушает его с затаенным дыханием.
Заслуги Леонида Георгиевича Белоусова были по достоинству оценены Советским правительством. За образцовое выполнение боевых заданий командования в годы Великой Отечественной войны и проявленные при этом доблесть и героизм он был удостоен звания Героя Советского Союза.
КОМАНДИР ПОЛКА
В детстве Володя Борисенко жил с родителями в деревне, а когда подрос, переехал в город Мозырь, где стал учиться в фабзавуче и работать.
В то время в городе стояла артиллерийская часть. С завистью смотрел Володя на молоденьких командиров: новенькое обмундирование, рубиновые квадратики в черных петлицах, кобура с наганом на правом боку, шашка — на левом… Просто дух захватывало от всего этого.
Однажды на комсомольском собрании секретарь ячейки объявил: кто желает добровольно пойти в армию, поступить в военное училище, может писать заявление, достойным комсомольцам будет дана рекомендация.
Вот оно, долгожданное! Через два дня Владимир был в военкомате. Сдав заявление и рекомендацию комсомольской организации, спросил:
— Когда ехать?
— Не терпится? — улыбнулся военком.
— И даже очень.
— Ну, теперь уже не долго ждать. Скоро вызовем.
И действительно, через несколько дней, вместе с другими ребятами, Борисенко прошел комиссию и был зачислен кандидатом в Минское объединенное военное училище. Владимир понимал, что кандидат — еще не курсант, но он не сомневался, что экзамены сдаст.
Наконец получена повестка о явке в военкомат. Но здесь ждало разочарование: ребятам сообщили, что в Минское училище набор закончен.
— Как же теперь? — спросил Борисенко. Притихший и растерянный, он смотрел на военкома так, словно от его ответа зависела не только судьба, но и сама жизнь Владимира. — Может быть, в другое училище пошлете?
— Так вы же все были зачислены кандидатами в Минское училище, — ответил военком. — В другие у нас путевок не было… Но вы не огорчайтесь, не падайте духом — есть выход из положения.
— Какой? — в один голос спросили ребята.
— Мы можем направить вас в войска как добровольцев. Прослужите там до нового приема в училище и наверняка поступите. Не возражаете?
— Если в артиллерию, я согласен, — не колеблясь, заявил Борисенко.
Таких оказалось трое: Владимир и его приятели Головенко и Менжинский. Остальные решили подождать до будущего года.
И вот друзья уже в артиллерийском полку 43-й стрелковой дивизии. Их зачислили в полковую школу, в которой была создана специальная группа по подготовке в военные училища. Началась армейская жизнь. В первый же учебный день начальник полковой школы Курочкин сказал молодым бойцам: «Армия — это суровая школа жизни, в основе которой лежит строгое, неукоснительное соблюдение порядка и дисциплины». И еще: «Чтобы в совершенстве овладеть военным делом, стать образцовым бойцом и командиром, нужны терпение, настойчивость и трудолюбие в учебе».
Нелегко было молодому воину на первых порах. Но, помня слова начальника школы, Борисенко выработал в себе привычку к незыблемым армейским законам, как-то незаметно для себя вжился в новые условия, и они уже не казались такими трудными, как поначалу. Что же касается учебы, то он с завидной прилежностью изучал боевую технику, набирался солдатской мудрости. И не случайно начальник школы обратил внимание на стройного голубоглазого бойца. Он еще тогда определил, что из этого юноши со временем получится настоящий командир. На занятиях со спецгруппой Курочкин часто рассказывал, какими качествами должен обладать командир Красной Армии, как находить путь к сердцам подчиненных, много говорил о такте командира. Начальник знал, что все это пригодится бойцам, когда они станут курсантами училища, а потом и командирами.
Шли дни упорной учебы. Но вот настало время отъезда в училище, на этот раз в Рязанское объединенное. Никто из друзей не сомневался в том, что теперь-то они станут курсантами. Борисенко заметно возмужал, раздался в плечах, имел образцовый внешний вид и вполне достаточные знания для того, чтобы успешно сдать экзамены.
Но судьба нанесла новый удар. Борисенко был зачислен не в артиллерийский дивизион, а в стрелковый батальон.
— Да как же это так? Меня, артиллериста, — в пехоту?! — проговорил он срывающимся голосом. — Нет, тут какая-то ошибка. Пойду к начальнику училища, — сказал он приятелям.
Владимир добился приема к начальнику училища и коротко доложил, где и как он готовился к поступлению в училище, чтобы, окончив его, стать именно артиллерийским командиром.
— А меня зачислили в пехоту. Наверное, произошла ошибка? — закончил Борисенко.
— Нет, никакой ошибки не произошло, — ответил начальник, — не только вы оказались в таком положении. Дело в том, что дивизион укомплектован полностью, и некоторых товарищей, в том числе и вас, мы зачислили в стрелковый батальон.
— Но я хочу быть артиллеристом, товарищ начальник.
— Желание ваше похвально. Но не можем же мы зачислить в дивизион сверх нормы, — терпеливо пояснял начальник училища. — Нет у нас оснований и для того, чтобы кого-нибудь перевести вместо вас в стрелковый батальон, а вас — в артиллерийский дивизион.
Борисенко понимал и вполне был согласен с доводами начальника училища, но от своей мысли, от желания стать артиллеристом отказаться он не мог. А начальник училища продолжал:
— Учитесь на общевойскового командира. Ведь пехота — основной род войск. В бою общевойсковому командиру будут подчиняться и артиллерия, и танки, и другие специальные войска, которые надо грамотно использовать и умело управлять ими.
— Не могу, товарищ начальник училища. Прошу откомандировать меня в часть. В будущем году снова приеду.
— Дело ваше.
— Разрешите идти?
— Идите.
Борисенко четко повернулся кругом, приставил каблук правого сапога к левому и, печатая шаг, направился к двери. Начальник училища, имевший за плечами солидный стаж военной службы, не без удовольствия наблюдал за бойцом, за его выправкой и движениями. «А в нем таится военная косточка», — подумал он и приказал:
— Товарищ Борисенко, вернитесь!
Владимир уже взялся за ручку двери, когда услышал приказание. «Ой, неужели?..» — мелькнула радостная мысль, и на какое-то мгновение он замер на месте. Потом повернулся и снова встал у массивного стола начальника.
— Советую, товарищ Борисенко, хорошенько подумать над тем, что я вам говорил. Завтра в это же время явитесь ко мне, тогда и решим, что и как. Идите.
В общежитие Владимир вернулся хмурым, неразговорчивым. Он считал, что думать ему не над чем. Все давно продумано и решено окончательно. Сейчас занимали другие мысли: как его встретят в части? Что скажет начальник школы? Именно его мнение больше всего волновало юношу.