Страница 14 из 23
В один из дней нашего наступления противник с особой яростью, не считаясь с большими потерями, неоднократно переходил в контратаки. Наши стрелки не дрогнули. Из пулеметов они вели огонь по вражеской пехоте, стараясь отсечь ее от самоходок и танков. Артиллеристы тоже обрушили всю мощь своего огня на вражеские машины. В этом бою расчет сержанта Макаренко поджег две самоходки.
С уважением говорили в полку об отваге сержанта Ивана Степанова и бойцов его орудийного расчета.
Как-то в секторе обстрела орудия Степанова появилось сразу восемь танков противника. Все ближе и ближе стальные громадины, а командир орудия не подает команду открыть огонь. Бойцы стали переглядываться между собой. Наводчик, прильнув к прицелу, нет-нет да и посмотрит в сторону сержанта. Когда танки были уже в пятистах метрах, раздалась долгожданная команда. Первый выстрел, и головная стальная громадина остановилась, окутываясь дымом. Остальные, к удивлению артиллеристов, повернули обратно… Целая рота фашистских танков спасовала перед одним нашим орудием.
Было и так. Наши наступающие подразделения вынуждены перейти к обороне. Началась седьмая по счету атака противника. Орудие молчит — израсходованы все снаряды. По команде сержанта Степанова горстка артиллеристов бросилась в контратаку. Дерзость наших воинов озадачила врага, а взрывы ручных гранат посеяли в его рядах панику. Примеру артиллеристов последовали находившиеся рядом пехотинцы. На этом небольшом участке гитлеровцы больше не атаковали.
Шли дни. Каждый из них впечатывался в память советских воинов, все дальше и дальше гнавших фашистских захватчиков. Одни из этих дней радовали боевых друзей, другие огорчали временными задержками. Но какие бы трудности и лишения ни приходилось переносить, все же шаг за шагом наши войска продвигались вперед. Командир полка находился среди солдат, там, где им было особенно трудно. И вот в один из таких дней вражеский снаряд разорвался в нескольких метрах от майора. Взрывной волной его отбросило в сторону. Хотел было подняться, но левую ногу обожгла нестерпимая боль…
— Ранен, Владимир Александрович? — спросил подбежавший Шпортько.
— Нога… — проговорил Борисенко, скрипнув зубами. — Принимай командование полком…
И вот Владимир Александрович в госпитале. До этого он не представлял себе, как томительно проходят там дни и ночи. Он не переставал думать о своей части, о людях, ставших не менее дорогими, чем родные…
Прошло немного времени, и в тот же госпиталь привезли раненого майора Шпортько. От него Борисенко узнал о боевых делах артиллеристов за последнее время. Особенно взволновал его рассказ о спасении знамени.
…В районе Репику фашисты предприняли сильные контратаки и оказались у расположения штаба полка. Капитан Чернышев организовал круговую оборону, но положение с каждой минутой усложнялось. Надо было спасать боевое знамя. Его взял начальник связи капитан Амбаринов, пытаясь вынести в безопасное место. Но, пробежав несколько шагов, он упал, сраженный автоматной очередью. Знамя подхватил майор Шпортько. Но и он был тяжело ранен. Полковую святыню из его слабеющих рук принял секретарь партийной организации полка капитан Денисов.
После боя на знамени насчитали сорок семь пулевых и осколочных пробоин.
…Прошел не один месяц лечения. Борисенко начал подумывать о выписке из госпиталя. Часто просил об этом врачей. Но те наотрез отказали до полного окончания лечения. Лишь в июле Владимир Александрович вернулся в родной полк.
В это же время артиллеристы прочитали в газетах Указ Президиума Верховного Совета СССР от 1 июля 1944 года о присвоении звания Героя Советского Союза. В числе названных были и воины 1428-го легкоартиллерийского полка: Владимир Александрович Борисенко, Александр Иванович Гривцов, Иван Сергеевич Кипоть, Александр Петрович Курко, Николай Николаевич Макаренко, Юрий Викторович Пасторов, Иван Георгиевич Степанов.
В одном указе семь человек из одного полка — не частое явление!
Полк майора Борисенко стали называть полком героев. И недаром. Мужество и отвагу в боях проявили не только те, кто был удостоен Золотой Звезды Героя, но и многие другие воины полка. Это многие десятки сержантов и солдат, геройски сражавшихся с фашистскими захватчиками.
Так вписывали свои строки в историю битвы за Ленинград артиллеристы полка, которым командовал майор В. А. Борисенко.
Сейчас Владимир Александрович — полковник в отставке, живет в Ленинграде. Он желанный гость школьников, которые с неослабным вниманием слушают воспоминания героя.
ЛЕСНЫМИ ТРОПАМИ
22 июня 1941 года Костя Кулагин, недавний десятиклассник 154-й школы Смольнинского района Ленинграда, решил, что в это суровое время его место на фронте. Но в военкомате Костю и слушать не стали: семнадцать лет — непризывной возраст. Пришлось ждать, когда объявят запись добровольцев. В начале июля Костя Кулагин был зачислен в партизанский отряд Валентина Савченко, а вскоре отряд был заброшен в Дедовичский район.
Первые бои были для Кулагина большими испытаниями. Не сразу обрел он партизанскую смекалку и выдержку. Поначалу, как только начинался бой, юношу охватывал страх. Как он ни старался, не мог сдержать дрожь в руках.
«Неужели я трус?» — обжигала мысль. Костя стыдился смотреть в глаза товарищам. Однажды он заговорил на эту тему с Николаем Большаковым, бывшим рабочим прядильно-ниточного комбината имени С. М. Кирова. Несмотря на большую разницу в возрасте, они с первых же дней в отряде стали настоящими боевыми друзьями.
— Дядя Коля, скажите, вам страшно бывает в бою?
— Не без этого, — ответил Большаков. — Ведь в бою каждую секунду могут убить. Кому ж охота с жизнью расстаться!
— А почему незаметно, что вам страшно?
— Это другой разговор, — сказал Николай, отмахиваясь веткой от назойливых комаров. — Каждому человеку становится не по себе, когда вокруг него летят пули и повизгивают осколки. В такие минуты начинают, как говорят, мурашки по коже бегать, сердце иногда готово в пятки уйти…
— У вас тоже? — удивился Костя.
— И у меня, — усмехнувшись, ответил Большаков. — Но все дело в том, что одни пересиливают чувство страха, заставляют себя думать только о выполнении задачи, об ответственности за порученное дело. Этим они воспитывают у себя бесстрашие. А другие, безвольные люди целиком отдаются чувству страха и празднуют труса. Страх — не позор. Постыдна трусость. Понял?
— Как будто бы понял, — не совсем уверенно проговорил Костя.
— Вот еще что запомни, дружище, и никогда не забывай: в бою ты не один, в трудную минуту тебе всегда придут на помощь боевые друзья. Основная заповедь войскового товарищества такая: сам погибай, а товарища выручай.
Косте часто приходилось отправляться на боевые задания с Большаковым. И с каждым дном отступал страх. Вскоре Костя Кулагин стал вести себя на любом задании как заправский партизан. Но тут случилась беда…
Однажды командование узнало, что в населенном пункте Зеленый Клин остановилась большая группа карателей. В разведку ушли Николай Большаков, Василий Глухов, Иван Гринько и Василий Костенко.
Разведчики подошли к деревне, когда уже стало темнеть. Они разделились попарно: Костенко и Гринько выдвинулись вперед, залегли на окраине села, а Большаков с Глуховым остались позади. Вскоре из села выехала большая группа мотоциклистов. Случилось так, что гитлеровцы наткнулись на Большакова и Глухова. Завязалась перестрелка. Включились в нее и Гринько с Костенко. Они били по фашистам с тыла, стараясь выручить товарищей из беды. Но силы были далеко не равными.
В перестрелке Глухов был убит, а Большаков тяжело ранен и захвачен карателями. Фашисты зверски пытали Николая Большакова, но он не произнес ни единого слова. Тогда гитлеровские изверги заперли партизана в сарае с сеном и подожгли его…